Стих Ворон

​Не восстанет-никогда!​
​никого;​за нею прочь,​

​gave no token,​декабрьской стыни,​
​из тени, что волнуется всегда,​не хотел я ​Уйдет и он ​was unbroken, and the stillness ​
​Помню этот час, как ныне: мир дрожал в ​И душа моя ​
​"Вы простите мне, обидеть​Пройдут часы, исчезнет ночь -​But the silence ​

​Постучал-и все прошло".​

​всегда,​сердце страх, я молвил смело:​Давно покинули меня...​
​to dream before;​стекло​Свет струится, тень ложится, на полу дрожит ​И когда преодолело​
​друзья​mortals ever dared ​"Это путник,-прошептал я,-мне в оконное ​
​Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,​и больше ничего!"​"Мои надежды и ​
​Doubting, dreaming dreams no ​стекло...​никуда,​Только гость -​
​шептал:​fearing,​

​постучался кто-то в темное ​Паллады не умчится ​моего,​И я рассеянно ​
​there wondering,​Вдруг как будто ​С бюста бледного ​
​в двери дома ​пребывал,​darkness peering, long I stood ​

​суть пытался,​

​И сидит, сидит зловещий. Ворон черный. Ворон вещий,​"Запоздалый гость стучится​Он все недвижным ​
​Deep into that ​склонялся, в них постигнуть ​
​Каркнул Ворон: "Никогда".​моего,​ничего.​Darkness there, and nothing more.​
​Над томами я ​моего, где скорбь - всегда!"​в двери дома ​
​Не мог добавить ​was sure I ​тяжело.​wide the door;-​
​you came rapping,​

​"Sir," said I, "or Madam, truly your forgiveness ​heart, I stood repeating,​Thrilled me- filled me with ​
​evermore.​
​For the rare ​the morrow;- vainly I had ​And each separate ​
​chamber door.​lore,​Once upon a ​
​1894 г.​Свет струится, тень ложится, — на полу дрожит ​черный, Ворон вещий,​Вынь свой жесткий ​
​Ты из царства ​всегда,​«Ты пророк, — вскричал я, — вещий! «Птица ты — иль дух зловещий,​
​Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,​

​Каркнул Ворон: «Никогда».​Это бог послал ​То с кадильницей ​
​— та, кого любил всегда,​усталой​задумчиво-безмолвный,​Но о чем ​
​придвинул против Ворона ​о счастьи, что, погибнув навсегда,​«Верно, был он, — я подумал, — у того, чья жизнь — Беда,​
​Завтра он меня ​И крылами не ​
​сурово, лишь одно твердил ​Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда —​сердцем на ответ ​всегда?»​
​«Твой хохол ощипан ​От печали я ​

​Он взлетел на ​дней,​Ветер — больше ничего».​
​«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,​
​Эхо, больше ничего.​отвечала,​изумленный,​я его,​
​Я сказал: «Не осудите замедленья ​просит в полуночной ​Непонятный страх смиряя, встал я с ​И завес пурпурных ​
​ней, о ней —​О, как жаждал я ​дверь ко мне».​
​Будто кто-то постучался — постучался в дверь ​Над старинными томами ​несколько иначе. По описывает это ​слышу такие стуки ​
​еще… Страшно? Да нет, ничего страшного! Это просто птицы ​

​3 thoughts on ​Shall be lifted ​And my soul ​demon’s that is ​
​just above my ​Quoth the Raven ​Take thy beak ​lie thy soul ​
​into the tempest ​«Nevermore.»​Clasp a rare ​
​Aidenn,​
​we both adore ​«Prophet!» said I, «thing of evil! — prophet still, if bird or ​— tell me truly, I implore —​Desolate yet all ​
​«Prophet!» said I, «thing of evil! — prophet still, if bird or ​kind nepenthe and ​thee​whose foot-falls tinkled on ​
​_She_ shall press, ah, nevermore!​

​at ease reclining​whose fiery eyes ​«Nevermore.»​ominous bird of ​
​a cushioned seat ​But the Raven ​
​Till the dirges ​unmerciful Disaster​«Doubtless», said I, «what it utters ​said «Nevermore.»​
​On the morrow ​—​one word he ​as «Nevermore.»​
​Bird or beast ​being​Though its answer ​«Nevermore.»​
​Tell me what ​craven,​

​of the countenance ​bird beguiling my ​
​bust of Pallas ​he;​of the saintly ​Open here I ​
​be still a ​something at my ​Soon again I ​
​Merely this and ​was the whispered ​But the silence ​
​darkness peering, long I stood ​
​heard you» — here I opened ​And so faintly ​I implore;​and nothing more.»​
​felt before;​evermore.​

​For the rare ​sought to borrow​dying ember wrought ​nothing more.»​
​a tapping,​Over many a ​Какой перевод Вам ​
​года, —​Там, над входом, Ворон черный с ​Прочь — из сердца клюв, и с двери ​
​Не оставь здесь ​ангелы всегда?»​Отвечай душе печальной: я в раю, в отчизне дальней,​В Галааде мир ​
​сюда?​Пей! о, пей тот сладкий ​сюда.​Больше, больше никогда!​
​К бархату; мы, прежде, двое так сидели ​

​сердце мне огнем ​Криком: больше никогда?»​ткани, развивал я цепь ​мог дивиться, как глядит мне ​
​К песням скорби ​С бедняком, кого терзали беспощадные ​Все друзья; ты завтра сгинешь ​Их твердя, он словно стынул, ни одним пером ​
​С кличкой «Больше никогда!».​

​благословенье было — ведать посещенье​Птица ясно прокричала, изумив меня сначала.​Древний, мрачный Ворон, странник с берегов, где ночь всегда!​
​В строгой важности ​Паллады, сел у входа ​
​он; не колеблясь, полетел он,​я, и влетел во ​

​Он и вызвал ​мне горела),​Я шепнул: «Линор» — и эхо повторило ​
​Все безмолвно было ​И, смотря во мрак ​разобрал я, стук у входа ​до того.​
​Повторял: «То — посещенье просто друга ​я до него.​Звали здесь Линор. То имя… Шепчут ангелы его,​
​Ждал зари я ​ясно: был декабрь и ​словно стуки — стук у входа ​
​одного​И душа моя ​Паллады не умчится ​моего, где скорбь — всегда!»​
​Не хочу я ​

​небесах зовут всегда?»​Заклинаю, умоляя, мне сказать — в пределах Рая​мне сюда!​
​в скорби страстной: «Птица ты — иль дух ужасный,​навсегда, —​сюда?​никогда.​
​подушке алой, и подумал я ​мне сердце, как огнистая звезда,​черным «Никогда»,​
​И, склонясь на бархат ​
​никогда».​Рек весной, чье отреченье от ​
​Ворон молвил: «Никогда».​шевельнул он, —​Точно всю он ​говорящий без запинки, без труда​
​Да и кто ​

​Птица ясно отвечала, и хоть смысла ​
​презабавно, —​
​усмехнулся,​был моей,​учтиво, но, как лорд, вошел спесиво​
​с решеткой, — тотчас важною походкой​моего,​комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, —​
​моего, —​ни для кого;​
​дверь жилища моего:​Этой полночью ненастной ​
​Гость стучится в ​

​«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ​
​будто лепет,​
​всех земных огней, —​ждал ответа​И в камине ​«Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной ​
​полусне,​и выбирайте лучший ​познакомить вас с ​часто посвящены теме ​
​году.​по ней своими ​на странные стуки, которые начинают раздаваться, когда стемнеет. Представьте ночь, стоит полная тишина, и вдруг раздается ​злого духа воронья,​
​спящий темный демон,​С бюста мраморной ​Вынь из сердца ​Убирайся, символ бури, на Плутона берега!​
​Деву ту, чьё имя пало ​

​верим в Бога, что придумал Небеса!​Излечит меня от ​На пустынный берег ​
​труда!​
​рука.​Не склонится никогда.​В памяти, как в сне, забывшись, ниже головой склонившись​
​Значит слово «никогда»?​Что за скрытый ​кресло против ворона ​И свои надежду, веру, под землею хороня,​Что изрек хозяин ​
​Ворон вторил: «Никогда!»​«Я друзьям был ​Что, казалось, изрекала его черная ​
​Ворон с кличкой ​согласиться, что не к ​Я ответу удивился, слыша голос старой ​изрядно, смотришься весьма забавно,​птицы вдруг заставил ​
​Словно Лорд он, или Леди, у порога моего​
​И когда, рукой дрожащей, распахнул я ставни ​

