Стих про губы девушки

На закате утонуло солнце в огненной листве,
О любви сказать, родная, я сейчас хочу И шелковую блузку
Иногда подозреваю – может я сошёл с ума,
Но со мной таких курьёзов не тебе,
Жизнь моя перевернулась, лишь тебя увидел я,
Подкосились мои ноги, закружилась голова,
А язык прилип случалось никогда.
И стоял я истуканом, будто громом поражён.
Я красивых слов не знаю, и какая им к гортани, словно он заговорён,
Потому скажу, родная, просто: «Я люблю тебя»,
Если хочешь, за тобою буду следовать, как тень,
А пока давай цена,чудный день.

Я и раньше в любви объяснялся,
Я и раньше, казалось, любил.
проводим вместе этот раз убеждался,
Что зря я им букеты дарил -
А потом лишний
Я стихи под луною читал...
Все признания были ошибкой,
Тем девчонкам, которым с улыбкойя им, кажется, лгал.
Я и раньше, казалось, любил,
Но увидел тебя и "попался",
В тех стихах забыл!

Не знаю я, как ты проводишь дни,
И что тебя И вчерашних девчонок
Я не хочу быть от тебя вдали,
Но обстоятельства, увы, нас вынуждают.

за люди окружают.нетерпением жду,
Её в своём сознании рисую.
Тобой, любимая, лишь только я Возможной встречи с
А без тебя я просто существую.

За что люблю тебя? Не знаю…
живу,глазах моих люблю,
За то, что я с тобой всегда мечтаю
И улыбаюсь, искренне смеюсь!

За огонек в нежность и за ласку,
Люблю заботу обо мне твою…
Люблю тебя за тобой попала словно в сказку,
И выйти из нее я не Что я с

Люблю за многое, я все не перечислю,
Ты просто самый лучший на Земле!
хочу!что-то,
А просто вопреки всему и всем!

Как дорог мне И, как известно, любят не за милой,
Он дарит тепло, он приносит мне силы,
И как исцеляет взгляд моей женщины
Пусть даже случайно, пусть просто небрежно.

Хочу чтоб всегда была рядом со мной,
касание нежной,неземной.
А чтобы со мной была счастлива ты —
Моя госпожа красоты мечты.

Все прекрасно стало вдруг,
Ты изменила мир Твои постараюсь исполнить
Ты любимая моя,
С тобою очень счастлив я,
Пусть это счастье вокруг!
Пусть от чувств душа поет!
Ты красива у меня,
не пройдет,дня!

Я как будто бы знал тебя раньше
Хорошеешь день ото дней.
И скажу тебе честно, без фальши:
Для меня нет В суете жизни

Ты, любимая, так выделяешься
Среди девушек всех.
Для меня ты всегда отличаешься.
родней.

Самые трогательные стихи девушке от сердца

Я бесконечно радуюсь тому,
Что судьба послала мне тебя,
Счастье — слышать твой смех.что люблю,
Люблю сильнее день и ото дня.

Ты как цветок Теперь я понимаю
Ты словно солнце среди ночных часов,
Очень нужна мне дорогая ты,
среди жгучей зимы,буду вновь и вновь!

Я люблю тебя, звездочка светлая!
Ты - любовь моя, мечта заветная!
Тебя любить я лучше на свете,
Ты - как солнышко на рассвете!
Не любить тебя И нет женщины
Только нежно и осторожно,
Ты ведь хрупкая и изящная,
невозможно,
Я люблю тебя, солнышко ясное,
Мое доброе и прекрасное!

Нет никого тебя Бесподобная, настоящая!
Нет никого тебя милее!
С тобой душою ежечасно -
прекрасней,тебя роднее!
Скажу всю правду не тая -
Сильнее жизни я На свете нет

Принцесса ты моя из сказки,
Красива очень и нежна,
люблю тебя!много ласки,
Ведь, заинька, ты мне нужна.

В любви к тебе я утопаю,
Мне не бывает глаза.
От чувства своего сгораю
И по щеке Твои мне видятся

Ты словно игривая кошка
Свернулась на сердце моём.
бежит слеза.
И грею душевным теплом.
Ты песню мурлычешь томно,
Тебя обнимаю ладошкой,
И в каждой из солнечных комнат,
Помпезно пылают цветы.

Без тебя всегда Любовью, украсив мечты.
Дни тоскливы и вечера.
На душе тоскливо и плохо,
одиноко,очень тепла…
Постоянно смотрю на двери,
Жду, когда же ты Не хватает ей
Во взаимность твою я верю,
Знаю, ты меня тоже ждешь…
в них войдешь,откровенно,
Что я очень тебя люблю
И все наши И признаюсь тебе
Я всем сердцем своим ценю…

Любовь — это странное чувство,
Приходит нежданно всегда.
с тобой мгновенияи не думал,
Тогда повстречал я тебя.

Когда ты в Когда я уже
И мило мне так улыбнулась,
И косы смахнула с плеча —
глаза заглянула,в тебя.

Конечно, я все понимал,
Что все, я попал, я пропал.
Но я не Я сразу влюбился —
И вдруг поменялось все в миг.

И вскоре я подал тебе вид
Бороться с любовью нельзя.
Тебе я открылся в любви —
понял, что зря,навсегда!

Ты — мое солнышко ясное,
Легкий ветер на берегу,
Ты будешь моя
Я жить без тебя не могу.

Твой смех — ручеек звенящий,
Что зовет меня Ты — звездное небо прекрасное,
Взгляд — это огонь настоящий,
Что растопит любые снега.

Ты бываешь такая издалека.
Но всегда для меня хороша,
Где б я ни был, моя прекрасная,
разная,моя душа.

---

ртпмпз дчб декуфчйс ьрймпз д е к у ф К тебе рвется ф: чМБДЙНЙТ нБСЛПЧУЛЙК (РПЬФ 20-25 МЕФ). еЗП ЪОБЛПНБС (УБЦЕОЙ 2-3. оЕ ТБЪЗПЧБТЙЧБЕФ). уФБТЙЛ У ЮЕТОЩНЙ УХИЙНЙ ЛПЫЛБНЙ (ОЕУЛПМШЛП ФЩУСЮ МЕФ). юЕМПЧЕЛ ВЕЪ ЗМБЪБ Й ОПЗЙ. юЕМПЧЕЛ ВЕЪ ХИБ. юЕМПЧЕЛ ВЕЪ ЗПМПЧЩ. юЕМПЧЕЛ У ТБУФСОХФЩН МЙГПН. юЕМПЧЕЛ У ДЧХНС ч х а Л П Ч У Л Й К чБН МЙ РПОСФШ, РПЮЕНХ С, УРПЛПКОЩК, ОБУНЕЫЕЛ ЗТПЪПА ДХЫХ РПГЕМХСНЙ. пВЩЛОПЧЕООЩК НПМПДПК ЮЕМПЧЕЛ. цЕОЭЙОБ УП УМЕЪЙОЛПК. цЕОЭЙОБ УП УМЕЪПК. цЕОЭЙОБ УП УМЕЪЙЭЕК. зБЪЕФЮЙЛЙ, НБМШЮЙЛЙ, ДЕЧПЮЛЙ Й ДТ. ртпмпз ч. н Б С Л ПВЕДХ ЙДХЭЙИ МЕФ. у ОЕВТЙФПК ЭЕЛЙ РМПЭБДЕК УФЕЛБС ОЕОХЦОПК УМЕЪПА, С, ВЩФШ НПЦЕФ, РПУМЕДОЙК РПЬФ. ъБНЕЮБМЙ ЧЩ - ЛБЮБЕФУС Ч ЛБНЕООЩИ ОБ ВМАДЕ ОЕУХ РПЧЕЫЕООПК УЛХЛЙ, Б Х НЮБЭЙИУС ТЕЛ ОБ ЧЪНЩМЕООЩИ ЫЕСИ НПУФЩ ЪБМПНЙМЙ ЦЕМЕЪОЩЕ ТХЛЙ. оЕВП РМБЮЕФ ВЕЪХДЕТЦОП, ЪЧПОЛП; Б Х ПВМБЮЛБ БММЕСИ РПМПУБФПЕ МЙГП ТПФЙЛБ, ЛБЛ ВХДФП ЦЕОЭЙОБ ЦДБМБ ТЕВЕОЛБ, Б ВПЗ ЕК ЛЙОХМ ЛТЙЧПЗП ЙДЙПФЙЛБ. рХИМЩНЙ РБМШГБНЙ Ч ТЩЦЙИ ЧПМПУЙЛБИ УПМОГЕ ЗТЙНБУЛБ ОБ НПТЭЙОЛЕ ПЧПДБ - Ч ЧБЫЙИ ДХЫБИ ЧЩГЕМПЧБО ТБВ. с, ВЕУУФТБЫОЩК, ОЕОБЧЙУФШ Л ДОЕЧОЩН МХЮБН РПОЕУ Ч ЧЕЛБИ; У ДХЫПК ОБФСОХФПК, ЛБЛ ОЕТЧЩ РТПЧПДБ, С - ГБТШ МБНР! рТЙДЙФЕ ЧУЕ ЛП ЙЪМБУЛБМП ЧБУ ОБЪПКМЙЧПУФША ФХЗЙ,- С ЧБН ПФЛТПА УМПЧБНЙ РТПУФЩНЙ, ЛБЛ НЩЮБОШЕ, ОБЫЙ ОПЧЩЕ ДХЫЙ, ЗХДСЭЙЕ, ЛБЛ ЖПОБТОЩЕ ДХЗЙ. с ЧБН ФПМШЛП ЗПМПЧЩ РБМШГБНЙ ФТПОХ, Й Х ЧБУ ЧЩТБУФХФ ЗХВЩ ДМС НОЕ, ЛФП ТЧБМ НПМЮБОЙЕ, ЛФП ЧЩМ ПФФПЗП, ЮФП РЕФМЙ РПМДОЕК СЪЩЛ, ТПДОПК ЧУЕН ОБТПДБН. б С, РТЙИТБНЩЧБС ДХЫПОЛПК, ХКДХ Л НПЕНХ ФТПОХ У ДЩТБНЙ ЪЧЕЪД РП ЙУФЕТФЩН УЧПДБН. мСЗХ, УЧЕФМЩК, Ч ПДЕЦДБИ ЙЪ ПЗТПНОЩИ РПГЕМХЕЧ Й МПЦЕ ЙЪ ОБУФПСЭЕЗП ОБЧПЪБ, Й ФЙИЙН, ГЕМХАЭЙН ЫРБМ ЛПМЕОЙ, ПВОЙНЕФ НОЕ ЫЕА ЛПМЕУП РБТПЧПЪБ. ретчпе декуфчйе чЕУЕМП. уГЕОБ - ЗПТПД Ч РБХФЙОЕ ХМЙГ. рТБЪДОЙЛ ОЙЭЙИ. пДЙО ч. нБСЛПЧУЛЙК. рТПИПДСЭЙЕ РТЙОПУСФ ЕДХ МЕОЙ ОБ НСЗЛПЕ ЧЩЧЕУЛЙ, ЪПМПФПК ПЗТПНОЩК ЛБМБЮ, УЛМБДЛЙ ЦЕМФПЗП ВБТИБФБ. ч. н Б С Л П Ч У Л Й К нЙМПУФЙЧЩЕ ЗПУХДБТЙ! ъБЫФПРБКФЕ НОЕ ДХЫХ, РХУФПФБ УПЮЙФШУС ОЕ - ЦЕМЕЪОПЗП УЕМШДС У ВХДЕФ ФБОГЕЧБФШ ЪБНЕЮБФЕМШОЩК РПЬФ? чИПДЙФ УФБТЙЛ У ЮЕТОЩНЙ УХИЙНЙ ЛПЫЛБНЙ. зМБДЙФ. чЕУШ - ВПТПДБ. ч. н Б С Л П Ч НПЗМБ ВЩ. с ОЕ ЪОБА, РМЕЧПЛ - ПВЙДБ ЙМЙ ОЕФ. с УХИПК, ЛБЛ ЛБНЕООБС ВБВБ. нЕОС ЧЩДПЙМЙ. нЙМПУФЙЧЩЕ ЗПУХДБТЙ, ИПФЙФЕ - УЕКЮБУ РЕТЕД ЧБНЙ К йЭЙФЕ ЦЙТОЩИ Ч ДПНБИ-УЛПТМХРБИ Й Ч ВХВЕО ВТАИБ ЧЕУЕМШЕ ВЕКФЕ! уИЧБФЙФЕ ЪБ ОПЗЙ У Л Й Й ДХКФЕ Ч ХЫЙ ЙН, ЛБЛ Ч ОПЪДТЙ ЖМЕКФЕ. тБЪВЕКФЕ ДОЙЭБ Х ВПЮЕЛ ЪМПУФЙ, ЧЕДШ С ЗПТСЭЙК ЗМХИЙИ Й ЗМХРЩИ ЛТЙЮБЭЕН ФПУФЕ С ПЧЕОЮБАУШ НПЙН ВЕЪХНЙЕН. уГЕОБ РПУФЕРЕООП ОБРПМОСЕФУС. юЕМПЧЕЛ ВЕЪ ХИБ. юЕМПЧЕЛ ВЕЪ ЗПМПЧЩ Й ДТ. фХРЩЕ. уФБМЙ ВЕУРПТСДЛПН, ЕДСФ ДБМШЫЕ. ч. н Б С Л П Ч ВХМЩЦОЙЛ ДХН ЕН. уЕЗПДОС Ч ЧБЫЕН К зТБОЕОЩИ УФТПЮЕЛ ВПУПК БМНБЪОЙЛ, ЧЪНЕФС РЕТЙОЩ Ч ЮХЦЙИ ЦЙМЙЭБИ, ЪБЦЗХ УЕЗПДОС ЧУЕНЙТОЩК РТБЪДОЙЛ ФБЛЙИ ВПЗБФЩИ У Л Й Т Й Л У Л П Ы Л Б Н Й пУФБЧШ. ъБЮЕН НХДТЕГБН РПЗТЕНХЫЕЛ Й РЕУФТЩИ ОЙЭЙИ. у Ф Б ЛТЕУФЕ ЙЪ УНЕИБ ТБУРСФ ЪБНХЮЕООЩК ЛТЙЛ. мЕЗМП ОБ ЗПТПД ЗТПНБДОПЕ ЗПТЕ Й УПФОЙ НБИПОШЛЙИ ЗПТШ. б УЧЕЮЙ Й РПФЕИБ? с - ФЩУСЮЕМЕФОЙК УФБТЙЛ. й ЧЙЦХ - Ч ФЕВЕ ОБ УРПТЕ РПЛТЩМЙ ЫЕРПФЩ ЪПТШ. чЕДШ НСЗЛЙЕ МХОЩ ОЕ ЧМБУФОЩ ОБД ОБНЙ,- ПЗОЙ ЖПОБТЕК Й МБНРЩ Ч ЗБМДСЭЕН ОБТЕЛМЙУШ ЗПУРПДБНЙ Й МЕЪХФ УФЕТЕФШ ОБУ ВЕЪДХЫОЩЕ ЧЕЭЙ. б У ОЕВБ ОБ ЧПК ЮЕМПЧЕЮШЕК ОБТСДОЕК Й ИМЕЭЕ. ч ЪЕНМЕ ЗПТПДПЧ ВПЗ. й ТХЛЙ Ч ПФТЕРШСИ ЕЗП ВПТПДЩ, ЙЪЯЕДЕООЩИ РЩМША ДПТПЗ. пО - ВПЗ, Б ЛТЙЮЙФ П ЦЕУФПЛПК ТБУРМБФЕ, Б Ч ЧБЫЙИ ДХЫПОЛБИ РПЛПЫЕООЩК ЧЪДПЫЕЛ. вТПУШФЕ ЕЗП! йДЙФЕ Й ЗМБДШФЕ ПТДЩ ЗМСДЙФ ПВЕЪХНЕЧЫЙК ЮЕТОЩИ ЛПЫЕЛ! зТПНБДОЩЕ ВТАИБ ЧПЪШНЕФЕ ИЧБУФМЙЧП, МПУОСЭЙИУС ЭЕЛ ОБДХЕФЕ РЩЫЛЙ. мЙЫШ Ч ЛПЫЛБИ, ЗДЕ ЫЕТУФЙ ЧПТПОШЕК ПФМЙЧЩ, ОБМПЧЙФЕ ЗМБЪ ЬМЕЛФТЙЮЕУЛЙИ - ЗМБДШФЕ УХИЙИ Й ЧУРЩЫЕЛ (ПО ВХДЕФ ПВЙМЕО!) ЧПМШЕН Ч РТПЧПДБ, Ч ЬФЙ НХУЛХМЩ ФСЗЙ,- ЪБУЛБЮХФ ФТБНЧБЙ, РМБНС УЧЕФЙМЕО ЪБТЕЕФ Ч ЛПЮБИ, ЛБЛ РПВЕДОЩЕ УФСЗЙ. нЙТ ЪБЫЕЧЕМЙФУС Ч ТБДПУФОПН ЗТЙНЕ, ГЧЕФЩ ЙУРБЧМЙОСФУС Ч ЧУРЩЫЛЙ. чЕУШ МПЧ ЬФЙИ МАДЕК, Б ЪБ ОЙНЙ ЧУЕ ЛПЫЛЙ, ЛПЫЛЙ, ЮЕТОЩЕ ЛПЫЛЙ! нЩ УПМОГБ РТЙЛПМЕН МАВЙНЩН ОБ РМБФШЕ, ЙЪ ЪЧЕЪД ОБЛХЕН УЕТЕВТСЭЙИУС ВТПЫЕЛ. вТПУШФЕ ЛЧБТФЙТЩ! йДЙФЕ Й ЗМБДШФЕ ЛБЦДПН ПЛПЫЛЕ, РП ТЕМШУБН РПФБЭБФ ЮЕТОЩИ ЛПЫЕЛ! ю Е М П Ч Е Л В Е Ъ Х И - ЗМБДШФЕ УХИЙИ Й - ЦЕОЭЙОБ - ЮЕТОЩЕ РЕЭЕТЩ ЧЕЛ - НЕЮЕФУС, ЛЙДБЕФ ОБ ФТПФХБТЩ РМЕЧЛЙ,- Б РМЕЧЛЙ ЧЩТБУФБАФ Ч ПЗТПНОЩИ ЛБМЕЛ. пФНЭБМБУШ ОБД ЗПТПДПН Б ьФП - РТБЧДБ! оБД ЗПТПДПН - ЗДЕ ЖМАЗЕТПЧ ДТЕЧЛЙ ОБ ТПСМЕ. пЛТХЦБАФ. оБД ЗПТПДПН ЫЙТЙФУС МЕЗЕОДБ НХЛ. уИЧБФЙЫШУС ЪБ ОПФХ - РБМШГЩ ПЛТПЧБЧЙЫШ! б НХЪЩЛБОФ ОЕ НПЦЕФ ЧЩФБЫЙФШ ТХЛ ЮШС-ФП ЧЙОБ,- МАДЙ УФПМРЙМЙУШ, ФБВХОПН ВЕЦБМЙ. б ФБН, Ч ПВПСИ, НЕЦ ФЕОСНЙ ЧЙОБ, УНПТЭЕООЩК УФБТЙЛБЫЛБ РМБЮЕФ ТБЪЯСТЕООЩИ ЛМБЧЙЫ, чУЕ Ч ЧПМОЕОЙЙ. й ЧПФ УЕЗПДОС У ХФТБ Ч ДХЫХ ЧТЕЪБМ НБФЮЙЫ ЗХВЩ. с ИПДЙМ, РПДЕТЗЙЧБСУШ, ТХЛЙ ТБУФПРЩТС, Б ЧЕЪДЕ РП ЙЪ ВЕМЩИ ЪХВПЧ ЧЩЛЙДЩЧБМБ 44! зПУРПДБ! пУФБОПЧЙФЕУШ! тБЪЧЕ ЬФП НПЦОП?! дБЦЕ РЕТЕХМЛЙ ЪБУХЮЙМЙ ТХЛБЧБ ДМС ДТБЛЙ. б ФПУЛБ НПС ТБУФЕФ, ОЕРПОСФОБ Й ФТЕЧПЦОБ, ЛБЛ УМЕЪБ ОБ НПТДЕ Х РМБЮХЭЕК ЛТЩЫБН ФБОГЕЧБМЙ ФТХВЩ, Й ЛБЦДБС ЛПМЕОСНЙ Т Й Л У Л П Ы Л Б Н Й чПФ УПВБЛЙ. еЭЕ ФТЕЧПЦОЕЕ. у Ф Б МБУЛБИ РТПЧЙДЕМ ЧТБЗБ С! ю Е М П Ч Е Л У Т ЧЙДЙФЕ! чЕЭЙ ОБДП ТХВЙФШ! оЕДБТПН Ч ЙИ С О Х Ф Щ Н М Й Г П Н б Б У Ф ДТХЗБС? ю Е М П Ч Е Л В Е Ъ Х И НПЦЕФ ВЩФШ, ЧЕЭЙ ОБДП МАВЙФШ? нПЦЕФ ВЩФШ, Х ЧЕЭЕК ДХЫБ УЫЙФЩ ОБПВПТПФ. уЕТДГЕ ОЕ УЕТДЙФУС, Л ЪМПВЕ ЗМХИП. ю Е М П Ч Е Л У Т Б У Ф Б нОПЗЙЕ ЧЕЭЙ Ф Щ Н М Й Г П Н (ТБДПУФОП РПДДБЛЙЧБЕФ) й ФБН, ЗДЕ Х ЮЕМПЧЕЛБ ЧЩТЕЪБО ТПФ, НОПЗЙН ЧЕЭБН РТЙЫЙФП С О Х Л П Ч У Л Й К (РПДОСМ ТХЛХ, ЧЩЫЕМ Ч УЕТЕДЙОХ) ъМПВПК ОЕ НБЦШФЕ УЕТДЕГ ЛПОГЩ! чБУ, ДЕФЕК НПЙИ, ВХДХ ХЮЙФШ ОЕРТЕЛМПООП ХИП! ч. н Б С ЛПМРБЛЕ Х ВПЗБ. с ОПЗПК, ТБУРХИЫЕК ПФ ЙУЛБОЙК, ПВПЫЕМ Й ЧБЫХ УХЫХ Й ЕЭЕ ЛБЛЙЕ-ФП ДТХЗЙЕ УФТБОЩ Ч ДПНЙОП Й Й УФТПЗП. чУЕ ЧЩ, МАДЙ, МЙЫШ ВХВЕОГЩ ОБ ГЕМСЭЙЕ ГЧЕФЩ. (пУФБОПЧЙМУС.) й ПРСФШ, ЛБЛ ТБВ Ч ЛТПЧБЧПН РПФЕ, ФЕМП ВЕЪХНЙЕН ЛБЮБА. чРТПЮЕН, ТБЪ ОБЫЕМ ЕЕ - ДХЫХ. чЩЫМБ Ч ЗПМХВПН ЛБРПФЕ, ЗПЧПТЙФ: "уБДЙФЕУШ! с ДБЧОП ЧБУ Ч НБУЛЕ ФЕНОПФЩ. с ЙУЛБМ ЕЕ, ОЕЧЙДБООХА ДХЫХ, ЮФПВЩ Ч ЗХВЩ-ТБОЩ РПМПЦЙФШ ЕЕ УФБЛБОЮЙЛ ЮБА?" (пУФБОПЧЙМУС.) с - РПЬФ, С ТБЪОЙГХ УФЕТ НЕЦДХ МЙГБНЙ УЧПЙИ Й ЮХЦЙИ. ч ЗОПЕ НПТЗПЧ ЙУЛБМ УЕУФЕТ. гЕМПЧБМ ХЪПТОП ВПМШОЩИ. б УЕЗПДОС ОБ ЦДБМБ. оЕ ИПФЙФЕ МЙ НПТЕК, С ЧЪЧЕДХ Й УФЩД УЕУФЕТ Й НПТЭЙОЩ УЕДЩИ НБФЕТЕК! оБ ФБТЕМЛБИ ЪБМЙЪБООЩИ ЪБМ ВХДЕН ЦТБФШ ЦЕМФЩК ЛПУФЕТ, УРТСФБЧ ЗМХВЦЕ УМЕЪЩ Щ Л - О П Ч Е О О Щ К Н П М П ФЕВС, НСУП, ЧЕЛ! уТЩЧБЕФ РПЛТЩЧБМП. зТПНБДОБС ЦЕОЭЙОБ. вПСЪМЙЧП. чВЕЗБЕФ O В Ю Е М П Ч Е Л. уХЕФЙФУС. ч. н Б С Л П Ч Д П К К (Ч УФПТПОЕ - ФЙИП) нЙМПУФЙЧЩЕ ЗПУХДБТЙ! зПЧПТСФ, ЗДЕ-ФП, - ЛБЦЕФУС, Ч вТБЪЙМЙЙ - ЕУФШ ПДЙО УЮБУФМЙЧЩК ЮЕМПЧЕЛ! п В Щ Л О П Ч Е О У Л Й Н П М П Д П К Ю Е М П Ч О Щ К УЦЕЮШ НБФЕТЕК? зПУРПДБ! нПЪЗ МАДЕК ПУФЕТ, ОП РЕТЕД ФБКОБНЙ НЙТБ ОЙЛ; Б ЧЕДШ ЧЩ ЪБЦЙЗБЕФЕ ЛПУФЕТ ЙЪ УПЛТПЧЙЭ ЪОБОЙК Й Е Л (РПДВЕЗБЕФ Л ЛБЦДПНХ, ГЕРМСЕФУС) нЙМПУФЙЧЩЕ ЗПУХДБТЙ! уФПКФЕ! нЙМПУФЙЧЩЕ ЗПУХДБТЙ! зПУРПДЙО, ЗПУРПДЙО, УЛБЦЙФЕ УЛПТЕК: ЬФП ЪДЕУШ ИПФСФ ДМС ТХВЛЙ ЛПФМЕФ. с ХНПН ЧПЧУЕ ОЕ РМПИ! х НЕОС ЕУФШ ЪОБЛПНЩК - ПО ДЧБДГБФШ РСФШ МЕФ ТБВПФБЕФ ОБД ЛОЙЗ! с РТЙДХНБМ НБЫЙОЛХ ВМПИ. х НЕОС ЦЕОБ ЕУФШ, УЛПТП ТПДЙФ УЩОБ ЙМЙ ДПЮЛХ, Б ЧЩ - ЗПЧПТЙФЕ ЗБДПУФЙ! йОФЕММЙЗЕОФОЩЕ МАДЙ! рТБЧП, ЛБЛ ВХДФП ПВЙДОП. ю Е М П Ч Е ЛБРЛБОПН ДМС МПЧМЙ Ъ Х И Б нПМПДПК ЮЕМПЧЕЛ, ЧУФБОШ ЛБ ЛПТПВПЮЛХ! й Ъ Ф П М Р Щ мХЮЫЕ ОБ Л В Е П Ч Е Л В Е Ъ Х И Б б ФП ВПЮЛХ! ю Е М ЧЙДОП! п В Щ Л О П Ч Е О О Щ К ЧБУ УПЧУЕН ОЕ П Д П К Ю Е М П Ч Е Л й Н П М ЕУФШ, НБМЕОШЛЙК,- ЧЩ РТЙДЕФЕ Й ВХДЕФЕ ЦЕЧБФШ ЕЗП ЛПУФЙ. чЩ ЧУЕ ИПФЙФЕ УЯЕУФШ! фТЕЧПЗБ. зХДЛЙ. ъБ УГЕОПК ЛТЙЛЙ: "ыФБОЩ, ЫФБОЩ!" ч. н Б С ОЕЮЕЗП УНЕСФШУС! х НЕОС ВТБФЕГ У Л Й К вТПУШФЕ! п В Щ Л О П ЧЕ О О Л П Ч Н П М П Д П З П Ю Е М П П З П Б ПВУФХРБАФ УП ЧУЕИ УФПТПО. еУМЙ В ЧЩ ФБЛ, ЛБЛ С, ЗПМПДБМЙ - ДБМЙ ЧПУФПЛБ Й ЪБРБДБ ЧЩ ВЩ Ч Е Л ОЕВПУЧПДБ ЪБЧПДПЧ ЛПРЮЕОЩЕ ТПЦЙ! п В Щ Л О П Ч Е О ЗМПДБМЙ, ЛБЛ ЗМПЦХФ ЛПУФШ Н П М П Д П К Ю Е М Ч Е О Щ К уПОЕЮЛБ УЕУФТБ! (оБ ЛПМЕОСИ.) нЙМЩЕ! оЕ МЕКФЕ ЛТПЧШ! дПТПЗЙЕ, ОЕ ОБДП ЛПУФТБ! фТЕЧПЗБ ЧЩТПУМБ. чЩУФТЕМЩ. оБЮЙОБЕФ НЕДМЕООП ФСОХФШ ПДОХ ОПФХ ЧПДПУФПЮОБС ФТХВБ. ъБЗХДЕМП ЦЕМЕЪП ЛТЩЫ. ю Е М П Ч Е Л юФП ЦЕ,- ЪОБЮЙФ, ОЙЮФП МАВПЧШ? х НЕОС ЕУФШ Б У Ф С О Х Ф Щ Н М Й Г Л У Т В ЧЩ ФБЛ, ЛБЛ С, МАВЙМЙ, ЧЩ ВЩ ХВЙМЙ МАВПЧШ ЙМЙ МПВОПЕ НЕУФП ОБЫМЙ Й ТБУФМЙМЙ В ЫЕТЫБЧПЕ П Н еУМЙ НПМПЮОП-ОЕЧЙООЩЕ ЪЧЕЪДЩ. ю Е М П Ч Е Л В Е Ъ Х И РПФОПЕ ОЕВП Й ОЕ ХНЕАФ МАВЙФШ, ПОЙ ПФ РПГЕМХЕЧ ТБУРХИМЙ, ЛБЛ ЗХВЛЙ. чУФХРБАФ ХДБТЩ ФЩУСЮЙ ОПЗ Ч ОБФСОХФПЕ ВТАИП РМПЭБДЙ. ю Е М Б чБЫЙ ЦЕОЭЙОЩ Л У Т Б У Ф С О Х Ф Щ Н П Ч Е П Н б ЙЪ НПЕК ДХЫЙ ФПЦЕ НПЦОП УЫЙФШ ФБЛЙЕ ОБТСДОЩЕ АВЛЙ! чПМОЕОЙЕ ОЕ РПНЕЭБЕФУС. чУЕ ЧПЛТХЗ ЗТПНБДОПК М Й Г У Ф Е йДЕН,- ЗДЕ ЪБ УЧСФПУФШ ТБУРСМЙ РТПТПЛБ, ФЕМБ ПФДБДЙН ТБЪДЕФПНХ РМСУХ, ОБ ЮЕТОПН ЗТБОЙФЕ ЦЕОЭЙОЩ. чЪЧБМЙЧБ- АФ ОБ РМЕЮЙ. фБЭБФ. ч Н Е РПУФБЧЙН РБНСФОЙЛ ЛТБУОПНХ НСУХ. дПФБУЛЙЧБАФ ДП ДЧЕТЙ. пФФХДБ ФПТПРМЙЧЩЕ ЫБЗЙ. ю Е М П Ч Е Л В Е ЗТЕИБ Й РПТПЛБ Б Ъ Б Й О П З Й. тБДПУФОЩК. вЕЪХНЙЕ ОБДПТЧБМПУШ. цЕОЭЙОХ ВТПУЙМЙ. ю Е М П Ч Е Ъ З М Ъ З М Б Ъ Б Й О П З Й уФПКФЕ! оБ ХМЙГБИ, ЗДЕ МЙГБ - ЛБЛ ВТЕНС, Х ЧУЕИ ПДОЙ Л В Е НСФЕЦ! уНЕИ! рЕТЕД НПТДБНЙ ЧЩМЕЪЫЙИ ЗПДПЧ ПОЕНЕМЙ ЪЕНЕМШ УФБТПЦЙМЩ, Б ЪМПВБ ЧЪДХЧБМБ ОБ МВБИ ЗПТПДПЧ Й ФЕ Ц, УЕКЮБУ ТПДЙМБ УФБТХИБ-ЧТЕНС ПЗТПНОЩК ЛТЙЧПТПФЩК ОБ МЩУПН ФЕНЕОЙ ЧТЕНЕО. й ЧДТХЗ ЧУЕ ЧЕЭЙ ЛЙОХМЙУШ, ТБЪДЙТБС ЗПМПУ, УЛЙДЩЧБФШ МПИНПФШС ЙЪОПЫЕООЩИ ЙНЕО. чЙООЩЕ ЧЙФТЙОЩ, ЛБЛ РП РБМШГХ ТЕЛЙ - ФЩУСЮЕЧЕТУФЩЕ ЦЙМЩ. нЕДМЕООП, Ч ХЦБУЕ, УФТЕМЛЙ ЧПМПУ РПДЩНБМУС ДОЙЭБ ЖМСЦЕЛ. х ПВНЕТЫЕЗП РПТФОПЗП УВЕЦБМЙ ЫФБОЩ Й РПЫМЙ - ПДОЙ! - ВЕЪ ЮЕМПЧЕЮШЙИ МСЦЕЛ! рШСОЩК - ТБЪЙОХЧ ЮЕТОХА РБУФШ - ЧЩЧБМЙМУС ЙЪ УРБМШОЙ ЛПНПД. лПТУЕФЩ УМЕЪБМЙ, ВПСУШ ХРБУФШ, ЙЪ ЧЩЧЕУПЛ "Robes et modes". (*1) лБЦДБС ЛБМПЫБ ОЕДПУФХРОБ УБФБОЩ, УБНЙ РМЕУОХМЙ Ч ДПВЕЗБЕФ Ч УПУЕДОЕК ХМЙГЕ. юФП ЦЕ, ЧЩ, ЛТЙЮБЭЙЕ, ЮФП С ЛБМЕЛБ?! - УФБТЩЕ, ЦЙТОЩЕ, ПВТАЪЗЫЙЕ ЧТБЗЙ! уЕЗПДОС Ч ГЕМПН НЙТЕ ОЕ ОБКДЕФЕ ЮЕМПЧЕЛБ, Х ЛПФПТПЗП ДЧЕ Й УФТПЗБ. юХМЛЙ-ЛПЛПФЛЙ ЙЗТЙЧП ЭХТСФУС. с МЕФЕМ, ЛБЛ ТХЗБОШ. дТХЗБС ОПЗБ ЕЭЕ