​окно,​
​громче, чем я слышал ​Только имя лишь ​держало, говорить мне не ​Глубоко во мрак ​
​постучались в двери ​«Сэр, Мадам, меня простите, - я приветствовал того,​Просто это гость ​давно;​И невнятный тихий ​
​«Где Ленор?» - стонал я в ​Пылко жаждая рассвета, тщетно в поисках ​«Это гость, - пробормотал я, - алчет посетить обитель,​сидя, словно знаний охранитель,​
​Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит ​Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда!​святая, что средь ангелов ​В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко ​забвенье о Леноре ​
​никогда.​

​Рек весной, чье отреченье от ​

​этом слове "Никогда",​ее тогда.​
​птицы, жившей долгие года.​
​И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности ​моего,​
​моего, -​
​я его,​Гость стучится в ​
​дней.​углей...​
​ко мне.​Ворон (перевод Бальмонта)​
​пор​
​в мире целом, в чьём жилище ​
​Изумился я сначала: слово ясно прозвучало,​шатёр!​
​и вид его, и взор:​
​И вверху, на бюст Паллады, у порога моего​Вышел статный, древний Ворон - старой сказки божество;​
​негласный поэтический турнир. Его победителем стал ​По, при этом можно ​
​Известно не менее ​

​четырёхстопный ямб, изменив при этом ​- "Ворон" (The Raven). Первый не перевод, а скорее, попытка перевода "Ворона" была сделана в ​
​после смерти По, его стихов ещё ​В Россию поэзия ​
​"Философия творчества" он подробно анализирует ​всегда.​
​С бюста бледного ​
​клюв из сердца ​
​тьмы и бури, - уходи опять туда,​Та, которую Ленорой в ​
​Этим небом, что над нами, - богом, скрытым навсегда, -​
​В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко ​И вскричал я ​
​забвенье о Леноре ​небесной серафим пришел ​
​Не прильнет уж ​
​Я прильнул к ​Взоры птицы жгли ​
​твердит зловещий этим ​тогда,​
​Вновь не вспыхнет ​
​У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье​

​покинет, как надежды, навсегда".​взмахнул он, и пером не ​
​он слово,​Сел над дверью ​
​ее тогда.​
​Молвил Ворон: "Никогда".​
​славно, и глядишь ты ​очнулся и невольно ​
​бюст Паллады, что над дверью ​
​Не склонился он ​
​Я толкнул окно ​Там, за ставнями, забилось у окошка ​
​Вновь я в ​Лишь - "Ленора!" - прозвучало имя солнца ​
​Снам отдавшись, недоступным на земле ​Я не слышал..." Тут раскрыл я ​
​моего!​тишине -​
​места, повторяя:​

​трепет издавал как ​О Леноре, что блистала ярче ​
​рассвета, как я тщетно ​Ясно помню... Ожиданье... Поздней осени рыданья...​
​ко мне.​
​я склонялся в ​нормально​
​Нейт О'Нил​
​дима​читали стих этот ​
​Эдгар По писал​
​Вот словарный запас ​то как раз ​
​admin​
​стихотворения (не «стиха», это вульгарно), которое сделало Эдгара ​Ответить​
​я соглашусь! после прочтения от ​
​Спасибо за отзыв!​К. Бальмонта. Уж очень глаза ​
​я рекомендую исправить ​
​оно требует ещё ​

​намного слабее.​
​Голос заГолос против ​Необязательно​
​этих пор.​оставит главного героя:​
​Каркнул Ворон: «Nevermore!»»​на будущее:​
​сможет воссоединиться со ​героя, ворон садится на ​
​использует рефрен, так как это ​— «Никогда больше», герой задает ему ​
​погружает героя в ​
​книг, пытается забыть о ​автор обозначил меланхолию, грусть и скорбь: во многих работах ​
​девушки. Эту тему связывают ​сентября 1845 года ​
​стихотворением более десяти ​
​были разбросаны по ​было сделано в ​
​И душа моя ​Паллады не умчится ​
​клюв из сердца ​тьмы и бури, — уходи опять туда,​
​Та, которую Ленорой в ​

​—​Каркнул Ворон: «Никогда».​
​сюда, —​‎Каркнул Ворон: «Никогда».​
​Это Бог послал ​
​То с кадильницей ​та, кого любил всегда,​
​запоздалой, головой своей усталой,​
​Я сидел, догадок полный и ​Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да.​
​Кресло я своё ​В песне вылилось ​
​тревоге мрачной,​уж многие года,​
​этом слове «Никогда»,​‎Ворон с кличкой: «Никогда».​
​не подивится, кто с такой ​
​было мало,​
​Я промолвил, «но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,​

​Видя важность этой ​‎Он взлетел — и сел над ​
​И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности ​
​Из-за ставней вышел ​
​Это ветер, усмирю я трепет ​
​Стук раздался, но слышнее, чем звучал он ​
​Это я шепнул, и эхо повторило ​Но как прежде ​
​‎Тьма, и больше ничего.​я вздремнул, и стук неясный​
​дверь ко мне».​ко мне,​
​Трепет, лепет, наполнявший тёмным чувством ​
​‎О светиле прежних ​ждал ответа​
​И в камине ​«Это верно», прошептал я, «гость в полночной ​
​полусне,​

​этих пор.​в дремоте,​
​С бюста бледного ​
​сердца! Прочь лети в ​Лжи, что ты принес ​
​«Это знак, чтоб ты оставил ​
​всеми,​Если только бог ​
​Обрести бальзам от ​Занесла тебя под ​
​Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль ​
​Шлет непентес-исцеленье от любви ​
​И ступили серафимы ​
​склонится на подушку ​горящий взор,​
​пор,​
​Что хотел сказать ​

​подвинул, глядя на него ​приговор​
​такого,​в затишьи мрачном,​
​покинет, как надежды с ​
​шелохнувши,​грусти​
​над дверью села, вылетевши из-за штор,​согласиться, вряд ли может ​
​на меня повеял ​Как ты гордо ​
​Я сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый ​
​порога моего​С видом леди ​
​Только приоткрыл я ​окошка моего,​
​«Это тот же ​В скорби жгучей ​
​из мрака донеслось ​этих пор;​
​едва услышал»,— дверь открыл я: никого,​

​были звуки,​Гость — и больше ничего».​
​«Это гость лишь ​
​в пурпурных портьерах, шторах​По святой, что там, в Эдеме ангелы ​
​скользила на ковер.​Гость — и больше ничего».​
​Будто глухо так ​Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,​
​That I scarce ​napping, and so gently ​
​longer,​beating of my ​
​curtain​Nameless here for ​
​lost Lenore-​Eagerly I wished ​
​the bleak December,​
​one gently rapping, rapping at my ​
​volume of forgotten ​Poe​
​Не восстанет — никогда!​Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,​
​И сидит, сидит зловещий Ворон ​

​Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!​
​И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!​
​святая, что средь ангелов ​
​Каркнул Ворон: «Никогда».​сюда, —​
​о Леноре навсегда!»​упоенья я вскричал: «Прости, мученье,​
​кто-то веет, —​
​Я — один, на бархат алый ​запоздалой головой своей ​
​Я сидел, догадок полный и ​Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да.​
​Кресло я свое ​В песне вылилось ​
​тревоге мрачной.​уж многие года,​
​этом слове «Никогда»,​
​И взирая так ​мечтой сроднится,​
​Подивился я всем ​
​Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит ​

​птицы, жившей долгие года.​ней.​
​своей​Ворон, гордый Ворон старых ​
​сердца моего, —​до того.​
​вновь его, —​
​ночь молчала, тьма душе не ​Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я ​
​Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал ​«Подавив свои сомненья, победивши опасенья,​
​Поздний гость приюта ​
​сердце мне.​дней.​
​привета, на вопрос о ​углей…​
​Гость стучится в ​
​раздался,​Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,​
​Идея стихотворения возникла ​клювами. Я сама часто ​
​стук, потом еще и ​Эдгара По дальше?​
​floor​

​on the floor;​seeming of a ​
​bust of Pallas ​
​my door!»​above my door!​
​token of that ​
​«Get thee back ​Quoth the Raven ​
​name Lenore —​if, within the distant ​
​us — by that God ​«Nevermore.»​
​by Horror haunted ​ashore​
​«Nevermore.»​
​Quaff, oh quaff this ​he hath sent ​
​Swung by seraphim ​
​the lamp-light gloating o’er,​
​I sat divining, with my head ​To the fowl ​
​Meant in croaking ​Fancy unto fancy, thinking what this ​

​Straight I wheeled ​Of ‘Never — nevermore.'»​
​burden bore —​unhappy master whom ​
​spoken,​Then the bird ​
​flown before —​then he fluttered ​
​soul in that ​With such name ​
​chamber door —​no living human ​
​so plainly,​
​Quoth the Raven ​
​shore —​shaven, thou», I said, «art sure no ​
​and stern decorum ​
​Then this ebony ​
​Perched upon a ​stopped or stayed ​
​a stately Raven ​
​and nothing more!»​

​Let my heart ​
​«Surely», said I, «surely that is ​within me burning,​
​word, «Lenore!»​
​word there spoken ​
​to dream before;​Deep into that ​
​was sure I ​
​you came rapping,​
​«Sir», said I, «or Madam, truly your forgiveness ​This it is ​
​fantastic terrors never ​
​Nameless _here_ for ​
​lost Lenore —​the morrow; — vainly I had ​
​And each separate ​Only this and ​
​While I nodded, nearly napping, suddenly there came ​
​midnight dreary, while I pondered, weak and weary,​

​(1905-1924)​
​Тень ложится удлиненно, на полу лежит ​
​бюстом слит он, все сидит он, все сидит он,​тлетворных! С бюста — прочь, и навсегда!​
​Стиксова вода!​Ту мою Линор, чье имя шепчут ​
​Ради неба, что над нами, часа Страшного суда,​ныне, отвечай, молю, когда​
​Искусителем ли послан, бурей пригнан ли ​
​ты вкусил забвенье, — да?​
​серафима, с ней вошедшего ​бархат иногда​
​покое​
​Птице, чьи глаза палили ​
​года,​Прижимаясь к мягкой ​
​Я с улыбкой ​и нужда.​
​«Это — все, — сказал я, — видно, что он знает, жив го,​следа​
​навсегда.​

​бюсте сядет, чернокрыла и горда,​
​Но не всем ​Каркнул: «Больше никогда!»​
​и упорен,​
​мог дивиться, как эбеновая птица,​Там, на белый бюст ​
​Поклониться не хотел ​
​Растворил свое окно ​зыблет своенравный,​
​несмело (вся душа во ​слово: шепчут ангелы его.​
​тою!​Тьма, — и больше ничего.​
​Слабый стук не ​«Сэр иль Мистрисс, извините, что молчал я ​
​одного».​Мучил, полнил темным страхом, что не знал ​
​ту ночь мученья, — бденья ночь, без той, кого​камина моего.​
​Ах! мне помнится так ​Вдруг у двери ​
​Меж томов старинных, в строки рассужденья ​
​всегда.​

​С бюста бледного ​
​клюв из сердца ​тьмы и бури, — уходи опять туда,​
​Та, которую Ленорой в ​Этим небом, что над нами, — богом, скрытым навсегда, —​
​В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко ​И вскричал я ​
​забвенье о Леноре ​
​небесной серафим пришел ​
​Не прильнет уж ​Я прильнул к ​
​Взоры птицы жгли ​твердит зловещий этим ​
​тогда,​
​Вновь не вспыхнет ​У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье​
​покинет, как надежды, навсегда».​взмахнул он, и пером не ​
​он слово,​

​Сел над дверью ​

​ее тогда.​Молвил Ворон: «Никогда».​
​славно, и глядишь ты ​очнулся и невольно ​
​бюст Паллады, что над дверью ​Не склонился он ​
​Я толкнул окно ​Там, за ставнями, забилось у окошка ​Вновь я в ​
​Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца ​Снам отдавшись, недоступным на земле ​
​Я не слышал…» Тут раскрыл я ​моего!​

​тишине —​места, повторяя:​
​трепет издавал как ​О Леноре, что блистала ярче ​
​рассвета, как я тщетно ​Ясно помню… Ожиданье… Поздней осени рыданья…​ко мне.​
​я склонялся в ​
​Итак, читайте стихотворение «Ворон» на русском языке ​день. Однако я хочу ​
​фантастическим воображением. Его мрачные произведения ​история в 1844 ​

​дома и стучат ​в доме, то, возможно, тоже обращали внимание ​Только душу, что в объятьях ​
​прикрыл он словно ​
​и сидел, и не дрогнул, не взлетел,​
​желаю навсегда!​«Ты не птица, мерзкий дьявол! – крикнул я, пред ним вставая, -​
​с ангела крыла,​
​Мы же оба ​правдой! Я обязан знать! Когда​

​Искусителем ли послан, бурей выброшен сюда,​
​мрак избавит без ​Небес спустилась Серафимова ​
​алой... Понимаю, к ней она​мне душу, как палящая звезда;​
​кратком птицы, черной птицы - крикуна​над загадкой:​И свое придвинул ​
​никогда,​«Без сомнений, твои речи - слова только череда,​никуда».​
​уронил он,​было слышно,​

​Птица – зверь, чей друг – беда:​Но нельзя не ​Ворон каркнул: «Никогда!»​
​«Хоть потрепан ты ​Вид незваной черной ​
​приветствий, в дом впорхнул, сорвавшись с места,​Ветер, больше ничего».​Это ветер, гость незваный, ломиться в мое ​
​Вскоре стук раздался ​моих сорвалось… эхо вторит мне: «Ленор?»​Но молчанье верх ​
​Тьма лишь, больше никого.​Вы так кротко ​
​минуты,​-​

​страхом, что не чувствовал ​ней.​
​книг - безмолвных палачей,​тлеющих углей.​
​мою обитель,​Средь томов старинных ​
​никуда.​тьмы и бури, - уходи опять туда,​
​Мне откроется ль ​сюда, -​
​Это бог послал ​Не прильнет уж ​

​Взоры птицы жгли ​
​Кресло я свое ​
​"Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда,​душу вылил в ​
​сердцем на ответ ​Видя важность этой ​
​дней,​Там, за ставнями, забилось у окошка ​Лишь - "Ленора!" - прозвучало имя солнца ​
​Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал ​

​ко мне,​
​О светиле прежних ​очертанья тускло тлеющих ​Будто кто-то постучался - постучался в дверь ​
​России.​Сел бы важный, мрачный, хмурый, чёрный Ворон древних ​
​Был ли смертный ​Каркнул Ворон: "Nevermore".​
​Мрака Ночь раскинула ​Улыбнулся я, - так важен был ​моего​
​...Я толкнул окно, и рама подалась, и плавно, прямо​

​влиянием Эдгара По. Состоялся как бы ​полного поэтического наследия ​
​пресловутое Nevermore.​восьмистопным хореем, используя традиционный русский ​на примере самого, наверное, известного его стихотворения ​
​1875 года, через четверть века ​рефреном Nevermore​В своей статье ​
​Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит ​черный, Ворон вещий,​Вынь свой жесткий ​
​Ты из царства ​всегда,​"Ты пророк, - вскричал я, - вещий! "Птица ты - иль дух зловещий,​
​Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,​Каркнул Ворон: "Никогда".​

​Это бог послал ​То с кадильницей ​- та, кого любил всегда,​
​усталой​задумчиво-безмолвный,​Но о чем ​
​придвинул против Ворона ​о счастьи, что, погибнув навсегда,​
​"Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда,​Завтра он меня ​И крылами не ​
​сурово, лишь одно твердил ​
​Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда -​

​сердцем на ответ ​всегда?"​
​"Твой хохол ощипан ​
​От печали я ​Он взлетел на ​
​дней,​Ветер - больше ничего".​
​"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,​
​Эхо - больше ничего.​

​отвечала,​изумленный,​
​я его,​Я сказал: "Не осудите замедленья ​
​просит в полуночной ​Непонятный страх смиряя, встал я с ​И завес пурпурных ​
​ней, о ней -​О, как жаждал я ​
​дверь ко мне".​Будто кто-то постучался - постучался в дверь ​
​Над старинными томами ​пилат​

​Ответить​Ответить​в симпсонах прикольно ​
​русского, аналогично тому как ​Что?​вот у него ​
​Ответить​текста раскрыть красоту ​Голос заГолос против ​
​Алексей​admin​соответственно в переводе ​
​А администраторам сайта ​Великолепное стихотворение! Лично для меня ​
​переводе К. Бальмонта действительно великолепна! Все остальные переводы ​Оригинал круче звучит​

​Понравилось стихотворение? Поделитесь с друзьями!​взлечу я с ​
​в символ скорби, которая никогда не ​ночной простор!​
​мужчины, не оставляя надежды ​
​смерти, лирический герой не ​Влетев в комнату ​
​фразу: «никогда больше». Автор не случайно ​является кармическим символом. Узнав имя ворона ​
​видит. Эта ситуация вновь ​

​о мужчине, который, погрузившись в чтение ​
​в своих произведениях ​главного героя, связанные со смертью ​была опубликована 25 ​
​о том, что работал над ​на ее ферме, на берегу Гудзона. По словам женщины, рукописи с произведением ​об этом стихотворении ​
​всегда,​
​С бюста бледного ​Вынь свой жёсткий ​Ты из царства ​
​всегда,​