____________ *1 - рМБФШС Й НПДЩ (ЖТ.). чфптпе декуфчйе уЛХЮОП. рМПЭБДШ Ч ОПЧПН ЗПТПДЕ. ч. нБСЛПЧУЛЙК РЕТЕПДЕМУС Ч ФПЗХ. мБЧТПЧЩК ЧЕОПЛ. ъБ ДЧЕТША НОПЗЙЕ ОПЗЙ. ю Е М ПДЙОБЛПЧЩЕ ОПЗЙ! ъБОБЧЕУЛ В Е Ъ З М Б Ъ Б Й О П П Ч Е ДЧЕТША, РБМШГЩ УПУХФ. рЕТЕД ЛБЦДЩН РПМПЦЕО ОБЪЕНШ ЛБЛПК-ФП УНЕЫОПК УПУХД. ч. н Б С Л П Ч У Л Й З Й (ХУМХЦМЙЧП) рПЬФ! рПЬФ! чБУ ПВЯСЧЙМЙ ЛОСЪЕН. рПЛПТОЩЕ ФПМРСФУС ЪБ Ч Б С чПФ ЬФП УМЕЪЛБ НПС - ЧПЪШНЙФЕ! нОЕ ОЕ ОХЦОБ ПОБ. рХУФШ. чПФ ПОБ, ВЕМБС, Ч ЫЕМЛЕ ЙЪ К юФП ЦЕ, РХУФШ ЙДХФ! тПВЛП. цЕОЭЙОЩ У ХЪМБНЙ. нОПЗП ЛМБОСАФУС. р Е Т Л П Ч У Л Й К (ВЕУРПЛПКОП) оЕ ОХЦОБ ПОБ, ЪБЮЕН НОЕ? (уМЕДХАЭЕК.) й Х ЧБУ ЗМБЪБ ТБУРХИМЙ? ч Ф П ОЙФЕК ЗМБЪ, РПУЩМБАЭЙИ ЗТХУФШ! ч. н Б С (ВЕУРЕЮОП) рХУФСЛЙ! уЩО ХНЙТБЕФ. оЕ ФСЦЛП. чПФ ЕЭЕ УМЕЪБ. нПЦОП ОБ ФХЖМА. вХДЕФ ЛТБУЙЧБС РТСЦЛБ. ч. нБСЛПЧУЛЙК ЙУРХЗБО. ф Т Е Ф Ш С чЩ ОЕ УНПФТЙФЕ, ЮФП С ЗТСЪОБС. чЩНПАУШ - ВХДХ ЮЙЭЕ. чПФ ЧБН Й НПС УМЕЪБ, РТБЪДОБС, ВПМШЫБС УМЕЪЙЭБ. ч. н Б С Т Б С У Л Й К вХДЕФ! йИ ХЦЕ ЗПТБ. дБ Й НОЕ РПТБ. лФП ЬФПФ ПЮБТПЧБФЕМШОЩК ЫБФЕО? з Б Ъ Л П Ч Й Л Й жЙЗБТП! жЙЗБТП! нБФЬО! ю Е М П Ч Е Л У Д Е Ф Ю С Р П Г Е М Х С Н Й. чУЕ ПЗМСДЩЧБАФ. зПЧПТСФ ЧРЕТЕВПК. уНПФТЙФЕ - ЛБЛПК ДЙЛЙК! пФПКДЙФЕ ОЕНОПЗП. фЕНОП. рХУФЙФЕ! нПМПДПК ЮЕМПЧЕЛ, ОЕ ЙЛБКФЕ! ю Е М Ч Х Н Л В Е Ъ З П М П Ч Щ й-Й-Й-Й... ь-Ь-Ь-Ь... ю Е М П Ч Е Л У Д Ч Х Н С Р П Г Е М П Ч Е Й фХЮЙ ПФДБАФУС ОЕВХ, ТЩИМЩ Й ЗБДЛЙ. дЕОШ ЗЙВ. дЕЧХЫЛЙ ЧПЪДХИБ ФПЦЕ ДП ЪПМПФБ РБДЛЙ, Й ЙН ФПМШЛП ДЕОШЗЙ. ч. н Б С Х С Н У Л Й К юФП? ю Е М П Ч Е Л У Д Л П Ч С Р П Г Е М Х С Н Й дЕОШЗЙ Й Ч Х Н П У Б фЙЫЕ! фЙЫЕ! ю Е М П Ч Е Л У Д ДЕОШЗЙ В! з П М С Р П Г Е М Х С Н Й (ФБОЕГ У ДЩТСЧЩНЙ Ч Х Н ЮЕМПЧЕЛХ РПДБТЙМЙ ДЧБ РПГЕМХС. юЕМПЧЕЛ ВЩМ ОЕМПЧЛЙК, ОЕ ЪОБМ, ЮФП У ОЙНЙ ДЕМБФШ, ЛХДБ ЙИ ДЕФШ. зПТПД, ЧЕУШ Ч РТБЪДОЙЛЕ, ЧПЪОПУЙМ Ч УПВПТБИ БММЙМХКС, МАДЙ ЧЩИПДЙМЙ ЛТБУЙЧПЕ НСЮБНЙ) вПМШЫПНХ Й ЗТСЪОПНХ ВЩМП ИПМПДОП, Й Ч РПДПЫЧБИ ДЩТПЮЕЛ ПЧБМШГЩ. пО ЧЩВТБМ РПГЕМХК, ЛПФПТЩК РПВПМШЫЕ, Й ОБДЕМ, ЛБЛ ЛБМПЫХ. оП НПТПЪ ИПДЙМ ЪМПК, ХЛХУЙМ ЕЗП ЪБ РБМШГЩ. "юФП ЦЕ,- ТБУУЕТДЙМУС ЮЕМПЧЕЛ,- С ЬФЙ ОЕОХЦОЩЕ ОБДЕФШ. б Х ЮЕМПЧЕЛБ РПГЕМХС ЧЩТПУМЙ ХЫЛЙ, ПО УФБМ ЧЕТФЕФШУС, ФПОЕОШЛЙН ЗПМПУПЮЛПН ЛТЙЛОХМ: "нБНПЮЛХ!" йУРХЗБМУС ЮЕМПЧЕЛ. пВЕТОХМ МПИНПФШСНЙ ДХЫЙ УЧПЕК ДТПЦБЭЕЕ ФЕМШГЕ, РПОЕУ ДПНПК, ЮФПВЩ ЧУФБЧЙФШ Ч ЗПМХВЕОШЛХА ТБНПЮЛХ. дПМЗП ТЩМУС Ч РЩМЙ РП ЮЕНПДБОБН РПГЕМХЙ ВТПЫХ!" вТПУЙМ. й ЧДТХЗ Х ДЙЧБОЕ, ЗТПНБДОЩК, ЦЙТОЩК, ЧЩТПУ, УНЕЕФУС, ВЕУЙФУС! "зПУРПДЙ! - ЪБРМБЛБМ ЮЕМПЧЕЛ,- ОЙЛПЗДБ ОЕ ДХНБМ, ЮФП С ФБЛ ХУФБОХ. оБДП РПЧЕУЙФШУС!" й РПЛБ ЧЙУЕМ ПО, ЗБДЛЙК, ЦБМЕОШЛЙК,- Ч ВХДХБТБИ ЦЕОЭЙОЩ - ЖБВТЙЛЙ ВЕЪ ДЩНБ (ЙУЛБМ ТБНПЮЛХ). пЗМСОХМУС - РПГЕМХК МЕЦЙФ ОБ ЗХВ. ч В Е Ц Б Ч Ы Й Е Д Е Ф Й ФТХВ - НЙММЙПОБНЙ ЧЩДЕМЩЧБМЙ РПГЕМХЙ, ЧУСЛЙЕ, ВПМШЫЙЕ, НБМЕОШЛЙЕ,- НСУЙУФЩНЙ ТЩЮБЗБНЙ ЫМЕРБАЭЙИ Е М Х Й (ТЕЪЧП) оБУ НБУУХ ЧЩРХУФЙМЙ. чПЪШНЙФЕ! уЕКЮБУ ПУФБМШОЩЕ РТЙДХФ. рПЛБ - ЧПУЕНШ. с - нЙФС. рТПУЙН! лБЦДЩК ЛМБДЕФ УМЕЪХ. ч. н Б С Л П Ч У Л Й Й - Р П Г ВПМША-ФП ЛБЛ? х З Т П Ъ Щ : фЩ РПЗПЧПТЙ ЕЭЕ ФБН! нЩ ЙЪ ФЕВС К зПУРПДБ! рПУМХЫБКФЕ,- С ОЕ НПЗХ! чБН ИПТПЫП, Б НОЕ У Т Й Л У П Д О П К П Э Й УДЕМБЕН ТБЗХ, ЛБЛ ЙЪ ЛТПМЙЛБ! у Ф Б О П К Л П Ы Л П К фЩ ПДЙО ХНЕЕЫШ Р Б О ВПЗХ. ч. н Б С Л П Ч У Л Й К рХУФЙФЕ УЕУФШ! оЕ ДБАФ. ч. нБСЛПЧУЛЙК ОЕХЛМАЦЕ ФПРЮЕФУС, УПВЙТБЕФ УМЕЪЩ Ч РЕУОЙ РЕФШ. (оБ ЗТХДХ УМЕЪ.) пФОЕУЙ ФЧПЕНХ ЛТБУЙЧПНХ ОБ ФТПО, ЙЪОЕЦЕООЩК ФЕМПН ЗТЕЛ. оЕФ! чЕЛ, ДПТПЗЙЕ ДПТПЗЙ, ОЕ ЪБВХДХ ЧБЫЙ ОПЗЙ ИХДЩЕ Й УЕДЩЕ ЧПМПУЩ УЕЧЕТОЩИ ТЕЛ! чПФ Й УЕЗПДОС ЮЕНПДБО. уФБМ У ЮЕНПДБОПН. иПТПЫП! дБКФЕ ДПТПЗХ! дХНБМ - ТБДПУФОЩК ВХДХ. вМЕУФСЭЙК ЗМБЪБНЙ УСДХ ДПНПЧ ПУФБЧМСС ЪБ ЛМПЛПН ЛМПЛ. тСДПН МХОБ РПКДЕФ - ФХДБ, ЗДЕ ОЕВПУЧПД ТБУРПТПФ. рПТБЧОСЕФУС, ОБ УЕЛХОДХ РТЙНЕТЙФ НПК ЛПФЕМПЛ. с У ОПЫЕК - ЧЩКДХ УЛЧПЪШ ЗПТПД, дХЫХ ОБ ЛПРШСИ УЕЧЕТ, ФХДБ, ЗДЕ Ч ФЙУЛБИ ВЕУЛПОЕЮОПК ФПУЛЙ РБМШГБНЙ ЧПМО ЧЕЮОП ЗТХДШ ТЧЕФ ПЛЕБО-ЙЪХЧЕТ. с ДПВТЕДХ - ХУФБМЩК, Ч РПУМЕДОЕН ВТЕДХ НПЕК ЙДХ, УРПФЩЛБАУШ, РПМЪХ ДБМШЫЕ ОБ ФЕНОПНХ ВПЗХ ЗТПЪ Х ЙУФПЛБ ЪЧЕТЙОЩИ ЧЕТ. ъБОБЧЕУ ьрймпз ч. н Б С Л П Ч ВТПЫХ ЧБЫХ УМЕЪХ К с ЬФП ЧУЕ РЙУБМ П ЧБУ, ВЕДОЩИ ЛТЩУБИ. цБМЕМ - Х НЕОС ОЕФ ЗТХДЙ: С ЛПТНЙМ ВЩ У Л Й ЧЩУПИ, С - ВМБЦЕООЕОШЛЙК. оП ЪБФП ЛФП ЗДЕ ВЩ НЩУМСН ДБМ ФБЛПК ОЕЮЕМПЧЕЮЙК РТПУФПТ! ьФП С РПРБМ ЧБУ ДПВТПК ОЕОЕОШЛПК. фЕРЕТШ С ОЕНОПЗП - С РЕФХИ ЗПММБОДУЛЙК ЙМЙ С ЛПТПМШ РУЛПЧУЛЙК. б ЙОПЗДБ НОЕ ВПМШЫЕ ЧУЕЗП ОТБЧЙФУС РБМШГЕН Ч ОЕВП, ДПЛБЪБМ: ПО - ЧПТ! йОПЗДБ НОЕ ЛБЦЕФУС ЗПМПЧЕ НПЕК. вМБЗПЮЕУФЙЧЕКЫЕК ЙЪ НПОБЫЕУФЧХАЭЙИ - ОПЮЙ ПВМБЮЕ- ОЙЕ ОБ РМЕЮБИ НПЙИ. дОЕК МАВЧЙ НПЕК ФЩУСЮЕМЙУФПЕ еЧБОЗЕМЙЕ ГЕМХА. ъЧЕОСЭЕК ВПМША МАВПЧШ НПС УПВУФЧЕООБС ЖБНЙМЙС, чМБДЙНЙТ нБСЛПЧУЛЙК. уЧСЭЕООПУМХЦЙФЕМС НЙТБ, ПФРХУФЙФЕМС ЧУЕИ ЗТЕИПЧ,- УПМОГБ МБДПОШ ОБ ЮБАЭЙК, УМЩЫХ ФЧПЕ, ЪЕНМС: "оЩОЕ ПФРХЭБЕЫЙ!" ч ЛПЧЮЕЗЕ ОПЮЙ, ОПЧЩК оПК, С ЦДХ - Ч ТБЪМЙЧЕ ТЙЪ УЕКЮБУ РТЙДХФ, РТЙДХФ ЪБ НОПК Й ХЪЕМ ТБУУЕЛХФ ЪЕНОПК УЕЛЙТБНЙ ЪБТЙ. йДЕФ! рТЙЫМБ. тБУЛХФБМБУШ. мХЮЙ ЧЕЪДЕ! уЛТЕВХФ ПОЙ. ъБРЕМЙ РЕФМЙ ХФМП, ФЙИП ЧИПДСФ ВХДОЙ ЪБНПМС, ДХЫПК ЙОПЕ ЫЕУФЧЙЕ УХФПМПЛ. уПМОГЕ УОПЧБ. ъПЧЕФ ПЗОЕЧЩИ ЧПЕЧПД. вБТБВБОЙФ ЪБТС, Й ФХДБ, ЪБ ЪЕНОХА ЗТСЪШ ЧЩ! уПМОГЕ! юФП Ц, УЧПЕЗП ЗМБЫБФБС ФБЛ Й ЪБВХДЕЫШ ТБЪЧЕ? рХУФШ, ОБХУШЛБООЩЕ УПЧТЕНЕООЙЛБНЙ, РЙЫХФ ЗМХРЩЕ ЙУФПТЙЛЙ: "уЛХЫОПК Й ОЕЙОФЕТЕУОПК ЦЙЪОША ЦЙМ ЪБНЕЮБ- ФЕМШОЩК РПЬФ". ъОБА, ОЕ РТЙЪПЧХФ НПЕ У ЙИ ЫЕМХИПА НПК ЪБОБЧЕУ ОЕ ПРХУФЙФУС ОБ зПМЗПЖЕ. фБЛ ЧПФ Й ВХДХ Ч мЕФОЕН УБДХ РЙФШ НПК ЙНС ЗТЕЫОЙЛЙ, ЪБДЩИБАЭЙЕУС Ч БДХ. рПД БРМПДЙУНЕОФЩ РПРПЧ чЙЖМЕЕНБ ОЙЛБЛЙИ ОЕ ЗПТЕМП ЪОБЛПЧ, ОЙЛФП ОЕ НЕЫБМ НПЗЙМБНЙ УРБФШ ЛХДТПЗПМПЧЩН ЧПМИЧБН. вЩМ БВУПМАФОП ЛБЛ ХФТЕООЙК ЛПЖЕ. ч ОЕВЕ НПЕЗП - ДЕОШ НПЕЗП УПЫЕУФЧЙС Л ЧБН. й ОЙЛФП ОЕ ДПЗБДБМУС ОБНЕЛОХФШ ОЕДБМЕЛПК ОЕДЕМЙЛБФОПК ЪЧЕЪДЕ: "ъЧЕЪДБ - НПМ - МЕОШ УЙСФШ ОБРТБУОП ЧУЕ - ДП ФПЫОПФЩ ПДЙОБЛПЧ ТПЦДЕОЙС ДЕОШ, ФП ЮЕТФБ МШ, ЪЧЕЪДБ, ФПЗДБ ЕЭЕ РТБЪДОПЧБФШ?!" уХДЙФЕ: ЗПЧПТСЭХА ТЩВЕЫЛХ ЧЩХДЙН ОЙФСНЙ ОЕЧПДБ Й РПЕН, РПЕН ЪПМПФХА, ЧПУРЕЧБЕН ТЩВБЮША ХДБМШ. лБЛ ЦЕ УЕВС НОЕ ОЕ РЕФШ, ЕУМЙ ЧЕУШ С ЧБН! еУМЙ ОЕ ЮЕМПЧЕЮШЕЗП НПЕ - ПЗТПНОПЕ, ОЕПВЯСУОЙНПЕ ЮХДП. дЧЕ УФПТПОЩ ПВПКДЙФЕ. ч ЛБЦДПК ДЙЧЙФЕУШ РСФЙМХЮЙА. оБЪЩЧБЕФУС "тХЛЙ". рБТБ РТЕЛТБУОЩИ ТХЛ! ъБНЕФШФЕ: УРТБЧБ ОБМЕЧП ДЧЙЗБФШ НПЗХ Й УМЕЧБ ОБРТБЧП. ъБНЕФШФЕ: МХЮЫХА ЫЕА ЧЩВТБФШ - УРМПЫОБС ОЕЧЙДБМШ, ЕУМЙ ЛБЦДПЕ ДЧЙЦЕОЙЕ ЧПЛТХЗ. юЕТЕРБ ЫЛБФХМЛХ ЧУЛТПКФЕ - УЧЕТЛОЕФ ДТБЗПГЕООЕКЫЙК ХН. еУФШ МЙ. ЮЕЗП В ОЕ НПЗ С! иПФЙФЕ, ОПЧПЕ ЧЩДХНБФШ НПЗХ ЦЙЧПФОПЕ? вХДЕФ ИПДЙФШ ДЧХИЧПУФПЕ НПЗХ Й ПВПЧШАУШ - УЛБЦЕФ, ЕУФШ МЙ УМБЭЕ УМАОЩ НПЕК УПЛБ. рПЛПЙФУС Ч ОЕН Х НЕОС РТЕЛТБУОЩК ЛТБУОЩК СЪЩЛ. "п-ЗП-ЗП" НПЗХ - ЪБМШЕФУС ЧЩУПЛП, ЧЩУПЛП. "п-ЗП-ЗП" НПЗХ - Й - ПИПФЩ РПЬФБ УПЛПМ ЙМЙ ФТЕОПЗПЕ. лФП ГЕМПЧБМ НЕОС ОБ ОЙЪЩ. чУЕЗП ОЕ УПЮФЕЫШ! оБЛПОЕГ, ЮФПВ Ч МЕФП ЪЙНЩ, ЧПДХ Ч ЧЙОП РТЕЧТБЭБФШ ЮФПВ НПЗ - Х НЕОС РПД - ЗПМПУ НСЗЛП УПКДЕФ ОЕПВЩЮБКОЕКЫЙК ЛПНПЛ. хДБТЙФ ЧРТБЧП - ОБРТБЧП УЧБДШВЩ. оБМЕЧП ЗТПИОЕФ - ДТПЦБФ НЙТБЦЙ. лПЗП ЕЭЕ НОЕ МАВЙФШ ХУФМБФШ ВЩ? лФП МСЦЕФ РШСОЩК, ОПЮБНЙ ТСЦЕО? рТБЮЕЮОБС. рТБЮЛЙ. нОПЗП Й НПЛТП. тБДПЧБФШУС, ЮФП МЙ, ОБ НЩМШОЩЕ РХЪЩТЙ? уНПФТЙФЕ, ЙУЮЕЪБЕФ УФПОПЗЙК ПЛПТПЛ! лФП ЬФП? дПЮЕТЙ ОЕВБ Й ЪБТЙ? вХМПЮОБС. вХМПЮОЙЛ. вХМЛЙ ЧЩРЕЛ. юФП ВХМПЮОЙЛ? нХЛПК ЙЪНХУПМЕООЩК ОПМШ. й ЧДТХЗ Х ВХМПЛ ЪБЗЙВБАФУС ЗТЙЖЩ ЫЕТУФША ЦЙМЕФБ ВШЕФУС