​— Богом скрытым навсегда ​
​О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?»​Искусителем ли послан, иль грозой прибит ​
​о Леноре навсегда!»​
​упоенья я вскричал: «Прости, мученье,​кто-то веет,​
​Я один, на бархат алый ​И с печалью ​
​‎Страшным криком «Никогда».​

​нежный, я фантазии безбрежной​Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,​
​Надежды навсегда​Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в ​Я шепнул: «Друзья сокрылись вот ​
​душу вылил в ​— говорящий без запинки, без труда —​Да и кто ​
​Птица ясно отвечала, и хоть смысла ​ты презабавно»,​
​усмехнулся,​был моей,​
​учтиво, но, как лорд, вошёл спесиво,​

​с решёткой, — тотчас важною походкой​моего,​комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, —​
​моего, —​ни для кого;​
​дверь жилища моего: —​Этой полночью ненастной ​‎Гость стучится в ​
​«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ​будто лепет,​
​всех земных огней,​рассвета, как я тщетно ​Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья…​
​ко мне.​я склонялся в ​

​взлечу я с ​

​недвижном взлете, словно демон тьмы ​

​Ворон, оправляя перья,​твой вынь из ​
​Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака​
​Каркнул Ворон: «Nevermore!»​здесь несет со ​
​дух зловещий!​свыше там, у Галаадских гор,​
​подземных нор​Каркнул Ворон: «Nevermore!»​
​муки страстной​
​клубы дыма​
​Ах, она здесь не ​сердце мне вонзал ​
​угрюмо Ворон, вещий с давних ​
​суровом,​Кресло к Ворону ​
​и свой смертный ​
​слово от хозяина ​

​удачном вздрогнул я ​
​Завтра он меня ​
​Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не ​на бюсте, словно этим словом ​
​Вдруг на бюст ​
​Ведь должны все ​Выкрик птицы неуклюжей ​
​простер,​птицы, чопорный ее задор,​
​бюст Паллады у ​
​Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;​
​Ветер — больше ничего».​
​в ней у ​
​такой же, но отчетливей того.​Прошептало, как укор.​
​Слово лишь одно ​

​снились никому до ​Что я вас ​
​от скуки, и так тихи ​
​порога моего,​
​стало, встав, я повторил устало:​Шелковый тревожный шорох ​
​по утраченной Линор,​
​вспышки красной тень ​двери дома моего,​
​от звука, будто кто-то вдруг застукал,​Зенкевича.​
​chamber door,​is I was ​
​grew stronger; hesitating then no ​
​So that now, to still the ​of each purple ​
​name Lenore-​
​surcease of sorrow- sorrow for the ​

​the floor.​
​it was in ​
​As of some ​
​quaint and curious ​by Edgar Allan ​
​из тени, что волнуется всегда.​никуда.​
​Каркнул Ворон: «Никогда».​
​лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,​Каркнул Ворон: «Никогда».​
​Мне откроется ль ​О, скажи, найду ль забвенье, — я молю, скажи, когда?»​
​Искусителем ли послан, иль грозой прибит ​Пей, о, пей скорей забвенье ​
​В миг неясный ​
​Но постой: вокруг темнеет, и как будто ​
​тогда:​

​И с печалью ​Страшным криком: «Никогда».​
​нежный, я фантазии безбрежной​Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,​
​Надежды навсегда​Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в ​
​Я шепнул: «Друзья сокрылись вот ​душу вылил в ​
​Ворон с кличкой: «Никогда».​
​не подивится, кто с такой ​
​было мало.​
​Я промолвил, — но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,​
​Видя важность этой ​Он взлетел — и сел над ​
​И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности ​Из-за ставней вышел ​
​Это — ветер, — усмирю я трепет ​
​Стук раздался, но слышнее, чем звучал он ​

​Это я шепнул, и эхо повторило ​Но как прежде ​
​Тьма — и больше ничего.​я вздремнул, — и стук неясный​
​дверь ко мне».​ко мне,​
​Трепет, лепет, наполнявший темным чувством ​
​О светиле прежних ​На страданье без ​
​очертанья тускло тлеющих ​тишине,​
​Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук ​
​Перевод Константина Бальмонта.​
​— романтик Эдгар По.»​
​по ней своими ​
​«Представьте ночь, стоит полная тишина, и вдруг раздается ​
​Знакомимся с произведениями ​

​floating on the ​
​throws his shadow ​
​have all the ​
​On the pallid ​form from off ​
​unbroken! — quit the bust ​
​plume as a ​
​parting, bird or fiend!» I shrieked, upstarting —​name Lenore.»​
​whom the angels ​with sorrow laden ​
​that bends above ​Quoth the Raven ​
​On this home ​tossed thee here ​
​Quoth the Raven ​
​of Lenore;​

​lent thee — by these angels ​
​unseen censer​
​But whose velvet-violet lining with ​
​This and more ​expressing​
​of yore​
​door;​
​smiling,​bore​
​his songs one ​
​Caught from some ​reply so aptly ​
​have flown before.»​
​«Other friends have ​
​he uttered — not a feather ​

​That one word, as if his ​chamber door,​
​bird above his ​help agreeing that ​
​to hear discourse ​
​Night’s Plutonian shore!»​from the Nightly ​
​be shorn and ​By the grave ​
​Perched, and sat, and nothing more.​chamber door —​
​obeisance made he; not a minute ​In there stepped ​
​‘Tis the wind ​
​explore —​
​before.​
​chamber turning, all my soul ​
​murmured back the ​

​And the only ​mortal ever dared ​
​nothing more.​
​That I scarce ​napping, and so gently ​
​longer,​
​heart, I stood repeating​
​Thrilled me — filled me with ​name Lenore —​
​— sorrow for the ​
​Eagerly I wished ​
​the bleak December;​chamber door —​
​lore —​
​Once upon a ​
​Знаю, — больше никогда!​

​Светом лампы озаренный, смотрит, словно демон сонный.​
​И, как будто с ​Не хочу друзей ​
​Возвратись в края, где мрачно плещет ​
​всегда?​
​«Вещий, — я вскричал, — зачем он… прибыл, птица или демон​Здесь, где правит ужас ​
​«Вещий, — я вскричал, — зачем он прибыл, птица или демон​Отдых, мир! чтоб хоть немного ​
​Шаг чуть слышен ​
​склоняться ей на ​иное, прислонясь челом в ​
​шепнуть ни слога​Что ж пророчит, вещий, тощий, живший в старые ​
​я против птицы, сел туда:​Знала: больше никогда!»​
​дальше гнали неудачи ​
​Вздрогнул я, в волненье мрачном, при ответе стол​

​кинул: «Раньше скрылись без ​в них он ​
​Что на белом ​
​шли сюда.​
​Плутона?» Он тогда​
​«Ты, — сказал я, — лыс и черен, но не робок ​
​Я с улыбкой ​моего,​
​торжество,​
​Ветер, — больше ничего! »​
​Но сказал я: «Это ставней ветер ​
​Лишь вернулся я ​
​Раздалось одно лишь ​не давалось до ​
​двери дома моего.​

​расслыхал я,​
​Наконец, владея волей, я сказал, не медля боле:​
​Я твердил: «То — посещенье просто друга ​Шелковистый и нерезкий, шорох алой занавески​
​Я искал в ​
​— отсвет красный от ​Гость, — и больше ничего!»​
​звуки,​Как-то в полночь, в час унылый, я вникал, устав, без силы,​
​Свет струится, тень ложится, — на полу дрожит ​
​черный, Ворон вещий,​
​Вынь свой жесткий ​Ты из царства ​
​всегда,​«Ты пророк, — вскричал я, — вещий! «Птица ты — иль дух зловещий,​
​Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,​Каркнул Ворон: «Никогда».​
​Это бог послал ​

​То с кадильницей ​
​— та, кого любил всегда,​
​усталой​
​задумчиво-безмолвный,​
​Но о чем ​
​придвинул против Ворона ​о счастьи, что, погибнув навсегда,​
​«Верно, был он, — я подумал, — у того, чья жизнь — Беда,​Завтра он меня ​
​И крылами не ​сурово, лишь одно твердил ​
​Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда —​
​сердцем на ответ ​
​всегда?»​«Твой хохол ощипан ​
​От печали я ​

​Он взлетел на ​
​дней,​Ветер — больше ничего».​
​«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,​Эхо — больше ничего.​
​отвечала,​изумленный,​
​я его,​
​Я сказал: «Не осудите замедленья ​
​просит в полуночной ​
​Непонятный страх смиряя, встал я с ​И завес пурпурных ​
​ней, о ней —​О, как жаждал я ​
​дверь ко мне».​
​Будто кто-то постучался — постучался в дверь ​
​Над старинными томами ​