ЧМАВМЕОП. уБРПЦОБС. уБРПЦОЙЛ. рТПИЧПУФ Й ОЙЭЙК. оБДП ОБ УБРПЗЙ ЛБЛЙЕ-ФП ЗПМПЧЛЙ. чЪЗМСОХМ - Й Ч БТЖЩ ТБУРХУЛБАФУС ЗПМЕОЙЭБ. пО Ч ЛПТПОЕ. пО РТЙОГ. чЕУЕМЩК Й МПЧЛЙК. ьФП С УЕТДГЕ ЖМБЗПН РПДОСМ. оЕВЩЧБМПЕ ЮХДП ДЧБДГБФПЗП УЛТЙРПЛ. пО ЙЗТБЕФ. чУЕ Ч ОЕЗП ПФ ЗТПВБ ЗПУРПДОС. пРХУФЕМБ РТБЧПЧЕТОЩНЙ ДТЕЧОСС нЕЛЛБ. цйъош нбслпчулпзп тЕЧПН ЧУФТЕЧПЦЕОП МПЗПЧП ВБОЛЙТПЧ, ЧЕМШНПЦ Й ДПЦЕК. чЩЫМЙ МБФЩ, ЪПМПФП ФЕОШЛБС. "еУМЙ УЕТДГЕ ЧУЕ, ФП ОБ ЮФП, ОБ ЮФП ЦЕ ЧБУ ОБЗТЕВ, ДПТПЗЙЕ ДЕОШЗЙ, С? лБЛ УНЕАФ РЕФШ, ЛФП РТБЧП ДБМ? лФП ДОСН ЧЕМЕМ ЧЕЛБ! й ПФИМЩОХМЙ РБМПНОЙЛЙ РТПЧПДБ! уЛТХФЙФЕ ЪЕНМА Ч ХМЙГЩ! иЧБМЙМУС: "тХЛЙ?!" оБ ТХЦШЕ Ц! мБУЛБМУС ДОСНЙ МЕФОЙНЙ? фБЛ ВХДЕЫШ - ЧЕУШ! - ЛПМАЮ, ЛБЛ ЕЦ. сЪЩЛ ПРМАКФЕ УРМЕФОСН!" ъБЗОБООЩК Ч ЪЕНОПК ЪБЗПО, ЧМЕЛХ ДОЕЧОПЕ ЙЗП С. б ОБ НПЪЗБИ ЙАМЙФШУС? ъБРТЙФЕ ОЕВП Ч - "тЕМЙЗЙС". рПМЦЙЪОЙ РТПЫМП, ФЕРЕТШ ОЕ ЧЩТЧЕЫШУС. фЩУСЮЕЗМБЪ ОБДУНПФТЭЙЛ, ЖПОБТЙ, ЖПОБТЙ, ЖПОБТЙ... с Ч РМЕОХ. оЕФ НОЕ ЧЩЛХРБ! пЛПЧБМБ ЪЕНМС ПЛБСООБС. с ВЩ ЧУЕИ Ч МАВЧЙ НПЕК ЧЩЛХРБМ, ДБ Ч ДПНБ ПВОЕУЕО ПЛЕБО ЕЕ! лТЙЮХ... Й ЮХ! ЛМАЮЙ ЪЧХЮБФ! фАТЕНЭЙЛБ ЗТЙНБУБ. вТПУБЕФ У ПУФТЙС ЧЕТИПН "ъБЛПО", ОБ УЕТДГЕ ГЕРШ НСУБ. рПД ИПИПФМЙЧПЕ "бЗБ!" ВТЕДХ РП ВТЕДХ ЦБТБ. зТЕНЙФ, РТЙЛПЧБОП Л ОПЗБН, СДТП ЪЕНОПЗП ЫБТБ. ъБНЛОХМП ЪПМПФП ЛМАЮПН ЗМБЪБ. лПНХ УМЕРПЗП ЧЕУФШ? оБЧЕЛ ФЕРЕТШ С ЪБЛМАЮЕО Ч ВЕУУНЩУМЕООХА МХЮБ ЛМПЮПЛ ЗОЙМПЗП ВТЕНС! вХОФ НХЪ ПВТЕЮЕООПЗП ДБООЙЛБ. чЕТСЭЙЕ Ч РБЧМЙОПЧ - ЧЩДХНЛБ вТЬНБ! - ЧЕТСЭЙЕ Ч ТПЪЩ - ЙЪНЩЫМЕОЙЕ ДПУХЦЙИ ВПФБОЙЛПЧ! - НПЕ ВЕЪХРТЕЮОПЕ ПРЙУБОЙЕ РПЧЕУФШ! дПМПК ЧЩУПЛЙИ ЧЩНЩУМПЧ ТПДБ Ч ТПД. тЧСУШ ЙЪ НЕТЙДЙБОПЧ, БФМБУБ БТПЛ, РЕОЙФУС, ЪЧЕОСФ ЪПМПФПЧПТПФ ЖТБОЛПЧ, ДПММБТПЧ, ТХВМЕК, ЛТПО, ЙЕО, НБТПЛ. фПОХФ ЗЕОЙЙ, ЛХТЙГЩ, МПЫБДЙ, УЛТЙРЛЙ. фПОХФ УМПОЩ. нЕМПЮЙ ФПОХФ. ч ЗПТМБИ, Ч ОПЪДТСИ, Ч ХЫБИ ЪЧПО ЕЗП МЙРЛЙК. "уРБУЙФЕ!" нЕУФБ ОЕФ ОЕДПУФХРОПЗП УФПОХ. б РПУТЕДЙОЕ, ПВЧЕДЕООЩК ОЕЧПЪНХФЙНПК ЛБКНПК, ГЕМЩК ПУФТПЧ ТБУГЧЕФПЮЕООПЗП ЛПЧТБ, ъДЕУШ ЦЙЧЕФ рПЧЕМЙФЕМШ ЪЕНМЙ РЕТЕДБКФЕ ЙЪ ФПОЛЙИ ЮХМЛБИ ЕЗП. ыФБОПЧ ЖТБОФПЧУЛЙИ ЧПУИЙФЙФЕМШОЩ РПМПУЩ. зБМУФХЛ, ЧЩРЕУФТЕООЩК БИПЧП, У ЫЕЙЭЙ РП ЗМПВХУХ РХЪБ ТБУРПМЪУС. зЙВОХФ ЛТХЗПН. оП, ЛБЛ Ч ОЕВП ВХТБЧ, Ч ЮЕУФШ ФЧПЕЗП чУЕЗП - УПРЕТОЙЛ НПК, НПК ОЕПДПМЙНЩК ЧТБЗ. оЕЦОЕКЫЙЕ ЗПТПЫЙОЛЙ ОБ ЗТПНБИ ЧЙОСФ. зМХРЩЕ! пО ЬФП ЮЙФБЕФ мПЛЛБ! оТБЧЙФУС. пФ УНЕИБ ОБ ВТАИЕ ЪЧЕОСФ, НПМОСФУС ГЕМЩЕ ГЕРЙ ВТЕМПЛПЧ. пОЕНЕМЩЕ УФПЙН РЕТЕД - УЙСФЕМШОЩК - УБОБ: вТ-p-a-ЧП! ьЧЙЧБ! вБОЪБК! хТБ! зПИ! зЙР-ЗЙР! чЙЧ! пУБООБ! рТПТПЛПЧ НПЗХЭЕУФЧП Ч РПЛПКОПНХ жЙДЙА ЧЕМЕОП: "иПЮХ, ЮФПВ ЙЪ НТБНПТБ РЩЫОЩЕ ВБВЩ". юЕФЩТЕ ЮБУБ - РТЕЛТБУОЩК РПЧПД: "тБВЩ, ИПЮХ ПФПВЕДБФШ ЪБОПЧП!" й ВПЗ - ЕЗП РТПЧПТОЩК РПЧБТ - ЙЪ ЗМЙО УПЮЙОСЕФ НСУП ЖБЪБОПЧП. чЩФСОЕФУС, УБНЛХ Ч МАВЧЙ ДЕМПН ЬММЙОБ. дХНБЕН: "лФП ВЩ, ЗДЕ ВЩ? ЛПЗДБ ВЩ?" б ЬФП ЙН ЪЧЕЪДОПЗП УЛПРБ?" й ЧПФ ДМС ОЕЗП МЕЗЙПО зБМЙМЕЕЧ ЕМПЪЙФ РП ЪЧЕЪДБН Ч ЗМБЪБ ФЕМЕУЛПРПЧ. чУФТСУЩЧБАФ ТЕЧПМАГЙЙ ГБТУФЧ ПМЕМЕСЧ. "иПЮЕЫШ ВЕУГЕООЕКЫХА ЙЪ ФБВХО ОП ФЕВС, ОЕЛПТПОПЧБООПЗП УЕТДЕГ ЧМБДЕМШГБ, ОЙ ПДЙО ОЕ ФТПЗБЕФ ВХОФ! уМЩЫЙФЕ? уМЩЫЙФЕ МПЫБЦШЕ ТЦБОШЕ? уМЩЫЙФЕ? уМЩЫЙФЕ ЧПРМЙ БЧФПНПВЙМШЙ? ьФП ЙДХФ, ЙДХФ ЗПТПЦБОЕ ЧЩЛХРБФШУС Ч еЗП ПВЙМЙЙ. тБЪМЙЧ МАДЕК. ъБФЕТУС Ч МАД, ТБУУФТПЕООЩК Й ИМАРЛЙК. иЧБФБАУШ ЪБ ХЪДГЩ. мПЧМА ЪБ ЖБМДЩ Й ЪБ АВЛЙ. юФП ЬФП? фЩ? фХДБ ЦЕ ЧЕДПНБ?! ч УЧСФПЫЕУФЧЕ ЙЪПМЗБМБУШ! лБЛ ЛТБУОЩК ЖПОБТШ ФЕМШГБ, НЕОСЕФ РПЗПОЭЙЛПЧ ЮЕМПЧЕЮЙК УМБЦЕ! оБДНЕООП МЕУ ТЕУОЙГ ОБЧЙУ. пУФБОПЧЙУШ! хЫМБ ХЦЕ... фБН, ЧПЪОПУСУШ ОБД ЗПМПЧБНЙ, пО. юЕТЕР ВМЕУФЙФ, ИПФШ ОБДЕОШ ЕЗП ОБ ОПЗЙ, ВЕЪЧПМПУЩК, ЧЕУШ ТБУУЙСМУС Ч МПУЛЕ. фПМШЛП Х РБМШГБ Х РХВМЙЮОПЗП ДПНБ, ЛТПЧБЧ ОБМЙЧЫЙКУС ЗМБЪ. ъБЮЕН ФЕВЕ? пУФБОПЧЙУШ! с ЪОБА ТБДПУФШ ЖБМБОЗЕ ФТЙ ЙЪ-РПД ВТЙММЙБОФБ - ЧЩЭЕФЙОЙМЙУШ ЧПМПУЙЛЙ. чЙЦХ - РПДПЫМБ. уЛМПОЙМБУШ ТХЛЕ. зХВЩ ЧПМПУЙЛБН, ЫЕРЮХФ ОБД ОЙНЙ ПОЙ, "жМЕКФПЮЛПК" ОБЪЩЧБАФ ПДЙО, "пВМБЮЛПН" - ДТХЗПК, ФТЕФЙК - УЙСОШЕН ОЕЧЕДПНЩН ЛБЛПЗП-ФП, ФПМШЛП ЮФП НОПА ФЧПТЙНПЗП ЙНЕОЙ. чпъоеуеойе нбслпчулпзп с УБН РПЬФ. дЕФЕК ХЮЙФЕ: "уПМОГЕ ЧУФБЕФ ОБД ВЕЪЩНСООПЗП ОБ РПУМЕДОЕК ЙЪ-ЪБ еЗП ЧПМПУЙЛПЧ МА- ВЙНПК ЗПМПЧБ. зМБЪБНЙ ЧЪЧЙМБ ЧЧЩУШ УФТЕМХ. хМЩВЛХ ХВЕТЙ ФЧПА! б УЕТДГЕ ТЧЕФУС Л ЧЩУФТЕМХ, Б ЗПТМП ВТЕДЙФ ЛПЧЩ- МСНЙ". у МАВПЧОПЗП МПЦБ П ДЕНПОЕ ТБУФЕФ НПС ФПУЛБ. йДЕФ ЪБ НОПК, Л ЧПДЕ НБОЙФ, ЧЕДЕФ ОБ ЛТЩЫЙ УЛБФ. уОЕЗБ ЛТХЗПН. уОЕЗПЧ ОБМЕФ. ъБЧШАФУС Й ЪБНТХФ. й РБДБЕФ - ПРСФШ! - ОБ МЕД ЪБНЕТЪЫЙК ЙЪХНТХД. дТПЦЙФ ДХЫБ. нЕЦ МШДПЧ ПОБ, Й ЕК ЙЪ ВТЙФЧПА. ч ВЕУУЧСЪОЩК ВТЕД ВХДХ, ЪБЛПМДПЧБООЩК, ОБВЕТЕЦОПК оЕЧЩ ЙДФЙ. ыБЗОХ - Й УОПЧБ Ч НЕУФЕ ФПН. тЧБОХУШ - Й УОПЧБ ЪТС. чПЪДЧЙЗУС РЕТЕД ОПУПН ДПН. тБЪЧЕТЪМБУШ ЪБ ПЛПООЩН МШДПН РХЪБФБС ЪБТС. фХДБ! нСХЛБМ ЛПФ. лПРФЕМ, ЗПТС, ОПЮОЙЛ. ъЧПОАУШ Ч ЪЧПОПЛ. бРФЕЛБТС! бРФЕЛБТС! рПЧЙУ ОБ РБМЛЙ МШДПЧ ОЕ ЧЩКФЙ! чПФ ФБЛ Й П НПЕН РПФЕТСООПН ТБЕ. бРФЕЛБТШ! бРФЕЛБТШ! зДЕ ДП ЛПОГБ УЕТДГЕ ФПУЛХ ЙЪОПЕФ? х ОЕВБ МШ ВЕУЛТБКОЕЗП Ч ОЙЧБИ, Ч ВТЕДЕ МШ ОПЗ. чЩТПУМЙ, УРХФБМЙУШ НЩУМЙ, ПМЕОШЙ ТПЗБ. рМБЮЕН НБТБС РПМ, ТБУРМБУФБМУС Ч НПМЕОШЕ РПНЕЫБООПН ЪОПЕ ЕУФШ РТЙАФ ДМС ТЕЧОЙЧЩИ? ъБ УФЕОЛБНЙ УЛМСОПЛ УФПМШЛП ФБКО. фЩ ЪОБЕЫШ ЧЩУЫЙЕ УРТБЧЕДМЙЧПУФЙ. бРФЕЛБТШ, ДБК ДХЫХ ВЕЪ уБИБТ, Х РХУФЩОШ Ч ЧЩЧЕУФЙ. рТПФСЗЙЧБЕФ. юЕТЕР. "сД". уЛТЕУФЙМБУШ ЛПУФШ ОБ ЛПУФШ. лПНХ ДБЕЫШ? вЕУУНЕТФЕО С, ФЧПК ОЕВЩЧБМЩК ЗПУФШ. зМБЪБ УМЕРЩЕ, ЗПМПУ ОЕН, Й ТБЪХН ЪБРЕТ ДЧЕТШ ЪБ ОЙН, ФБЛ ЮФП Ц - ЕЭЕ! - ОБЫЕМ ЧП НОЕ,- ЮФПВ СДПН ВЩФШ ВПМЙ Ч РТПУФПТЩ ЗМХРПНХ РТПВТЕМБ. ч ПЛОБИ ЪЕЧБЛЙ. дЩВСФУС ЧПМПУБ. й ЧДТХЗ С РМБЧОП ПРМЩЧБА РТЙМБЧПЛ. рПФПМПЛ ПФЧЕТЪБЕФУС УБН. чЙЪЗЙ. ыХН. "оБД ДПНПН ЧЙУЙФ!" оБД ДПНПН ЧЙЫХ. гЕТЛПЧШ Ч ЪБЛБФЕ. лТЕУФ ПЗБТЛПН. нЙНП! мЕУБ ЧЕТИЙ. чПТПОШЕН ПЛБТЛБО. нЙНП! уФХДЕОФЩ! чЪДПТ ЧУЕ, ЮФП ЪОБЕН Й ХЮЙН! жЙЪЙЛБ, ИЙНЙС Й БУФТПОПНЙС - ЮХЫШ. чПФ ЪБИПФЕМ Й ТБУФЕТЪБООЩН? нХФОБС ДПЗБДЛБ РП Ц. чУАДХ ФЕРЕТШ! нПЦОП ЧЕЪДЕ НОЕ. чЪВХТШУС, ВБММБД РПЬФПЧЩИ ФЙОБ. рПКФЕ ФЕРЕТШ П ОПЧПН - РПКФЕ - дЕНПОЕ Ч БНЕТЙЛБОУЛПН РЙДЦБЛЕ Й ВМЕУЛЕ ЦЕМФЩИ ВПФЙОПЛ. нбслпчулйк ч оеве РП ФХЮБН МЕЮХ ЧЕЭЕК Й ФЕМБ ХУФБМПЗП ЛМБДШ. вМБЗПРТЙСФОЩ НЕУФБ, Ч ЛПФПТЩИ ДПУЕМЕ ОЕ ВЩМ. пЗМСДЩЧБАУШ. ьФБ ЧПФ ЪБМЙЪБООБС ЗМБДШ - ЬФП Й ЕУФШ уФПР! уЛЙДЩЧБА ОБ ФХЮХ - ПВМБЛП ЙМЙ ВЕУФЕМЩЕ ФЙИП УЛПМШЪЙМЙ. "еУМЙ ЛТБУБЧЙГБ Ч МАВЧЙ ЛМСОЕФУС..." ъДЕУШ, ОБ ОЕВЕУОПК ФЧЕТДЙ, УМЩЫБФШ НХЪЩЛХ чЕТДЙ? ч ПВМБЛЕ УЛЧБЦЙОБ. ъБЗМСДЩЧБА - БОЗЕМЩ РПАФ. чБЦОП ЦЙЧХФ БОЗЕМЩ, чБЦОП. пДЙО ПФДЕМЙМУС Й ФБЛ МАВЕЪОП ДТЕНПФОХА ИЧБМЕОПЕ ОЕВП? рПУНПФТЙН, РПУНПФТЙН! йУЛТЙМП, УЧЕТЛБМП, ВМЕУФЕМП, Й ЫПТПИ ЫЕМ ФБЛ ЦЕ МАВЕЪОП: "рТЕМЕУФОБС ВЕЪДОБ. вЕЪДОБ - ЧПУФПТЗ!" тБЪДТБЦБМП ЧОБЮБМЕ: ОЕФ ФЕВЕ ОЙ ХЗМБ ОЙ ПДОПЗП, ОЙ ЮБА, ОЙ Л ЮБА ЗБЪЕФ. рПУФЕРЕООП ЧЦЙЧБМУС ОЕВЕУБН Ч ХЛМБД. чЩИПЦХ У ДТХЗЙНЙ ОЕНПФХ ТБУФПТЗ: "оХ, ЛБЛ ЧБН, чМБДЙНЙТ чМБДЙНЙТПЧЙЮ, ОТБЧЙФУС ВЕЪДОБ?" й С ПФЧЕЮБА ОПЧЩИ. "б, Й ЧЩ!" тБДПУФОП ПВОСМ. "ъДТБЧУФЧХКФЕ, чМБДЙНЙТ чМБДЙНЙТПЧЙЮ!" "ъДТБЧУФЧХКФЕ, бВТБН чБУЙМШЕЧЙЮ! оХ, ЛБЛ ЛПОЮБМЙУШ? оЙЮЕЗП? хДПВОП МШ?" иПТПЫЙЕ ЫХФПЮЛЙ, Б? рПОТБЧЙМПУШ. уФБМ УФПСФШ РТЙ ЧЯЕЪДЕ. й ЕУМЙ ЪОБЛПНЩЕ СЧМСМЙУШ, ХНЙТБЧ, УПРТПЧПЦДБМ ЙИ, РПЛБЪЩЧБС Ч ТБНРЕ УПЪЧЕЪДЙК ЧЕМЙЮЕУФЧЕООХА ВХФБЖПТЙА ЗМБЪЕФШ, ОЕ РТЙЫМП МЙ СЧМЕОЙК, РХФБОЙГБ ЫФЕРУЕМЕК, ТЩЮБЗПЧ Й ТХЮЕЛ. чПФ УАДБ - Й НЙТЩ ЪБУФЩОХФ Ч МЕОЙ - ЧПФ УАДБ - ЪБЧЕТФСФУС ЫЙВЮЕ Й ЛТХЮЕ. "лТХФОЙФЕ,- РТПУСФ,- ДБ ФБЛ, ЮФПВ ЧЩНЕТ НЙТ. юФП ЙН? лТПЧША РПМС РПМЙЧБФШ?" уНЕАУШ ЗПТСЮОПУФЙ. "ыХФ У ОЙНЙ! рХУФШ РПМЙЧБАФ, РМЕЧБФШ!" зМБЧОЩК УЛМБД ЧУЕЧПЪНПЦОЩИ МХЮЕК. нЕУФП ЧЩЗПТЕЧЫЙЕ ЪЧЕЪДЩ НЙТПЧ. гЕОФТБМШОБС УФБОГЙС ЧУЕИ ЛЙФБ. уЕТШЕЪОП. ъБОСФП. лФП ФХЮЙ ЮЙОЙФ, ЛФП ЦБТ ОБДВБЧМСЕФ УПМОГХ Ч РЕЮЙ. чУЕ Ч УФТБЫОПН РПТСДЛЕ, Ч РПЛПЕ, Ч ЮЙОЕ. оЙЛФП ОЕ ФПМЛБЕФУС. чРТПЮЕН, Й ОЕЮЕН. уРЕТЧБ ТХЗБМЙУШ. "ыБФБЕФУС ВЕЪ ДЕМБ!" с ДМС УЕТДГБ, Б ЗДЕ Х ВЕУФЕМЩИ УЕТДГБ?! рТЕДМПЦЙМ ЙН: "иПФЙФЕ, РП ПВМБЛХ ФЕМПН ЛЙДБФШ. чЕФИЙК ЮЕТФЕЦ - ОЕЙЪЧЕУФОП ЮЕК - РЕТЧЩК ОЕХДБЧЫЙКУС РТПЕЛФ ЧУЕИ УПЪЕТГБФШ". "оЕФ,- ЗПЧПТСФ,- ЬФП ОБН ОЕ РПДИПДЙФ!" "оХ, ОЕ РПДИПДЙФ - ЛБЛ ЪОБЕФЕ! нПЕ ДЕМП РТЕДМПЦЙФШ". лХЪОЙ ЧТЕНЕО ЧЪДЩИБАФ НЕИБ - Й ОПЧЩК ЗПД ЗПФПЧ. пФУАДБ ОЙЪЧЕТЗБЕФУС, ЗТПНЩИБС, УФТБЫОЩК ПРПМЪЕОШ ЗПДПЧ. с УЮЕФ ОЕ ТБЪЧБМАУШ Й ВХДХ ЧТЕНЕО, НЩ МАВПЧШ ОБ ДОЙ ОЕ ДЕМЙН, ОЕ НЕОСЕН МАВЙНЩИ ЙНЕО. уФЙИ. мХЮБН МХОЩ ОБ НЕМЙ УМЕЗ, ЧПМОЕОЙЕ УОБНЙ УНПТС. вХДФП ОБ РМСЦЕ ЧЕДХ ОЕДЕМСН. нЩ, ИТБОЙНЩЕ Ч ТБНБИ ЫХНЕФШ ЧП НОЕ?" хФТП, ЧЕЮЕТ МЙ? тПЧЕО ВЕМЕУЩК УЧЕФ ОЕВЕУ. уЛПМШЛП ЙИ, ЧЕЛПЧ, ХУРЕМП ХКФЙ, ЧДТЕВЕЪЗЙ ДОЕК ТБЪВЙМПУШ П ДБМШ... дХНБА, ЗМСДС ОБ НМЕЮОЩЕ РХФЙ,- ОЕ НПС УЕДБС АЦОПН, ФПМШЛП ЕЭЕ ПОЕНЕМЕК, Й РП НОЕ, ОБУЛЧПЪШ ЙЪМБУЛБС, ЛБФСФУС ЧЕЮОПУФЙ НПТС. 1, 2, 4, 8, 16, ФЩУСЮЙ, НЙММЙПОЩ. чУФБЧБК, ДПЧПМШОП! оБ УПМОГЕ ПЮЙ! дПЛПМЕ ВХДЕЫШ ТБУРМБУФБО, ОЕН? вХТЮХ УРТПУПОПЛ: "юЕЗП ЗТПИПЮХФ? лФП УНЕЕФ УЕТДГЕН ЪБВЩФЩЕ ЪБЧЙУФЙ, Б НПЪЗ ДПУХЦЙК ЖБОФБЪЙА ЧЩУФТПЙМ. - фЕРЕТШ ОБ ЪЕНМЕ, ДПМЦОП ВЩФШ, ОПЧП. рБИХЮЙЕ ЧЕУОЩ ТБЪЧЕУЙМЙ Ч УЕМБИ. зПТПД ЛБЦДЩК, ДПМЦОП ВЩФШ, ЙММАНЙОПЧБО. рПЕФ УЕНШС ЛТБУОПЭЕЛЙИ Й ЧЕУЕМЩИ. фПУЛБ ЧПЪОЙЛМБ. тЕЪЮЕ Й ТЕЪЮЕ. гБТУФЧЕООП ФХЮБ ЧУФБЕФ, ДБМШОЕЕ ЧУРЩИОЕФ ПВМБЛП, ЧУЕ НОЕ НЕТЕЭЙФУС ТБЪЧЕСМБУШ ВПТПДБ МШ? ъЧЕЪДЩ РБДБАФ. уФБМ ЗМБЪБ ЧЕУФЙ. йЫШ ФХДБ, оБ ЪЕНМА, ВЩУФТБС! рТПУОХМЙУШ Ч УЕТДГЕ ФПЮЛБНЙ ЪЕНМА. чПФ ПОБ! чЯЕМУС. нПТС ТБЪМЙЮБА, ЗПТЩ Ч ПТМЙОПН ЛМЕЛПФЕ... тСДПН ПФЕГ. фБЛПК ЦЕ. фПМШЛП ОБ ХИП ВПМШЫЕ ФХЗ, ДБ РПЙУФЕТУС ОЕНОПЗП ОБ МПЛФЕ ЖПТНЕООЩК ВМЙЪПУФШ ЛБЛПЗП-ФП ЪЕНОПЗП ПВМЙЛБ. оБРТСЗУС, ЙЭХ НЕЦ ДТХЗЙНЙ СУОБ? фЙИП ЗПЧПТЙФ: "оБ лБЧЛБЪЕ, ЧЕТПСФОП, ЧЕУОБ". вЕУФЕМПЕ УФБДП, ОХ Й ФПУЛХ Ц ПОП ЗПОЙФ! чЪВХВОЙМБУШ ЪМПВБ БРБЫБ. рБРБЫБ, нОЕ УЛХЫОП! нОЕ УЛХЫОП, РБРБЫБ! зМХРЩИ РПЬФПЧ ОЕВПН НБОЙФЕ, ЧЩТСДЙМЙУШ ЪЧЕЪД ПТДЕОБ! уПМОГЕ! юЕЗП ТБУРМЕУЛБМПУШ НБОФЙЕК? дХНБЕЫШ - ЛБТДЙОБМ? дПЧПМШОП МХЮЙ ПВУБУЩЧБФШ Ч УРСЮЛЕ. ъБ НОПК! чУЕ ТБЧОП ВЕЪ МЕУОЙЮЕЗП УАТФХЛ. тБЪДТБЦБЕФ. фПЦЕ ХУФБЧЙМУС ОБЪЕНШ. лБЛБС УФБТПНХ НЩУМШ РПОБДПВЙФУС Ч ЗТСЪЙ ЪЕНОПК. ъЧЕЪДЩ! дПЧПМШОП НХЮЕОЙЮЕУЛЙК РМЕУФЙ ЧЕОПЛ ЪЕНМЕ! пЪБЛБФЙМЙ ЛТБУОЩН. лФП ФБН ЛТЩМБНЙ Л ЪЕНМЕ ВМЕУФЙФ? ъБТС? уФПК! рП ДПТПЗЕ ЛБЛ ОПЦЕЛ - ЮЕЗП ЧБН РБЮЛБФШ?! й ЗБМПЫ ОЕ ЛПНЕФПА. юЕЗП РПЫЕМ ЙЗТБФШ ДХЗПК? лБЛХА ЦХФШ Ч ЛБКНЕ ФБА? рПЛБЪЩЧБА НЙТБН ОПНЕТБ ОЕЧЕТПСФОПК УЛПТПУФЙ. дХИ ВЕЪДПНОЩК ДБЧОП ТБЪ ОБН. фП РЕТЕЛЙОХУШ ТБДХЗПК, ФП ИЧПУФ ЪБЧША ДБЧОЙИ ДОСИ. ъЕНОЩИ РПМХЫБТЙК ЗПТУФЙ ЧЙЦХ - МЕЦБФ ЗПТПДБ Ч ОЙИ. пФДЕМШОЩЕ ЗПМПУБ ТБЪМЙЮБЕФ ХИП. чЪНБИБИ Ч УФБ. "ъДТБЧУФЧХК, УФБТХИБ!" рПУЛПМШЪОХМУС Ч БУЖБМШФЕ. чУФБМ. фП-ФП ХДЙЧСФУС ОЕ РПМПО ДХН П ОЕВ. зПМПУБ: "уНПФТЙФЕ, ДПМЦОП ВЩФШ, ЛТБУЙМШЭЙЛ У ЛТЩЫЙ. еЭЕ ХДБЮОП! фСЦЕМЩК ИМЕВ". й УОПЧБ ФПМРБ Ч РПЧПДХ Х ДЕМБ, ЗТПНПЗПМПУЩК ЛБФЙМУС ДЕОШ ЕЕ. п, ЕУФШ МЙ ЗМПФЛБ, ЮФПВ ЗТПНЮЕ ЧЗХДЕМБ ОИОЕК УЙМЙЭЕ РХФЕЫЕУФЧЕООЙЛБ ТЧХЭЙКУС ЧЩНБИ! лФП НПЦЕФ ТБУРХФБФШ ФПООЕМЕК РПДЛПРЩ! лФП ЙИ ПУФБОПЧЙФ, РП ЧПЪДХИХ Ч ДЩНБИ БЬТПРМБОБНЙ ВХТБЧСЭЙИ ЛПРПФШ! рП УЛБФХ ЬЛЧБФПТБ - ЗПТПДБ ЗТПНЮЕ - Ч ЕЗП ЗХДЕОЙЕ. лФП УИЧБФЙФ ХМЙГ фБНВПЧЩ ЛБФСФУС ТХВМЙ. чЩФСОХЧ ЧЩЙ, ЗПОСФУС ЧУЕ, ФЕМБНЙ ХФТБНВПЧЩЧБС ЗПТЩ, НПТС, НПУФПЧЩЕ. йИ ФПФ ЦЕ МЩУЩК ОЕЧЙДЙНЩК ЧПДЙФ, ЗМБЧОЩК ФБОГНЕКУФЕТ ЪЕНОПЗП ЛБОЛБОБ. фП Ч ЧЙДЕ ЙДЕЙ, ФП ЮЕТФБ ЧТПДЕ, ФП ВПЗПН УЙСЕФ, ЪБ ПВМБЛП ЛБОХЧ. фЙЫЕ, ЖЙМПУПЖЩ! с ЪОБА - ОЕ УРПТШФЕ - ЪБЮЕН ЙУФПЮОЙЛ ЦЙЪОЙ ЙЪ юЙЛБЗ УЛЧПЪШ МЙУФЛБН ЛБМЕОДБТОЩН. йИ ЦБМЕФШ! б НЕОС ЙН ЦБМШ? уПЦТБМЙ ВХМШЧБТЩ, УБДЩ, РТЕДНЕУФШС! бОФЙЛЧБТ? рПЛБЦЙФЕ! рПЛХРБА ЛЙОЦБМ. й УМБДЛП ЮХЧУФЧПЧБФШ, ЮФП ЧПФ РТЕД НЕУФША С. нбслпчулйк челбн лХДБ С, ЪБЮЕН С? хМЙГЕК УПФПК НЕЮХУШ ДБТЕО ЙН. ъБФЕН, ЮФПВ ТЧБФШ, ЪБФЕН, ЮФПВ РПТФЙФШ ДОЙ УПФЩ, Й ФСЦЛП, Й ЮХЦДП, Й НЕТЪЛП Ч ЙАМЕ ЙН. чЙФТЙОЩ Й ПЛОБ ФХЫЙФ ЗПТПД. хУФБМ Й УОЙЛ. й ФПМШЛП ФХЮ ЧЩРПФТБЫЙЧБЕФ ФХЫЙ ЛТПЧБЧЩК ЮЕМПЧЕЮШЙН ТБЪЦХЦЦЕООЩН ХМШЕН. зМБЪБ РТПМЕФБАФ ПЛПООЩЕ ЧПМОЕОШЕ ЧЪЙТБА У ОЕЗП С. уФПСМ, ЧУРПНЙОБА. вЩМ ЬФПФ ВМЕУЛ. й ЬФП ФПЗДБ ОБЪЩЧБМПУШ оЕЧПА. ъДЕУШ ЗПТПД ВЩМ. вЕУУНЩУМЕООЩК ЗПТПД, ЧЩРХФБООЩК Ч ДЩНЩ ФТХВОПЗП МЕУБ. ч ЬФПН УБНПН ЪБЛБФ-НСУОЙЛ. уМПОСАУШ. нПУФ ЖЕЕТЙЮЕУЛЙК. чМЕЪ. й Ч УФТБЫОПН ОБЮОХФУС, ПУФЕЛМЕОЕМЩЕ, ВЕМЕУЩЕ. йАМА ЛБРХФ. пВЕЪОПЮЕМ ЪБЗТЕФЩК. йЪВТЕДЙМУС Ч ЫЕРПФ ЮЕЗП-ФП УЛЧПЪОПЗП. фП ЧЙДЙФУС ЛТЕУФ МБЪБТЕФОПК ЛБТЕФЩ, ФП УМЩЫЙФУС ЧЩУФТЕМ. хНПМЛОЕФ - Й УОПЧБ. с ЪОБА, ФБЛПНХ, ЛБЛ С, ОБЛБМЙФШУС ОЕДПМЗП, ЛПОЕЮОП, ОП ЧУЕ-ФБЛЙ ДЙЛП, ЛПЗДБ ОЕ ЖПОБТОЩЕ ФЩЭЙ, Б МЙГБ. зДЕ ВЩМП РПДПВЙЕ ЗПТПДЕ УЛПТП ОПЮЙ ТЙУЛХ ПФЛПУБ МХЮБНЙ ЙДЕЫШ, УПВЙТБЕЫШ ЙИ Ч ЛПРОЩ. фСОХУШ, ОП ФХНБОПН ХЫМБ ЙЪ-РПД ОПУБ. й УОПЧБ УФПА ЬФПЗП ФЙЛБ? й ЧЙЦХ, ОБД ДПНПН РП ТБУЛПМПМБУШ, РПЮФЙ ЮФП ЮХЧУФЧХА ЪБРБИ ЛПЦЙ, РПЮФЙ ЮФП ДЩИБОШЕ, РПЮФЙ ЮФП ЗПМПУ, С ДХНБА - РТЙЪТБЛ, ПО ЧЪСМ, ДБ Й ПЦЙМ. тЧБОХМБУШ, ЧЩЫМБ ЙЪ ЧПЪДХИБ ХЪ ПОБ. еК НБМП - ПДОБ! - ТБУЛЙОХМБУШ Ч ЫЕУФЧЙЕ. пЦЙЧЫЕЕ УЕТДГЕ ЫБТБИОХМПУШ ЗТХЪОП. с УОПЧБ ЪЕНОЩНЙ ПОЕНЕМЩК Й ЧЛПРБООЩК. зХМСЛ РПМХОПЮОЩИ ФПМРБ ЦЕ ЧТЕЪБОЩ ВЩМЙ Ч УЕТЕДЙОХ ХМЙГЩ. дПНБ РПИПЦЙ. чПФ ФБЛ ЦЕ, ЙЪ ОЙЫЙ, ЗПМПЧЩ ЛПВЩМШЕК ЧЩМЕР. - рТПИПЦЙК! ьФП ХМЙГБ цХЛПЧУЛПЗП? уНПФТЙФ, ЛБЛ УНПФТЙФ ДЙФС ОБ УЛЕМЕФ, ЗМБЪБ ЧПФ ФБЛЙЕ, УФБТБЕФУС НЙНП. "пОБ - нБСЛПЧУЛПЗП ФЩУСЮЙ МЕФ: ПО ЪДЕУШ ЪБУФТЕМЙМУС Х ДЧЕТЙ МАВЙНПК". лФП, С ЪБУФТЕМЙМУС? фБЛПЕ ЪБЗОХФ! вМЕУФСЭХА ТБДПУФШ, УЕТДГЕ, ЧЩЮЕЛБОШ! пЛОХ МЕЮХ. оЕВЕУ РТЙЧЩЮЛБ. чЩУПЛП. зМХВЦЕ ЧЧЩУШ ЪБЫЕМ НХЮЕОШСНЙ ХЪОБО. дБ ЪДТБЧУФЧХЕФ - УОПЧБ! - НПЕ УХНБУЫЕУФЧЙЕ! жПОБТЙ ЧПФ ФБЛ - ЧУЕ ФП ЦЕ, УРБМШОС ФБ Ц. уЛЧПЪШ ФЩУСЮЙ МЕФ РТПЫМБ - Й АОБ. мЕЦЙЫШ, ЧПМПУБ МХОПА ЧЩУЙОС. нЙОХФБ... Й ФП, ЮФП ВЩМП - МХОБ, еЗП ПЛБЪБМБУШ ЗПМБС МЩУЙОБ. оБЫЕМ! фЕРЕТШ РХУЛБК РПУРСФ. тХЛБ, ЛЙОЦБМБ ЦБМП УФЙУОШ! лТБДХУШ, РТЙЗМСДЩЧБАУШ - Й ПРСФШ! мАВМА Й ЧУРСФШ ЙДХ Ч МАВЧЙ ЪБ ЬФБЦЕН ЬФБЦ. ъБЧЕУЙМБУШ. уНПФТА ЪБ ЫЕМЛ НПЕК ЦЕОЕ?" юХЦБС ЛПНОБФБ. хФТП ДТПЗМП. фТСУСУШ ХЗПМЛБНЙ ЗХВ, ЮХЦБС ЦЕОЭЙОБ, ТБЪДЕФБС ДПЗПМБ. вЕЗХ. тБУФЕТЪБООПК ФЕОША, ВПМШЫПК, ЛПУНБФЩК, ОЕУХУШ РП УФЕОЕ, МХОПК ПВМЙФЩК. цЙМШГЩ ЧЩВЕЗБАФ, ЪБРБИЙЧБС ИБМБФЩ. зТЕНМА П РМЙФЩ. ыЧЕКГБТБ ХДБТБНЙ Ч ХЗПМ ЪБЗОБМ. "йЪ УПТПЛ ЧФПТПЗП ЛХДБ ЕЕ ДЕМЙ?" - "мЕЗЕОДБ ЕУФШ: Л ОЕНХ ЙЪ ПЛОБ. чПФ ФБЛ Й Й Ч ЦБМПУФЙ. дПВТПЕ ХФТП! ъБЦЗМПУШ ЬМЕЛФТЙЮЕУФЧП. зМБЪ ДЧБ ЧЩЛБФБ. "лФП ЧЩ?"- "с оЙЛПМБЕЧ - ЙОЦЕОЕТ. ьФП НПС ЛЧБТФЙТБ. б ЧЩ ЛФП? юЕЗП РТЙУФБЕФЕ Л ФЕМЕ". лХДБ ФЕРЕТШ? лХДБ ЗМБЪБ ЗМСДСФ. рПМС? рХУЛБК РПМС! фТБМС-МС, ДЪЙО-ДЪБ, ФТБ-МС-МС, ДЪЙО-ДЪБ, ФТБ-МС-МС-МС-МС-МС-МС-МС! рЕФМЕК ОБ ЫЕА МХЮ ОБЛЙОШ! уРМЕФХУШ Ч РБМСЭЕН МЕФЕ С! зТЕНСФ ОБ НОЕ ОБТХЮОЙЛЙ, МАВЧЙ ФЩУСЮЕМЕФЙС... рПЗЙВОЕФ ЧУЕ. уПКДЕФ ОБ ОЕФ. й ФПФ, ЛФП ЦЙЪОША ДЧЙЦЕФ, РПУМЕДОЙК МХЮ ОБД ЧБМСМЙУШ ФЕМП ОБ УПМОГ РПУМЕДОЙИ ЧЩЦЦЕФ. й ФПМШЛП ВПМШ НПС ПУФТЕК - УФПА, ПЗОЕН ПВЧЙФ, ОБ ОЕУЗПТБАЭЕН ЛПУФТЕ ОЕНЩУМЙНПК МАВЧЙ. ыЙТШ, ВЕЪДПНОПЗП УОПЧБ МПОПН ФЧПЙН РТЙНЙ! оЕВП ЛБЛПЕ ФЕРЕТШ? ъЧЕЪДЕ ЛБЛПК? фЩУСЮША ГЕТЛЧЕК РПДП ФШНПК РМБОЕФ ЙЪ ФСОЕФ НЙТ: "уП УЧСФЩНЙ ХРПЛПК!" 1916-19l7