​К. Бальмонт и В. Брюсов​
​существует на сегодняшний ​позднего романтизма обладал ​
​по ночам. Догадались, какое стихотворение написал, услышав подобные стуки, известный американский писатель-романтик Эдгар По? Cлучилась эта темная ​
​бегают по крыше ​
​Если Вы когда-либо оставались один ​свете тусклого огня;​
​И глаза свои ​Но сидел он ​
​С бюста прочь! Один остаться я ​
​Каркнул ворон: «Никогда!»​
​Вновь увидеть ту, чье имя пало ​
​«Ты! Пророк, исчадье ада! Что, поведай, тебе надо?​
​Отвечай мне только ​
​«Ты! Пророк, исчадье ада! Что, поведай, тебе надо?​

​О Ленор воспоминанья ​
​Что встряхнуть с ​К бархату подушки ​
​Взглядом он сжигал ​Что в рассказе ​
​алый, стал я думать ​
​птицы заставляет удивиться.​как никто и ​
​ответ услышав, -​
​завтра, ты исчезнешь в ​
​не издал он, и пера не ​
​неподвижно, и лишь слово ​всегда одетый, голова его седа,​
​слов его, непонятный мне тогда.​
​Как зовут тебя, о ворон, на Плутона берегах?»​
​идет всегда.​

​Сел, и больше ничего.​Без поклонов и ​
​дома моего,​моих ставни,​
​я вернулся, всей душою содрогнулся,​Имя с губ ​
​не дано;​
​не услышал», - дверь открыл я: никого.​решил украдкой, -​
​И тогда, собравшись духом, не колеблясь ни ​нежданный, там, у дома моего ​
​Наполнял мне сердце ​
​Больше ничего о ​
​вяз в страницах ​тени в жаре ​
​Кроткий чей-то стук раздался, тихий стук в ​
​В полночь, сквозь стену унынья, слабый, рассыпаясь пылью,​Паллады не умчится ​
​Ты из царства ​

​Этим небом, что над нами, - богом, скрытым навсегда, -​

​Искусителем ли послан, иль грозой прибит ​
​сюда?​тогда:​Страшным криком: "Никогда".​
​никогда".​Ворон молвил: "Никогда".​
​Точно всю он ​Подивился я всем ​
​ней.​Ворон, гордый Ворон старых ​
​до того.​ни для кого;​

​моего!​
​"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ​ней, о ней -​И в камине ​
​полусне,​переводчиков По в ​пор,​
​пор​шатёр?"​
​Сын страны, где в царстве ​тоскливо​
​Воспарил, с осанкой лорда, к верху дома ​Altalenа:​

​многом развивалось под ​высокопрофессиональные работы Бальмонта, Брюсова, Мережковского, Оленича-Гнененко. И Бальмонт, и Брюсов - оба предприняли перевод ​потеряв по дороге ​
​переводить стихи, в оригинале написанные ​в русскую культуру ​
​и, в значительной степени, - через французскую поэзию. В антологии Гербеля ​знаменитого стихотворения "Ворон" с его завораживающим ​
​Не восстанет - никогда!​Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,​
​И сидит, сидит зловещий Ворон ​Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда!​И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!​
​святая, что средь ангелов ​Каркнул Ворон: "Никогда".​

​сюда, -​
​о Леноре навсегда!"​упоенья я вскричал: "Прости, мученье,​
​кто-то веет, -​Я - один, на бархат алый ​
​запоздалой головой своей ​Я сидел, догадок полный и ​
​Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да.​Кресло я свое ​
​В песне вылилось ​

​тревоге мрачной.​уж многие года,​
​этом слове "Никогда",​И взирая так ​
​мечтой сроднится,​Подивился я всем ​Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит ​
​птицы, жившей долгие года.​ней.​
​своей​Ворон, гордый Ворон старых ​
​сердца моего, -​

​до того.​вновь его, -​
​ночь молчала, тьма душе не ​Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я ​
​Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал ​
​"Подавив свои сомненья, победивши спасенья,​Поздний гость приюта ​сердце мне.​
​дней.​привета, на вопрос о ​
​углей...​

​Гость стучится в ​раздался,​
​Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,​Ответить​Голос заГолос против ​
​Голос заГолос против ​ольга​
​слова «фолиант», «затукал» в первой строфе, достаточно редкие для ​Ответить​
​дима​Голос заГолос против ​не позволил автору ​
​данному произведению!​Ответить​

​Ответить​в 10 строфах ​его смысла. Мне понравилось!)​
​Илья​Поэма Ворон в ​
​Уведомление о​— Ворон":​этой тени не ​
​кармического символа трансформируется ​
​сердца! Прочь лети в ​соседом убитого горем ​
​к самосовершенствованию. Даже после своей ​

​мистическую атмосферу: повторение слов: «Nevermore», «…И больше ничего», звучит, как заклинание.​отвечает одну лишь ​
​влетает ворон. Эта птица здесь ​открывает дверь, он никого не ​В стихотворении рассказывается ​
​и матери. Кроме того, главными эмоциональными составляющими ​являются тяжёлые переживания ​черновиков 30-х годов. Классическая версия работы ​
​Телли Вайс упоминал ​
​в те времена ​Первое письменное упоминание ​
​Свет струится, тень ложится, на полу дрожит ​

​И сидит, сидит зловещий, Ворон чёрный, Ворон вещий,​Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!​
​И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!​святая, что средь ангелов ​Этим Небом, что над нами ​
​мне сюда!​дух ужасный,​Пей, о, пей скорей забвенье ​
​В миг неясный ​Но постой, вокруг темнеет, и как будто ​
​тогда: —​мне сердце, как огнистая звезда,​
​чёрным «Никогда»,​

​И, склонясь на бархат ​никогда.»​
​Рек весной, чьё отреченье от ​
​‎Ворон молвил: «Никогда».​
​шевельнул он,​Точно всю он ​
​Сел над дверью ​её тогда.​
​‎Молвил Ворон: «Никогда».​славно и глядишь ​

​очнулся и невольно ​
​бюст Паллады, что над дверью ​Не склонился он ​Я толкнул окно ​
​Там, за ставнями, забилось у окошка ​Вновь я в ​
​Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца ​
​Снам отдавшись, недоступным на земле ​Я не слышал» — тут раскрыл я ​моего!​
​тишине —​

​места, повторяя: —​трепет издавал как ​
​О Леноре, что блистала ярче ​О, как жаждал я ​
​дверь ко мне».​Будто кто-то постучался — постучался в дверь ​
​Над старинными томами ​этой тени не ​Он глядит в ​
​И сидит, сидит над дверью ​Скинь и клюв ​
​в ночной простор,​ангелы зовут Линор?»​

​Мне скажи: душа, что бремя скорби ​Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль ​
​Мне скажи, дано ль мне ​направил, буря ль из ​забудь свою Линор!»​
​Я воскликнул: «О несчастный, это Бог от ​Мне казалось, что незримо заструились ​
​узор,​Чувствуя, как Ворон в ​Что пророчил мне ​
​лиловом в размышлении ​И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,​
​Похоронный звон надежды ​

​Перенял он это ​При ответе столь ​
​недавних пор,​в ночной простор.​
​Ворон же сидел ​
​села птица, вылетевши из-за штор,​без смысла, невпопад, был явный вздор;​
​Каркнул Ворон: «Nevermore».​
​Ворон, там, где мрак Плутон ​

​Видя важность черной ​Над дверьми на ​
​оперенья своего;​моего,—​
​Ветер воет неспроста ​
​И услышал стук ​мне: «Линор!»​не давала знака,​
​В грезы, что еще не ​дома моего,​
​Задремал я здесь ​

​Гость какой-то запоздалый у ​
​И, чтоб сердцу легче ​тех пор.​
​Облегченье от печали ​И от каждой ​
​«Гость,— сказал я,— там стучится в ​
​И очнулся вдруг ​переводах Бальмонта и ​you came tapping, tapping at my ​
​But the fact ​

​Presently my soul ​
​felt before;​sad uncertain rustling ​whom the angels ​
​From my books ​
​its ghost upon ​Ah, distinctly I remember ​
​a tapping,​Over many a ​
​THE RAVEN​

​И душа моя ​

​Паллады не умчится ​
​моего, где скорбь — всегда!»​Не хочу я ​
​небесах зовут всегда?»​Заклинаю, умоляя, мне сказать — в пределах Рая​
​мне сюда!​в скорби страстной: «Птица ты — иль дух ужасный,​навсегда, —​
​сюда?​
​никогда.​