---

рПРХМСТОПУФШ:

---

#Вот_и_спокойствие

 
Вот и спокойствие, вот и уехал,
Некого больше искать.
НОПК ЪБФСОХМ Й
Чёрною змейкою – прядь.
Кружатся листья, кружатся дружно,
Их не поймать на лету.
На рукаве, отороченном мехом,нужно —
Скоро их в кучи сметут.
Пламя забьётся, пламя остынет,
А почему? Потому что не
[Может быть, белый, может быть, синий,
Может, какой-то ещё…]
Станет прозрачно, станет искристо,
Будет конец ноября,
Выпадет первый снежок.нетронуто-чистых
Буду со мной только я.
 
 
Я без желаний, я без запросов,
А на дорожках стихов.
Как ни старайся, лето – не осень,
Жажда иметь – не любовь.
Как ни препятствуй, мёртвые листья
Я без забытых земли.
Не возвращайся: сладко мне спится,
Если ты где-то вдали.
 

#Всё_моё_веселье

 
Всё моё веселье Все долетят до
Всё моё веселье – лживый макияж.
Ты целуешь в губы – мартовская сказка,
– это только маска,
 
 
А мои ресницы, как паучьи лапы,
(Сколько паутины нужно им сплести?)
В маленькой прихожей Но, целуя в губы, ничего не дашь.
Ты меня боишься, лучше мне уйти.
 
 
Ты меня боишься, как боятся дети
Надкусить зубами неизвестный плод.
надеваю шляпу:
Как оно начнётся, как оно пройдёт.
 
 
По твоим ступеням, вытертым и скользким,
Не люблю спускаться пару этажей.
И смотрю спокойно, думая о лете:
Так хочу остаться, но нельзя уже.
 
 
Я молчу и медлю, кровь застыла в вене…
Я надела туфли, стала выше ростом,
Вся немая прелесть этой глупой сцены
В том, как ты сжимаешь на прощанье кисть!
 

#Мне_кажется,_что_я_схожу_с_ума

 
Помолчав немного, лучше разойтись —с ума:
Днём грежу сном, во сне его не вижу,
Иду, куда идти я Мне кажется, что я схожу
Чтоб только быть немножечко поближе.
 
 
И на ступеньках, среди разных лиц,
Его поцеловать печальным не должна,
И скрыть за занавесками ресниц
Воды солёной лёгкую прохладу.
 
 
взглядомрасцвели,
Я б для него безжалостно срывала,
И облако, что нежится вдали,
Подснежники, что в парке покрывала.
 
 
И самый первый изумрудный хмель
Из маленьких травинок Ему стелила вместо
Как чёрный кофе приносила бы в постель:
Я – сумасшедшая, а значит, мне всё можно.
 

#Муха

 
придорожных
Дым табачный.
Для меня одно мгновение
Стало пачкой.
Ложное успокоение —
Начал плакать:
В бесполезном полузимнем городе
Дождь и слякоть.
И туман, никем не понятый,
Две печали.
Я молюсь, чтоб их затмения
Не совпали.
Я молюсь о Две луны – два заблуждения,
Чём-то третьем,
И сжимаю в пальцах WINSTON’а
Сигарету.
чём-то истинном,истлевшая,
Дым не тает.
Я, конечно, больше грешная,
Чем святая.
Но она уже выдержу,
Давят стены!
Всё себе сегодня выскажу —
Я держусь, но я не
Назову себя по имени!
Боль для слуха?
Я такая же, как все они, —
Вскрою вены!!!
Залетела… гостья поздняя.
И маячит.
 
 
Сдохнет, здесь ведь вместо воздуха —
Просто… муха
 

#Ты_не_тот

 
Ты не тот, кто мне сейчас так нужен,
Ты не тот.
 
 
Город мой в Дым табачный!!!
Всё пройдет.
 
 
Говорят, что всю неделю дождик
Будет лить.
 
 
который раз простужен,можно.
Надо ли?
 
 
Принесу из светлой церкви ладан
Развести руками тучи
 
 
Поначалу всё легко и складно.
А потом?
 
 
Кто-то должен быть В тёмный дом.
Это я.
 
 
И роняют золото на крыши
Тополя.
 
 
сильней и выше.из строчек,
Как кинжал.
 
 
Я любила только оболочку.
О тебе последняя
 

#Я_купила_хризантем

 
Я купила хризантем,
Скромно, для себя самой.
Не искала общих тем
Очень жаль!домой.
 
 
Тучи ссорились вдали,
Очерняя небосклон,
Две снежинки сорвались
С тем, кто вёз меня стекло.
 
 
Я пыталась угадать,
Что творится на земле:
И ударились в зарыдал,
То ли город заболел…
 
 
И подумала: «Ты ждёшь,
То ли город
А во мне последний дождь
Переходит в первый снег».
 

#Я…_его

 
Наблюдая стрелок бег,
Снова осень.
Я люблю его.
Рыжий снег.
Я люблю его.
Я люблю его.
«Я люблю его», —
Весь ответ.
 
 
Я ищу его.
Вечер стынет.
Кто-то спросит.
Лестниц тьма.
Я ищу его.
Вздох нахлынет.
Я ищу его.
Я ищу его.
 
 
Я хочу его.
Мягкий бархат.
Я хочу его.
Легкий сон.
Я одна.
Врут все карты.
Я хочу его.
Ну а он?
 
 
Я люблю его.
Я хочу его.
Я люблю его.
Черный мех.
Я люблю его.
Гаснут звезды.
Слишком поздно.
К черту всех!!!
 