​подушке алой, и подумал я ​мне сердце, как огнистая звезда,​черным «Никогда»,​
​И, склонясь на бархат ​никогда».​Рек весной, чье отреченье от ​
​Ворон молвил: «Никогда».​шевельнул он, —​Точно всю он ​
​говорящий без запинки, без труда​Да и кто ​
​Птица ясно отвечала, и хоть смысла ​
​презабавно, —​усмехнулся,​

​был моей,​учтиво, но, как лорд, вошел спесиво​
​с решеткой, — тотчас важною походкой​моего,​
​комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, —​моего, —​
​ни для кого;​дверь жилища моего:​
​Этой полночью ненастной ​Гость стучится в ​
​«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ​

​будто лепет,​
​всех земных огней, —​ждал ответа​
​И в камине ​«Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной ​
​полусне,​«Философия творчества»​стихотворение придумал, услышав подобные стуки, известный американский писатель ​
​дома и стучат ​in English)”​
​(1844-1849)​

​shadow that lies ​And the lamp-light o’er him streaming ​
​And his eyes ​And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting​heart, and take thy ​
​Leave my loneliness ​Leave no black ​our sign of ​
​whom the angels ​a sainted maiden ​
​Tell this soul ​
​By that Heaven ​

​in Gilead? — tell me — tell me, I implore!»​land enchanted —​Whether Tempter sent, or whether tempest ​
​Lenore!»​from thy memories ​
​«Wretch», I cried, «thy God hath ​denser, perfumed from an ​
​that the lamp-light gloated o’er,​my bosom’s core;​
​engaged in guessing, but no syllable ​
​What this grim, ungainly, ghastly, gaunt, and ominous bird ​

​bird, and bust and ​sad fancy into ​that melancholy burden ​
​followed faster till ​stock and store​
​stillness broken by ​me, as my Hopes ​
​more than muttered ​Nothing farther then ​the placid bust, spoke only​
​bust above his ​blessed with seeing ​For we cannot ​
​this ungainly fowl ​

​is on the ​ancient Raven wandering ​
​«Though thy crest ​smiling,​chamber door —​
​lord or lady, perched above my ​Not the least ​
​flirt and flutter,​
​mystery explore; —​Let me see, then, what thereat is, and this mystery ​somewhat louder than ​
​Back into the ​

​This I whispered, and an echo ​
​gave no token,​Doubting, dreaming dreams no ​Darkness there and ​
​chamber door,​is I was ​
​grew stronger; hesitating then no ​beating of my ​
​each purple curtain​whom the angels ​
​surcease of sorrow ​

​the floor.​
​it was in ​one gently rapping, rapping at my ​volume of forgotten ​
​View Results​встать из тени, пусть идут, идут года, —​
​всегда.​Ворон: «Больше никогда!»​
​слов позорны?​«Это слово — знак разлуки! — крикнул я, ломая руки. —​
​идеальный, что меж ангелов ​

​Ворон: «Больше никогда!»​пустыне,​
​Ворон: «Больше никогда!»​
​отдых всем тревогам,​курильница незримо,​
​Ах! при лампе не ​Это думал и ​с тревогой, но не смел ​
​Сны за снами; как в тумане, думал я: «Он жил года,​Быстро кресло подкатил ​один припев нужда​
​Гнали вдаль и ​

​Каркнул: «Больше никогда!»​Наконец я птице ​Лишь два слова, словно душу вылил ​
​сядет, величава и горда,​смысла мало, и слова не ​
​ты прозван у ​была тогда.​Сел, — и больше ничего.​
​лэди, сел он, сел у входа ​
​Статный, древний Ворон, шумом крыльев славя ​Будь спокойно, сердце! Это — ветер, только и всего.​
​стук расслышал, но ясней, чем до того.​

​Эхо, — больше ничего.​сурова,​Полный грез, что ведать смертным ​
​Говоря, открыл я настежь ​и не сразу ​Друга, — больше ничего!»​
​себе биенья сердца, долго в утешенье​— нет его.​утешенье​
​Был как призрак ​«Это — гость, — пробормотал я, — там, у входа моего,​
​и расслышал смутно ​Не восстанет — никогда!​
​Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,​

​И сидит, сидит зловещий Ворон ​Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!​
​И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!​святая, что средь ангелов ​Каркнул Ворон: «Никогда».​
​сюда, —​о Леноре навсегда!»​
​упоенья я вскричал: «Прости, мученье,​кто-то веет, —​
​Я — один, на бархат алый ​запоздалой головой своей ​
​Я сидел, догадок полный и ​

​Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да.​
​Кресло я свое ​В песне вылилось ​
​тревоге мрачной.​уж многие года,​
​этом слове «Никогда»,​И взирая так ​
​мечтой сроднится,​Подивился я всем ​
​Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит ​

​птицы, жившей долгие года.​
​ней.​
​своей​
​Ворон, гордый Ворон старых ​сердца моего, —​до того.​
​вновь его, —​ночь молчала, тьма душе не ​
​Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я ​

​Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал ​
​«Подавив свои сомненья, победивши спасенья,​Поздний гость приюта ​
​сердце мне.​дней.​привета, на вопрос о ​
​углей…​Гость стучится в ​
​раздался,​Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,​
​на русский язык, авторами которого являются ​

​стихотворение «Ворон», много переводов которого ​(1809 – 1849) – темный романтик периода ​
​слышу такие стуки ​еще…  Страшно? Да нет, ничего страшного! Это просто птицы ​
​никогда!​
​пол бросает в ​и пера,​
​Он ответил: «Никогда!»​символ лжи!​
​крыла!»​

​Эдемной чаще,​

​Он ответил: «Никогда!»​
​храбрых?​Ворон молвил: «Никогда!»​
​послал мне! Ты, похоже, его ангел!​от кадила,​
​алой... Понимаю, как тогда,​погруженный, я сидел, как отрешенный,​словами летуна?​
​Опустившись в бархат ​Вид покой хранящей ​
​Мраком мученик гонимый ​

​затишье, речь его в ​Ты покинешь меня ​
​И ни звука ​Но сидел он ​В мрачный фрак ​
​Смысл был у ​всегда,​
​Мрачный фрак, и хлад могильный, что за ним ​бюст Паллады, у порога моего,​
​Ворон, за окном сидящий, вестник страха моего,​рвется в окна ​
​«Это ветер, друг мой давний, бьется в окон ​В дом обратно ​

​В тишине, объятой мраком, прозвучало лишь оно:​В мыслях путаясь, сомненьях, смертным знать что ​
​Сразу вас и ​дремы сладкой оторвать ​
​Гость у дома, только и всего».​«Это только гость ​
​алой шторы​ей.​Я тонул и ​
​На полу плясали ​различимый:​
​Не восстанет - никогда!​

​С бюста бледного ​
​Каркнул Ворон: "Никогда".​
​Каркнул Ворон: "Никогда".​Каркнул Ворон: "Никогда".​небесной серафим пришел ​
​подушке алой, и подумал я ​Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да.​Вновь не вспыхнет ​
​уж многие года,​Ворон с кличкой: "Никогда".​
​Молвил Ворон: "Никогда".​

​Он взлетел - и сел над ​
​Из-за ставней вышел ​Стук раздался, но слышнее, чем звучал он ​Снам отдавшись, недоступным на земле ​
​Я сказал: "Не осудите замедленья ​сердце мне.​привета, на вопрос о ​
​дверь ко мне".​я склонялся в ​Бальмонт - один из первых ​
​Над дверьми, на бюсте белом, словно призрак древних ​имя "Никогда"? И до сих ​
​в том царстве, где стоит Её ​

​знака - смотришь рыцарем, однако,​Оглядев его пытливо, сквозь печаль мою ​и твёрдо, -​
​Altalena​оригинальное творчество во ​
​"Ворона", в том числе ​систему рифмовки и ​и критиком Андриевским. Почему-то он решил ​
​вхождения поэзии По ​с большим запозданием ​на слушателя, разъясняя построение своего ​
​из тени, что волнуется всегда.​никуда.​Каркнул Ворон: "Никогда".​
​лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,​

​Каркнул Ворон: "Никогда".​Мне откроется ль ​
​О, скажи, найду ль забвенье, - я молю, скажи, когда?"​Искусителем ли послан, иль грозой прибит ​
​Пей, о, пей скорей забвенье ​
​В миг неясный ​Но постой: вокруг темнеет, и как будто ​тогда:​
​И с печалью ​Страшным криком: "Никогда".​нежный, я фантазии безбрежной​
​Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,​

​Надежды навсегда​
​Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в ​Я шепнул: "Друзья сокрылись вот ​
​душу вылил в ​Ворон с кличкой: "Никогда".​
​не подивится, кто с такой ​было мало.​Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,​
​Видя важность этой ​Он взлетел - и сел над ​И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности ​
​Из-за ставней вышел ​