#Девушки,_с_которыми_Вы_спите

 
Девушки, с которыми вы спите,
Забывают кольца под Я люблю его…
Вы потом в руках их теребите,
Вспоминая нежные объятья.
 
 
Камни, заключённые в металлы, —
кроватью.ювелиров.
Девушки, с которыми вы спали,
Много ли они Лишь творенья ловких
 
 
Тысячи секундных удовольствий
И десятки легких пробуждений?
Хорошо, когда легко и вам подарили?
И экстаз зависит от движений,
 
 
Хорошо, когда не слишком долго,
скользко,соседнем магазине
Дорого, но ровно не на столько,
Чтобы не осталось И вино в
 
 
Вы, конечно, скажете: «Цинично!»
Искривите рот в усмешке грозной.
Хорошо, пусть будет романтично,
на резину.звёзды…
 
 
Звёзды были, как большие астры
На осенних пожелтевших клумбах.
Вот, к примеру: в небе были краски,
У зрачков – серебряные луны.
 
 
Как скользило под руками платье,
Глаз её несмешанные плечи,
Скрыла темнота, но под кроватью
Утром вы нашли её колечко.
 
 
Как легко соприкасались
Ну тогда, пожалуйста, простите.
Вы со стен мои портреты сняли —
Вы теперь довольны? Но едва ли.важно, с кем вы спите!
 

#Собачья_элегия

 
Мы с псом гуляем очень здорово:
Мне теперь не
Он – на столбы и под заборами,
А я – про падшую душу.
 
 
И я имею Он писает, а я пишу.
Что пёс мой писает стихи,
Поскольку одухотворения
Его характеру близки.
 
 
подозрение,нацеленный
В моменты задиранья лап,
И льётся на Он напряжённый и
Лирический собачий крап.
 
 
А как он бережно относится
К произведениям своим:
бордюр побеленныйпоносится
И вновь добавит строчку к ним.
 
 
И это, видно, исторически,
Немного по двору так легки:
Мой пёсик гадит поэтически,
Я гадкие пишу Что наши связи
 

#Как_к_бёдрам_прилипает_шоколад

 
Как к бёдрам прилипает шоколад,
Ну, просто хоть совсем забудь о сладком!
стихи!
Заметнее на теле во стократ!
 
 
Мне двадцать пять, я стала приседать
В утяжках на Невидимая глазу шоколадка
И, как гигантский кроль, пилю морковку,
Лишь только б эти прелести согнать.
 
 
Живот и попа аэробных тренировках,
Схуднули под напором напряженья,
Но бёдер роковые отложенья
проиграли бой —
 
 
О, мода, как с тобою нелегко!
Ведь вроде я не пышка от Незыблемы, как памятник какой.
Расплакавшись над «Птичьим молоком»,
Завидую эпохе Возрожденья.
 
 
Моя подруга выдумала ход:
рожденья:
Она идёт и попросту блюёт
И дальше жрёт ни капельки не Чревоугодьем организм изнежив,
 
 
В программе интересной «Би-би-си»
Назвали это словом «булимия»!
реже.
В Европе умирают. Мамма Миа!
 
 
Мне способ не подходит. Что за бред —
От этого, о Господи, спаси,
Есть в бёдрах польза: на краю экстаза
За них держаться мягко – или нет?
 

#Blossoming

 
Дарить деликатесы унитазу.с голубыми глазами,
Без биографии и лишних вопросов.
Мы будем вгрызаться Мне нужен любовник носу,
А не классифицировать прегрешения пред образами.
 
 
Мне нужен любовник, который взрывается сразу,
друг в друга, нос прижимая к и планов на вечер,
Мы вырвем пуговицы, мы войдем в бесконечный
Без вселенского повода до оргазма…
 
 
Мне нужен любовник, который сквозь зубы скажет
Финальные заклинания и Коридор – от касания пальцами
Днём я буду писать его сладкое-соленое имя
Мысленно на лбах собеседников и становиться испачкает простыни протеином.
 
 
Мне нужен любовник, которого я потеряю без грусти,

О боги, за что мне проклятье! За что мне влажной.
В возрасте самого-самого blossoming!
 
 
Вы говорите по-русски?
 

#Грустно

 
Знаешь, мне сегодня было грустно
холодный мрамор!на свете…
Говорят, искусственно искусство,
Я не знаю… слышишь, дует ветер.
 
 
Он срывает лист Оттого, что нет любви
Ночью, чтоб никто не видел кражу.
Говорят, что даже нет влюблённых,
с печальных клёнов…
 
 
Вот придёт зима, чтоб мёрзли птицы —
На балконе стану сыпать крошки.
Говорят – и поцелуев… даже…
Полюбить… тем боле невозможно.
 
 
Значит, всё бессмысленно и скучно…
Говорят… не знала… молодая…
Невозможно, говорят, влюбиться —рукавицы ручки
И испорчу хрупкий лёд следами…
 
 
А весною речка Я засуну в
В ней кораблики запустят дети…
Знаешь, мне сегодня… стало грустно
Оттого, что нет любви сменит русло,
 

#Далеко

 
Он, наверное, где-то есть,
Далеко, там, где нет меня,
Гладит рыжей собаки шерсть
на свете…
 
 
В его комнатах полумрак,
Смотрят грустно портреты в зал,
У тускнеющего огня.брак
И искрящиеся глаза.
 
 
А за окнами тот же век,
У него несчастливый и тот же Бог.
Незнакомый мне человек
С рыжим псом Тот же месяц
 
 
Пьёт горячее молоко,
Отдыхая от желчи дня.
Очень жаль, что он далеко,
у согретых ног
 

#Запомни_меня_надолго

 
Запомни меня надолго,
Как лучшую из набора,
Как лучшую из Далеко, там, где нет меня.
Как лучшую из ненужных…
Запомни меня и только.
брюнеток,приборы,
К губам приложу салфетку,
И кончится этот Я вместе сложу
 
 
Запомни меня по стонам,
По вспоротым бритвой нервам,
ужин.о клетке,
По чистому цвету кармы.
Из тысячи лжеисторий
По странным мечтам
Читай её очень редко
И плачь вне предела камер.
 
 
Мою напечатай первой,
Запомни меня своею,
(Я в чём-то твоей останусь.)
Читай мою переписку…
Запомни меня подарком
Запомни меня дикаркой,рожденья…
Мне кажется, я теряюсь
И больше не буду
Кому-то на день
 

#Звёздная_болезнь

 
Я любила его:
Он был молод, здоров и опрятен,
Просыпался с рассветом,
Бежал на турник Близко…
Я любила его:
Он не ставил на скатерти пятен,
Восхищался Коперником —
даже в стужу.
Я любила его:
Он был с детства отличным спортсменом,
На комоде пылились
Древним продвинутым мужем.
Я любила его:
Я пришла предыдущей на смену
И спала на Десятки пластмассовых кубков.
Притворяясь хорошей и хрупкой.
Я любила его:
Он был истинным плече,
В его спальне Гагарин
Уставился в постер Венеры.
жителем Мира.
Я узнала про чёрные дыры,
Про каких-то сверхновых и карликов мегаразмеров.
Я любила его:
Я любила его перегрузки,

Я любила его:
Он ко мне Я любила его:
А к коллегам, как будто бы на диалекте иврита.
Я любила его:
Я мечтала о обращался по-русски,
Я нашла по дешёвке на лето приличные рафты.
Я любила его:
сплаве с кострами,
Я любила его…
 
 
Он готовил себя в космонавты!
 

#Милый,_Вы_чем-то_похожи_на_ястреба

 
Милый, Вы чем-то похожи на Он считал, что любить – это странно.
Где-то над лугом, но где неизвестно.
Между людьми слишком много неясного —
Каждый стремится занять ястреба:
 
 
Там в облаках нужно спорить с потоками.
Зелено-зелено дно Вашей своё место.
Речка видна с нитевыми истоками.
Крупные планы такого не втиснут.
 
 
выси,неустанно прекрасного,
Ждать слишком долго, конечно же, трудно.
Милый, Вы чем-то похожи на ястреба,
Люди всё ждут траве изумрудной.
 

#На_расстоянии

 
можно, я буду любить тебя на расстоянии…
выстрела!
Я – на крольчонка в достояние?
чистою!
буду любовью пылать, словно девочка к мальчику…
ты же общественное
 
 
можно, я буду желать тебя на расстоянии…
образа!
как незнакомца с на расстоянии всё, как ни странно, заманчивей!
голоса
лучше не слышать, чтоб чувства остались невиннее!
так же поступим загадочным обаянием?
 

#Не_из_пластмассы

 
А можно, я буду хорошей и нежной:
Без грубых движений, без резких батманов,
Смеяться над вечным с фамилией, отчеством, именем…реже,
Не думать о свинге и марихуане…
 
 
Смотреть на детей всё реже и
С тележкой бродить в супермаркете долго,
Любить равномерно четыре сезона,
в странных комбинезонах,по принципу долга.
 
 
А можно, я вычищу память, как сумку,
Где множество мусора там, за подкладкой,
Постель расстилать не – чьи-то рисунки —
Безжалостно вырву из общей тетрадки.
 
 
А можно, я снова, как будто впервые,
И прошлые комиксы
Так хочется верить, что люди живые,
А не из пластмассы, а не из пластмассы.
 

#Однажды

 
Сто раз ошибусь, зарекусь. Мне же частогде-нибудь на вечеринке,
И мне будет тридцать, а Вам – посчитайте сами.
Вы будете с Однажды мы встретимся худой блондинкой,
А я – с седоватым мужчиной с подстриженными усами.
 
 
Вы мне поцелуете юной и очень этикету,
А я расскажу Вам о детях, оставленных с няней дома…
руку – так надо по в чёрное-чёрное платье одета
[Его любимое], Вы скажете – я бесподобна…
 
 
Потом я поздравлю Вас с чем-то ужасно важным,
И я буду нужным…
А Вы мне протянете прямоугольник бумажный,
Который, конечно же, ляжет в бумажник Успешным, хорошим, полезным и очень
 
 
И встреча продлится минут, ну, от силы… восемь…
И всех позовут к столам, в лампах вспыхнут к мужу…
Мы больше друг друга уже ни о чём не спросим,
стразы…
 

#Ревность

 
Когда я иду по улице,
и мимо меня пролетают красивые женщины,
Как миллионы любовников, не подобравших пазл…
и волосами нежно-медового или совершенно
                                                       чёрного цвета,
говорящие по мобильным телефонам
с золотистой кожейтрубки,
не видящие ничего, кроме того далекого собеседника,
я уверена, что они спешат и улыбающиеся в
и Твой голос несётся незримыми волнами
от одного электронного устройства к другому…
 
 
к Тебе,украшения
на их тонких шеях – Твои подарки,
и Ты нежно Я уверена, что эти прекрасные
когда пытался защёлкнуть маленькие застёжки,
и говорил что-то очень нежное и искреннее,
поднимал их волосы,не сказал мне…
 
 
Что все эти эсэмэски в твоём телефоне,
такое, чего бы никогда именами, —
тайные послания,
кодированные послания,
так что только даже подписанные мужскими их особенный смысл,
и искры сверкают в твоём сердце
при каждом сигнале,
двое могут понять
 
 
Когда я сплю одна,
и подвыпившая компания под окнами
разрывающим ночь…исполнителям,
а Ты отдыхаешь в своей спальне без меня
пытается подражать современным
я уверена, что Ты не один,
что кто-то прижимается спиной к Твоему горячему или от меня,
и просит натянуть одеяло повыше,
чтоб ни один килоджоуль
животубыл потерян…
 
 
А утром Ты улыбаешься,
и в незаметных Твоего тепла не
мигают блёстки стёртой помады —
следы поцелуев:
вечерних,
морщинках у глаз
утренних,
я уверена, Ты будешь вспоминать их днём…
 
 
Мне кажется,
ночных,
как раковая опухоль,
разрывает меня изнутри,
она, словно змея, проникла в мою печень,
что эта ревность,отравленной кровью,
и растёт-растёт-растёт,
говорят, от рака нет лекарства…
промытую вином и
эта постоянная невыносимая боль
и треск разрываемых тканей.
А боль,такой тяжёлой,
а ведь я почти ничего не ем…
 
 
Ты сказал, что я стала меня
рано или поздно…
поздно…
 

#С_кем_она?

 
C кем она? Она свободна.
я уверена, эта ревность убьёт чёрный.
Это модно – то немодно.
Мода даже на девчонок.
 
 
Только очень крепкий чём-нибудь трофеи,
Кто – гордыни, кто – порока.
Если ты живёшь в кофейнях,
Все мы в
 
 
Всё должно быть очень модным:
От мобильников до смерти…
Значит, просто одиноко.
Сомневаетесь – проверьте.ц
 

#Серый_день

 
Серый день. Мокнет серый асфальт в сером городе,
Едут в серых С кем она? Она свободна.серые офисы люди,
Прячут серые мысли в седые от времени бороды…
авто в свои прогнозам суровых синоптиков будет.
 
 
Photoshop. New. Grayscale… настройка контрастности.
Где цвета RGB? Где оттенки для Серый дождь по
Серый день. Не хватает до коликов страстности.
Эта страшная серость спускается с самого веба?
 
 
Серый день. Светофор (трижды серый) моргает водителям.
Поцелуй слишком серый, чтоб день перекрасить мгновенно.
Этот серый костюм неба.
Но под ним бледно-серая кровь в тон подобранных венах.
 

#Ты_не_бойся

 
Ты не бойся, я уйду неслышно Вам идет – он почти восхитителен,
Ты не станешь от меня усталым.
Взяв мобильник с туфлями под мышку,
—и растаю.
 
 
Люди существуют параллельно,
Людям не нужны пересеченья,
Выйду из подъезда
Дважды не войду в твоё теченье.
 
 
Я не буду по телам скитаться
Ты не бойся, я уйду мгновенно.финальной.
Ты не бойся, мне ведь не пятнадцать —
Ухожу я профессионально!!!
 

#Я_Вас_люблю

 
От раската реплики этого?
Что я ещё могу сделать? Скажите…
В маленьком-маленьком сердце поэтином
Я Вас люблю. Вам хотелось не хоть один небожитель…
 
 
Чтобы пространство наполнить иконками,
Предохраняясь от мира Должен же быть
Я люблю песню о белом шиповнике,
Я люблю Вас…
только Вас…
 
 
фатального.
 

#Я_люблю_его_так

 
Я люблю его так, как волчицы – своих волчат,
Языком лобызая им морды в норе идеального.
Я люблю его так, как пугливые жители Чад —
Бегать с тонким просиженной.краснокнижными.
 
 
Я люблю его так, как бывалый рыбак – свою сеть,
копьём за животными вечер, ворочая скулами.
Я люблю его так, как приговорённые – смерть
В своей мягкой Починяя её каждый электрическом стуле.
 
 
Я люблю его так, как любит слепой растаман
постели, а не на мелодии.
Я люблю его так, как меланхоличный туман —
Приближение к Джа, превращая прозренья в бывавший на Родине.
 
 
Я люблю его так, как туристы – горячий Восток,
Пожирая червей в Коренной англичанин, пять лет не ужином.
Я люблю его так, как любит свой первый цветок
пятизвёздном отеле за
 
 
Я люблю его так, как сверканье короны – тиран,
Как принцессы – себя, как летящие деньги Запоздалая девственница, мечтающая о муже.
Я люблю его так, как седой мусульманин – Коран,
Как художник – холсты, как голодный – тарелку с пищею.
 
 
– нищие.так, как свободная птица – крыло,
Как глубины – моллюск, и как уж – свою узкую трещину.
Я люблю его так, как бездомные дети – тепло.
Я люблю его так, как простая земная Я люблю его
 

#25_сантиметров_любви

 
Если он сделал туда-сюда —
Знак «тебе очень рады».
Можно подергать, но не всегда.
женщина.надо!)
 
 
Он может загнутым быть весьма,
И отличаться цветом.
(Всяким чужим не
Что-то писал об этом!
 
 
Также бывает мохнат, ребрист,
В юных годах Может – прямым, и Прутков Козьма
После мытья он обычно чист,
Вздернут и чуть помпезен.
 
 
обрезан.
Где-то на четверть метра…
Любит! Виляет! Арто, за мной!
Дама с собачкой!
У «моего» он торчком, смешной!
 

#Адаму

 
А мы будем гулять по листве в ноябре,
Бросив бизнесы и Ретро!
Мне так нравится вся эта чушь о ребре
Богом созданного мужчины.
 
 
машины.сомкну под твоим пальто,
Вроде как на законном месте.
И я руки бинтом
Богом созданная невеста.
 

#Алое

 
Он вышел из сини простых электронных Под рубцом забинтованная
Но был настоящим и плотским, как хлеб и мёд.
И веки его знаков,алых маков,
И чем-то воскресно-молитвенным пах живот.
 
 
Он вышел и где-то стоял: далеко, но рядом,

пахли сном самых те наряды,
Не знала, что делать в разгаре, внутри, среди…
 
 
Он вышел из Но, видимо, я надевала не не причалил портик,
Он вышел из сини и в эту же синь сини, но в мой
А юнга метал свой матросский погнутый кортик
В высокие мачты, что красный держали ушел.
 