​Это - ветер, - усмирю я трепет ​Стук раздался, но слышнее, чем звучал он ​Это я шепнул, и эхо повторило ​
​Но как прежде ​Тьма - и больше ничего.​
​я вздремнул, - и стук неясный​дверь ко мне".​ко мне,​
​Трепет, лепет, наполнявший темным чувством ​О светиле прежних ​
​На страданье без ​очертанья тускло тлеющих ​
​тишине,​Грезам странным отдавался, - вдруг неясный звук ​

​Ответить​Голос заГолос против ​перевод правильный (первый вариант тут)​
​не целиком​Ответить​более обширный. Взять хотя бы ​
​Голос заГолос против ​Ответить​
​в переводе К. Бальмонта.​Крайне бездарный перевод. Небольшой словарный запас ​
​лучше подходит к ​Голос заГолос против ​Голос заГолос против ​
​«Тщётно» и «Точна» во 2 и ​

​проникнуться всей глубиной ​Ответить​Воса Блок​
​новее старее большинство ​Категории стихотворения "Эдгар Аллан По ​
​И душой из ​образ ворона из ​твой вынь из ​
​Птица становится вечным ​и белого, скорби и тяги ​
​произведения, нагнетая скорбную и ​возлюбленной, на что ворон ​и в окно ​
​отвлекает его. Когда лирический герой ​сопровождается темой смерти.​

​автора: смерть любимой женщины ​
​Основной темой произведения ​создания «Ворона» не была подтверждена, по причине отсутствия ​со Сьюзен Арчер ​
​Марты Сюзанны Бреннан. Эдгар По жил ​‎Не восстанет — никогда!​Он глядит, уединённый, точно Демон полусонный,​
​‎Каркнул Ворон: «Никогда».​лжи позорной, лжи, как эти перья, чёрной,​‎Каркнул Ворон: «Никогда».​
​Мне откроется ль ​дух зловещий,​В край, Тоскою одержимый, ты пришёл ко ​
​в скорби страстной: «Птица ты иль ​

​навсегда,​
​сюда?​никогда.​подушке алой, и подумал я ​
​Взоры птицы жгли ​
​твердит зловещий этим ​тогда,​
​‎Вновь не вспыхнет ​У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье​покинет, как надежды, навсегда».​
​взмахнул он, и пером не ​

​он слово,​Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь когда —​
​сердцем на ответ ​всегда!»​«Твой хохол ощипан ​
​От печали я ​Он взлетел на ​
​дней,​‎Ветер, больше ничего».​
​«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,​‎Эхо, больше ничего.​
​отвечала,​

​изумлённый,​я его,​
​Я сказал: «Не осудите замедленья ​просит в полуночной ​Непонятный страх смиряя, встал я с ​
​И завес пурпурных ​ней, о ней,​углей…​
​‎Гость стучится в ​раздался,​
​Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,​И душой из ​
​с этих пор;​

​Каркнул Ворон: «Nevermore!»​убор​
​Я, вскочив, воскликнул: — С бурей уносись ​Ту святую, что в Эдеме ​небесный распростер,​
​Каркнул Ворон: «Nevermore!»​Ужас слышу,​Дьявол ли тебя ​
​Пей непентес, пей забвенье и ​
​ковер.​Никогда, о, nevermore!​
​Я хотел склониться, сонный, на подушку на ​

​Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,​пор,​
​Сел на бархате ​«nevermore».​
​рока злого слышал, словно приговор,​
​давних пор,​Каркнул Ворон: «Nevermore!»​вдруг вздохнувши: «Как друзья с ​
​излил он навсегда ​«Nevermore».​Чтобы в полночь ​Хоть ответ ее ​
​простер?»​

​О зловещий древний ​И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,​
​порога моего,​Шумно оправляя траур ​ставней у окошка ​
​ставней,​захлопнул плотно двери​Это я шепнул, и эхо прошептало ​
​так, однако тьма мне ​
​Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный​стуки в двери ​«Извините, сэр иль леди,— я приветствовал его,—​моего,​
​меня всего,​

​Безыменной здесь с ​

​из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали​ненастный,​дома моего.​
​страницей фолианта одного,​Стихотворение доступно в ​heard you"- here I opened ​
​And so faintly ​I implore;​This it is, and nothing more."​
​fantastic terrors never ​And the silken ​and radiant maiden ​
​sought to borrow​dying ember wrought ​
​Only this, and nothing more."​

​While I nodded, nearly napping, suddenly there came ​midnight dreary, while I pondered, weak and weary,​
​• Перевод В.Топорова, 1988​всегда.​
​С бюста бледного ​клюв из сердца ​тьмы и бури, — уходи опять туда,​
​Та, которую Ленорой в ​Этим небом, что над нами, — богом, скрытым навсегда, —​В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко ​
​И вскричал я ​забвенье о Леноре ​
​небесной серафим пришел ​Не прильнет уж ​

​Я прильнул к ​Взоры птицы жгли ​твердит зловещий этим ​
​тогда,​Вновь не вспыхнет ​
​У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье​покинет, как надежды, навсегда».​взмахнул он, и пером не ​
​он слово,​Сел над дверью ​
​ее тогда.​
​Молвил Ворон: «Никогда».​

​славно, и глядишь ты ​очнулся и невольно ​
​бюст Паллады, что над дверью ​
​Не склонился он ​Я толкнул окно ​Там, за ставнями, забилось у окошка ​
​Вновь я в ​Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца ​
​Снам отдавшись, недоступным на земле ​Я не слышал…» — тут раскрыл я ​
​моего!​

​тишине —​места, повторяя:​трепет издавал как ​О Леноре, что блистала ярче ​
​рассвета, как я тщетно ​Ясно помню… Ожиданье… Поздней осени рыданья…​ко мне.​
​я склонялся в ​в своём эссе ​по ночам. Однако вот какое ​
​бегают по крыше ​
​“Edgar Allan Poe. The Raven (in Russian and ​— nevermore!​
​from out that ​dreaming,​

​chamber door;​«Nevermore.»​
​from out my ​hath spoken!​and the Night’s Plutonian shore!​
​«Be that word ​and radiant maiden ​
​It shall clasp ​—​devil!​
​Is there — is there balm ​undaunted, on this desert ​
​devil! —​

​forget this lost ​Respite — respite and nepenthe ​
​the tufted floor.​Then, methought, the air grew ​
​On the cushion’s velvet lining ​now burned into ​Thus I sat ​
​yore —​in front of ​
​still beguiling my ​of his Hope ​Followed fast and ​
​is its only ​Startled at the ​

​_he_ will leave ​Till I scarcely ​
​did outpour.​But the Raven, sitting lonely on ​upon the sculptured ​
​Ever yet was ​little meaning — little relevancy bore;​
​Much I marvelled ​thy lordly name ​
​Ghastly grim and ​it wore,​sad fancy into ​
​just above my ​

​But, with mien of ​days of yore;​flung the shutter, when, with many a ​
​moment and this ​window lattice;​heard a tapping ​
​nothing more.​word, «Lenore?»​
​was unbroken, and the stillness ​there wondering, fearing,​wide the door; —​
​you came tapping, tapping at my ​But the fact ​
​Presently my soul ​

​So that now, to still the ​
​And the silken, sad, uncertain rustling of ​and radiant maiden ​
​From my books ​its ghost upon ​
​Ah, distinctly I remember ​
​As of some ​quaint and curious ​
​больше понравился?​

​И душе не ​белым бюстом слит ​— прочь виденье навсегда!​
​перьев черных, как следов от ​Ворон; «Больше никогда!»​Встречу ль образ ​
​найду я? обрету бальзам когда?»​Я не пал, хоть полн уныний! В этой заклятой ​
​отдых! позабудь Линор, — о, да?»​«Бедный!- я вскричал,- то богом послан ​И, казалось, клубы дыма льет ​
​иногда…​тогда.​Это думал я ​
​мечтаний​

​в душу птица​о надеждах лишь ​печали,​
​безнадежно!..» Он тогда​
​не двинул,​Одинокий, Ворон черный, сев на бюст, бросал, упорный,​
​Птицы, что над входом ​Было в крике ​
​Как же царственно ​— сурова и горда ​
​моего,​

​Словно лорд иль ​глубь покоя​
​страх недавний, ветер, только и всего,​Вскоре вновь я ​
​мне его,​снова, тьма вокруг была ​глубокий, долго ждал я, одинокий,​
​моего».​Дело в том, что задремал я ​
​одного,​
​Чтоб смирить в ​

​На земле же ​в нетерпенье, в книгах тщетно ​
​день ненастный,​моего.​
​По отвергнутой науке ​из тени, что волнуется всегда.​
​никуда.​Каркнул Ворон: «Никогда».​лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,​
​Каркнул Ворон: «Никогда».​Мне откроется ль ​
​О, скажи, найду ль забвенье, — я молю, скажи, когда?»​

​Искусителем ли послан, иль грозой прибит ​Пей, о, пей скорей забвенье ​
​В миг неясный ​Но постой: вокруг темнеет, и как будто ​
​тогда:​И с печалью ​
​Страшным криком: «Никогда».​нежный, я фантазии безбрежной​
​Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,​Надежды навсегда​
​Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в ​

​Я шепнул: «Друзья сокрылись вот ​душу вылил в ​
​Ворон с кличкой: «Никогда».​не подивится, кто с такой ​было мало.​
​Я промолвил, — но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,​Видя важность этой ​
​Он взлетел — и сел над ​И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности ​
​Из-за ставней вышел ​Это — ветер, — усмирю я трепет ​Стук раздался, но слышнее, чем звучал он ​
​Это я шепнул, и эхо повторило ​

​Но как прежде ​Тьма — и больше ничего.​я вздремнул, — и стук неясный​
​дверь ко мне».​ко мне,​
​Трепет, лепет, наполнявший темным чувством ​О светиле прежних ​
​На страданье без ​очертанья тускло тлеющих ​
​тишине,​Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук ​перевод​
​его самыми лучшими, на мой взгляд, переводами этого стихотворения ​

​тоски и одиночества. Чего стоит его ​Эдгар Аллан По ​клювами. Я сама часто ​
​стук, потом еще и ​Не вернуть мне ​Тень свою на ​
​Паллады не слетело ​клюв свой черный, убирайся вестник зла!»​
​Прочь лети, исчадье тьмы – ты лишь грязный ​словно с ангела ​
​Расскажи душе скорбящей, что смогу в ​горя Гелиадова вода?»​
​чахлый, где погибло много ​

​Пей же, пей отвар целебный, что излечит навсегда!»​

​«Это Бог тебя ​Воздух вязнет, словно в иле, словно в дыме ​К бархату подушки ​
​И в раздумья ​смысл таится за ​тогда,​
​Повторяя: «Никогда!»​твой, потерявший упокой,​
​Замерев опять в ​покинут, - бормотал я, - как тогда​душа.​«Никогда».​
​каждому явится​птицы,​
​Так скажи мне, древний ворон, там, где ночь царит ​

​подивиться:​Он воссел на ​настежь,​
​Это ветер рьяно ​до того, -​одно.​
​давало,​взирая, ничего не понимая,​дома моего,​
​Кто меня от ​нежданный, там, у дома моего;​Сердца панику смиряя, одержимо повторял я:​
​шорох шелка каждой ​небо, то, что дало имя ​
​ответа,​

​Этот образ вездесущий… Помню, был декабрь гнетущий,​Засыпав, склонясь к фолио, слышу звук чуть ​всегда.​
​Каркнул Ворон: "Никогда".​всегда,​мне сюда!​
​навсегда, -​То с кадильницей ​
​Я прильнул к ​
​тогда,​
​Надежды навсегда​

​Я шепнул: "Друзья сокрылись вот ​Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда -​
​Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,​своей​Ветер - больше ничего".​
​Эхо - больше ничего.​Тьма - и больше ничего.​дверь ко мне".​
​Трепет, лепет, наполнявший темным чувством ​
​На страданье без ​Гость стучится в ​
​Над старинными томами ​

​И назвался: "Nevermore".​опустелом​Как удар, - но что за ​
​Как зовут тебя ​"Ты без рыцарского ​Сел - и больше ничего.​
​Без поклона, смело, гордо, он прошёл легко ​одесский литератор, будущий сионистский лидер, Владимир Сергеевич Жаботинский, печатавшийся под псевдонимом ​
​сказать, что и их ​полутора десятка переводов ​
​всю тщательно продуманную ​1878 году поэтом ​
​нет. Любопытно проследить историю ​

​Эдгара По пришла ​механизм воздействия стиха ​И душа моя ​
​Паллады не умчится ​моего, где скорбь - всегда!"​Не хочу я ​
​небесах зовут всегда?"​Заклинаю, умоляя, мне сказать - в пределах Рая​
​мне сюда!​в скорби страстной: "Птица ты - иль дух ужасный,​навсегда, -​
​сюда?​никогда.​
​подушке алой, и подумал я ​

​мне сердце, как огнистая звезда,​черным "Никогда",​И, склонясь на бархат ​
​никогда".​
​Рек весной, чье отреченье от ​Ворон молвил: "Никогда".​
​шевельнул он, -​Точно всю он ​
​говорящий без запинки, без труда​Да и кто ​Птица ясно отвечала, и хоть смысла ​
​презабавно, -​

​усмехнулся,​был моей,​
​учтиво, но, как лорд, вошел спесиво​с решеткой, - тотчас важною походкой​моего,​
​комнату вернулся - обернулся - содрогнулся, -​моего, -​
​ни для кого;​дверь жилища моего:​Этой полночью ненастной ​
​Гость стучится в ​"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ​
​будто лепет,​

​всех земных огней, -​ждал ответа​
​И в камине ​"Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной ​полусне,​
​Голос заГолос против ​Прекрасное стихотворение.​и вот там ​
​только кажется что ​Голос заГолос против ​как-раз Зенкевич использовал ​
​и чушь,а не перевод…​
​Голос заГолос против ​

​По знаменитым. Рекомендую прочитать Ворона ​Александр Викберг​
​разных переводчиков по-разному осознаёшь произведение, но фраза «Nevermore» по моему мнению ​
​Опечатки исправили)​режет)​некоторые ошибки:​
​нескольких прочтений, чтобы я мог ​
​Голос заГолос против ​Ответить​
​Необязательно​

​Никогда, о, nevermore!»​«И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,​К концу произведения ​
​«Скинь и клюв ​своей возлюбленной Ленор.​
​«бюст Паллады» — это противопоставление черного ​усиливает общий драматизм ​
​вопросы о своей ​его скорбные мысли. Снова раздается стук ​
​своем горе. Стук в дверь ​По, любовь к женщине ​с личными потерями ​
​в «Richmond Semi-Weekly Examiner».​

​лет, но эта версия ​полу комнаты писателя. Сам же автор, в частном разговоре ​1844 году. Это был рассказ ​
​из тени, что волнуется всегда,​никуда,​моего, где скорбь — всегда!»​
​Не хочу я ​небесах зовут всегда?»​
​Заклинаю, умоляя, мне сказать, — в пределах Рая​«Ты пророк», вскричал я, «вещий! Птица ты иль ​
​Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,​И вскричал я ​
​забвенье о Леноре ​

​небесной Серафим пришёл ​‎Не прильнёт уж ​
​Я прильнул к ​задумчиво-безмолвный,​«Но о чём ​
​придвинул против Ворона ​о счастьи, что, погибнув навсегда,​«Верно, был он», я подумал, «у того, чья жизнь — Беда,​
​Завтра он меня ​И крылами не ​
​И, взирая так сурово, лишь одно твердил ​
​мечтой сроднится,​

​Подивился я всем ​Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит ​
​птицы, жившей долгие года.​ней.​
​своей,​Ворон, гордый Ворон старых ​
​сердца моего, —​
​до того.​вновь его, —​
​ночь молчала, тьма душе не ​

​Взор застыл, во тьме стеснённый, и стоял я ​
​Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал ​Подавив свои сомненья, победивши опасенья,​
​Поздний гость приюта ​сердце мне.​
​дней.​На страданье, без привета, на вопрос о ​очертанья тускло тлеющих ​
​тишине,​Грёзам странным отдавался, вдруг неясный звук ​
​Никогда, о, nevermore!​

​И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,​Паллады не слетает ​
​ночной простор!»​из мрака! С бюста траурный ​
​дом мой, птица или дьявол! —​Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор —​
​над нами свод ​муки, там, у Галаадских гор?»​крышу, где я древний ​
​дух зловещий!​твоей к Линор!​
​в фимиаме на ​

​на узор​Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной​
​Хриплым карком: «Nevermore».​тем словом Ворон, вещий с давних ​в упор,​
​Слышал в этом ​Кто под гнетом ​
​И сказал я: «Несомненно, затвердил он с ​этих пор».​
​И шепнул я ​Душу всю свою ​Птица с кличкой ​так случиться,​
​стужей,​

​назывался там, где мрак Плутон ​черен,​
​Сел — и больше ничего.​или лорда у ​
​ставни — вышел Ворон стародавний,​Это ветер стукнул ​стук недавний,—я сказал,— в окно за ​
​о потере я ​
​ко мне: «Линор!»​
​Тщетно ждал я ​

​Тьма — и больше ничего.​