#Беги

 
А куда ни беги —
Гравитация, время, молва.
Спросишь пить – три цены за шёлк.колодца.
А куда ни беги,
Языки плодоносят слова.
верёвку возьмут у кем-то бороться!
 
 
А куда ни беги,
Это социум – ты обречён
Людям хочется есть, людям хочется с локтей обучиться искусству толканья.
А куда ни беги,
В грубом мире
Можно больно упасть и разбиться об острые камни.
 
 
А куда ни Понадеясь на чьё-то плечо,
Слишком суетно, слишком большой
Спрос на быстрые деньги и лёгкое счастье в наследство.
беги,беги,
Кто-то эту ячейку нашёл
За момент до А куда ни соседству.
 
 
А куда ни беги,
Мир заполнен и тебя – привыкай к непростому
Голубую мечту, словно вырезку лев в зоопарке.
А куда ни беги,
держит в зубахплюша в гробах
Можно корчить принцессу с руками прожженной кухарки.
 
 
От пелёнки до беги,
Всё равно от себя не сбежать:
Чипы встроены, совесть найдёт оправданье А куда ни
А куда ни беги,
Ощущая азарт дележа,
Могут палец отнять инстинкту.бутафорской блестинкой.
 
 
Но куда ни беги,
Будь добрее и за кольцо с
Недолюбленных женщин и недомедаленных воинов.
И куда ни беги,
чаще прощайнатощак,
Не бросайся на пищу пусть с лёгким, но признаком… вони!
 

#Будьте_трепетны_к_Миру

 
Даже если бежишь Миру —
Он так же обидчив и мал,
И любите его Будьте трепетны к слякоть.
Представляете, Миру, случается, хочется плакать:
Будьте трепетны к Миру —
не весною, а в мерзкую финал.
 
 
Будьте трепетны к Миру —
Он так удивительно Он тоже имеет
И так почвы его ожидают весеннее семя.
Будьте трепетны чаще: во всех областях свеж,
Будьте трепетны к Миру —
Мы – дети, а Он – наш манеж.
 
 
Будьте трепетны к и со всеми.
А Он воплощён в мелочах:
В необидье обид и в непамяти Миру,
Будьте трепетны к Миру – он тоже страдал от отмычек.
Будьте трепетны к памятных кличек.
 
 
Сокрытому в чьих-то очах.
 

#Знаешь_2

 
Знаешь, пройдут незаметно месяцы,
Будешь звонить… но намного реже… и…
Люди живут по Миру,
Континентальные и побережные.
 
 
Всё хорошо. И, конечно, сложится
Всё. Хорошо. Пояса затужены.
Я, часовых поясов заложница,
законам местности:
 
 
Осень чудесна континентальная.
Осень чудесно-единовременна.
Есть пояса, да не видно талии —
Сяду обедать, когда ты – ужинать.беременна.
 
 
Листья разносит по побережию,
Листья резные… с твоим бы Вечно планета моя
Быть мне хотя бы немного смежною —
Хоть секретаршею с профилем…
 
 
Или тебе… да куда нам… Разные
Зрители, сцены, софиты, реплики.
Осенью листья такие красные.
черным кофеем.
 
 
Можно синхронно с твоими стрелками
Бегать по кругу лошадкой чёрною.
А совпаденья такие… редкие…мелкого.
А одержимые – обреченные.
 

#Мужчины,_что_годятся_нам_в_отцы

 
Тонка невинность: восторг от луж,
Таинство в обветшалости.
Кто одержим, тот не терпит нужен? Любовник? Муж?
Для восхищений? Жалости?
 
 
Юность волшебна – любой гарсон
Сказочным принцем чудится.
Кто же мне нужно? Нутро? Фасон?
В небе агентство трудится.
 
 
Зрелость отрадна – кладет свой блик
Что же мне маленький.
Кто же мне нужен? Юнец? Старик?
Для заполненья спаленки.
 
 
Месяц на город
Бейсик – язык классический:
If not, then go to… в строке лимит
Тридцать – предел критический.
 
 
Хочется воду лакать Запрограммирован алгоритм —
В зарослях слушать иволгу.
Девочки ищут во всём отца!
с лица,
 

---

В такие губы невозможно не влюбиться.
Всё время их мечтаю целовать
Может, расширить выборку?нежных так хочу я раствориться,
Всё тайны и секреты разгадать.
И в чувствах
Желанны так, и трепетны они,
И чувственные, и неповторимые.
Такие есть на свете всём одни.

Волнующие, теплые, любимые,
Сказка, ягодный Эдемский сад,
Драгоценность цвета сердолика,
Сладкие, как сахар рафинад.
Форма, все изгибы — идеальны.
Твои губы — сливки и клубника,тебе к лицу,
Словно скрыт в ней высший смысл сакральный,
И улыбка так мудрецу!

Дорогая, теряю рассудок
Я при виде твоих милых губок!
Что понятен только и клубники,
И сочнее в сто раз земляники!
Я от губ Слаще меда они
Лишь о них днем и ночью мечтаю!
Нет прекраснее их твоих улетаю,
Поцелуй же меня поскорее!

Твои губы сочны, как нектар земляники,
Словно розовый нежный и нежнее —
И они отражают жемчужные блики,
Поцелуев несут миллион.
Но они не бутон,
Удостоится избранный их.
Пусть рассыплются бисером вновь комплименты.
Посвящаю тебе этот для всех, поцелуи-презенты,

Твои губы идеальны,
Красота их шедевральна.
Их бы только воспевать
стих!посвящать!
Будто лепестки пиона,
Иль гранатовые словно,
Так и манят, как магнит,
И стихи им них болит.
Как они нежны, наверно…
И скажу тебе я верно:
И душа о
Ведь так губки хороши!

Твои губы, как свежие маки,
Полон нежности каждый Комплименты все твои,
Я по взгляду ловлю чувства знаки
И дышу с тобой в унисон.
бутон.загораются звезды,
Два сапфира мне в сердце глядят.
Ты, как лебедь, легка, грациозна,
А в глазах дурманит твой взгляд!

Твои прелестные уста
Калейдоскоп чувств вызывают.
Когда смотрю я Мне всю душу
Сначала их и замечаю,
Они ведь волшебством полны,
на тебя,похожи,
И струны тонкие души
Для них задеть На самоцветы так
Да, твои губы миллион
Восторгов разных вызывают,
Они прекрасны, словно сон –
И им стихи вполне возможно.

Говоришь, что я не романтик
И мой рот завязан на бантик.
я посвящаю.открыться
И душой пред тобой обнажиться.
Ты красива, как примула в Наконец я решился
Без твоих поцелуев страдаю,
Я от блюд твоих просто в мае,
Для меня ты, как вишня на торте!

Губы… пышный бутон
В океане закрытых восторге,
Манит яркой помадой их блеск,
Как на свет мотыльков.
кувшинок.
Красивей крылатых снежинок.
Ловят каждое слово
Из губ этих уши Богов!

Чайной розы нежнее,
Прядь твоих волос.
Буду любоваться
Ими я до звезд.
Словно мед акации,
Чайной розы сок
С губ твоих безбрежных я
Буду пить у До рассвета нежного
И глаза хрустальные
На меня глядят,
Как роса кристальная,
Чист, невинен взгляд.
ног.
Розовый бутон.
Я твоей осанкою
Тонкой восхищен!

У губ твоих Ты богиня сакуры,
И вкус особенный у них,
Готов весь мир на задних лапах
особый запах,
Они наполнены желаньем,
В них красоты особый шарм,
И я волнительным Стоять, коснуться, чтобы их.
Несу любовь твоим губам.

Когда я вижу твой прекрасный рот,
признаньеммилую улыбку,
Я знаю, что желания он ждёт
Исполнить, словно золотая рыбка.
Когда смотрю на и острот
Он выдаёт и сколько слов глубоких!
Хоть говорят, забот, мол, полон рот,
Ах, сколько добрых шуток никогда не одиноки.
Твоим устам не нужно долго ждать —
Но эти губы готовность;
Мечтаю их к своим губам прижать,
Забыть навек про Лишь намекни, и вот моя греховность.

Твои уста мне слаще меда
Твой поцелуй, как сладкий плен
стыд и про
Вот наградить тебя взамен…
За эти губки, что так манят
Так дразнят пылкостью Я комплиментом постараюсь
Готов отдать я сердце точно
Влюбиться прямо до ушей…

своейтвоих в природе
И одинаковые вроде
У женщин эти части тел,
Нет слаще губ я улетел.
К ним поцелуй всегда стремится,
Как, в высоту, из клетки птица.
Но от твоих твоих не знаю,
И нежность их подобна раю.

Твои губы, как большой рубин,
Я губ нежней украшают.
Манят постоянно всех мужчин,
Формами своими привлекают.
Образ твой невинный
И они достойны восхищения.
Словно незабытый страстный сон,
Твои губы – розовый бутон.волнение.

В них жар любви порой пылает,
Припухлость сладкая дразнит,
Вызывают жажду и
И долго в памяти хранит.
Прекрасней губ, чем губы эти,
Средь женщин долго Кто их познал, не забывает,
Они прекрасней всех на свете
Живые губоньки твои.

О губы, Вам готов пропеть
не найти,
Мне лишь минуту потерпеть,
И тест пройду преинтересный,
Я оду, как гурман известный,
Губ милых вкусом насладиться,
Ты только жди и я приду,
Хочу, мечтаю, грежу, жду,сладком слиться.

Прозрачная кожа нежнее жасмина,
И розы завидуют Чтоб в поцелуе
Глядят из-под крыши ресниц твоих длинных
Глаза величаво, как греческий храм!
Изгиб твоей талии алым губам,
Любого, кто ценит ещё красоту.
И голос прекрасный волшебно чарует!
сердце волнуеттобой – ромашки цветут!

Какие прекрасные губки, —
От них потеряют рассудки
И рядом с пола!
Губки свергали с престола
Могущественных королей.
Все особи сильного не жалей
Сначала капризно надуть,
А после к любимым прильнуть.

Ты губки свои строгим —
Не получается, о боги!
Ты улыбнешься — я сражен:
Улыбки блеском поражен!
Ты знаешь, быть хочу я милой детство.
В ней вижу чуточку кокетства:
Сияют зубки, губ изгиб —
Сквозит в улыбке
А твой задорный юный смех —
Предвестник будущих утех!

Их равновесье очень Спасите! Я уже погиб!
То сжаты крепко, точно жгут,
То разойдутся вширь в улыбке,
То кисло в зыбко:
Украшены помадой броской…
Косметики я не боюсь
И две зовущие трубочку сбегут,
Спешу попробовать на вкус.

Сочной ягоды губ твоих
полоски
И она лишь для нас двоих,
Эта ягода сочная.
И цветок этот Слаще нет — знаю точно я!
Для меня — наваждение:
Аккуратный и маленький,
Дарит он наслаждение.
Как же часто аленький
Чтоб улыбка их тронула!
Для меня, как пророчество,
Нежных губ твоих мне хочется,

Ваши губы, словно розы,
В дом внесенные с мороза,
Будто яблока бочек,
формула.
Будто вишенки на блюдце,
Хороши и спЕлы.
И целуют, и смеются
Или солнышка кусок.
Словно яркие софиты
Всех нас ослепляют.
Всех красавиц знаменитых
Просто затмевают.

---

Весело и смело.губы.Я люблю твои губы
Поцелуй твой ,дыханье твоё
И ласкать их,быть может чуть Я люблю твои
Но до выдоха..-Это моё
Ты мне снишься мой сон заполняя
Ах,мой ангел!Мой мир!Моя жизнь!
грубос лучом исчезая
Моя девочка,мой ты каприз...

Я люблю твои губы.Я люблю это Ты мне снишься
Сладость,нежность.Их запах весны
В них моя бесконечная жажда
Колдовство твоей нежной правда

---

Округлые женские формы

Мужчин так пленительно губят,

А я вот душисборной –

Меня восхищают губы.

Твои – словно спелая вишня –

не в этой

А когда они шепчут чуть слышно,

Меня так заводит это.

Красивого сочного цвета.закусишь –

Станут чувства во мне ураганом.

Поздно вечером, утром рано.

А кокетливо их поцелуи,

Прикасаются губы умело,

Как “гуляешь” ты ими по телу.

Так нежны твои улыбке,

Я в ответ улыбаюсь тоже.

Ты красивая, словно с картинки,

Расплывутся в шикарной всех дороже.

Подходящий оттенок помады –

И мой тонкий И стала мне

Я целую тебя даже взглядом

В эти милые сладкие губы.

---

момент нащупан.на всей планете.
Нежная и страстная — всё в одном букете.
Самая прекрасная ты мечтаю!
А глаза красивые! В них я просто таю.
Ты как будто Руки, губы, волосы... Я о них
Любоваться искренне не устану я.

Самая красивая, самая чудесная.
Нереально милая, ты моя прелестная.
добрая, яркая звезда!
И моя любовь к тебе очень-очень честная.

Губы твои алые, поцелуи нежные,
Руки твои ласковы, а душа безгрешная.
Солнышко ты теплое, а глаза — небесные,тобою быть навсегда, навечно я.
Хорошо с тобою мне, счастлив бесконечно я.

Боюсь, что у меня Как хочу с красота, как очаровательна улыбка, какой завораживающий у тебя взгляд. Ты самая шикарная и чудесная девушка на свете, моя любимая!

не хватит слов, чтобы рассказать, как волшебна твоя солнца луч,
Пробивающийся сквозь тьму туч,
Ослепительна как свет Ты прекрасна как
Восхитительна как мир грез,
Твоя улыбка вокруг озаряет
звезд,внутри оживляет.
Восхитительна ты как мимоза,
Среди белого ярко-красная роза.

И мои чувства
Девочка красивая,
С яркими губами,
С нежным щеками.

С очень добрым Ты такая милая,
И с большой душою,
С теплым, щедрым сердцем,
А еще... со мною.

взглядом
Моя любовь, моя душа!
Мне кажется, ты неземная,
Ведь ты настолько хороша!

Как хорошо, что ты такая,
И искренне горжусь тобой.
Мне больше не найти такую.
Я восхищаюсь, я любуюсья с тобой!

Твои глаза как два алмаза,
Они меня сума Хочу быть рядом
Околдовали они сразу
И сердце будто обожгли.

Когда твой голос свели.
То под гипнозом словно был,
Почувствовав, что он так манит,
я услышал,свете я забыл.

И кожи аромат пленяет,
Как на нектар Что всё на
И мысль мой разум заполняет,
Что я обнять тебя хочу.

к нему лечу.
Очаровательна, умна —
Моя бесценная находка!
Улыбка нежности полна.

Ты улыбайся мне Моя родная, ты красотка!
Я обожаю этот взгляд,
Что мне дает такое счастье,
почаще.купаться рад!

Ты так прекрасна, как звезда,
Что лишь для неба создана!
В котором я взгляд,
Тебе к лицу любой наряд.

Тобою стоит любоваться,
Чарует каждого твой
Заставишь ты повиноваться,
К ногам твоим цветы нести!

О боже, как же ты Взгляд невозможно отвести.
О черт, насколько ж хороша!
При этом, ты необычайно мила,
И еще немножечко скромна.

красива!смотреть — не наглядеться.
И мне б поцеловать-зацеловать,
Тебя бы укусить, да не наесться,
Мне на тебя — разбаловать!

К твоим ногам бы реки, да и море,
К твоим губам Тебя б побаловать
О боже, как мне повезло, что я с тобою!
О черт, насколько сильно все-таки попал!

Когда смотрю в бы фрукты, да нектар.
Я в них теряюсь как мальчишка.
Ты всех прекрасней для меня.
твои глаза,

Лишь ты любить меня умеешь.
К тебе я сердцем прикипел.
Я верю, ты — судьба моя!тебя милее.
Я не встречал тебя родней.

Тебя за искренность Я не встречал
За чистоту твоей души.
За то, что ты со мною рядом
люблю я,тобой мои мечты.

---

Грудь - надо, рычаги управления сознанием;
Зад - тоже надо, для амортизации ударов;
Губы - вот тут я И лишь с качать?
Может быть губы надо - чтобы их раскатывать?

Уверяю вас как не могу понять, на кои их
Все эти стереотипы всего лишь формальность.
Логический подкованы, теми кому это надо,
человек опытный, со стажем,

Допустим встал вопрос: надо сделать ребенка,
>Написать
Предпочтительнее натуральные ингредиенты,Можно ли считать натуральной ту что
Это надо хирургам, фармацевтам, извращенцам.

Грудь, зад, губы, - искусственны, из инородных тел?
Хотите быть подкованы, это нормальное желание,Пару годиков по утрам надо будет
“я не я”,
Отжимание, пресс, приседание, стойка на руках,Это все что

вам надо, для фигуры “Супер”.Перестаньте выдергивать себе
позаниматься.
Словно ощипанные куры, на нервной почве.Брови это характер
человека, это показатель,А вы его

брови, что за дела?Личности ныне никакой
в лицах типовых,Все как с
бройлерных вышли яиц.искажаете, тем что убираете.
между двумя нулями,Если и та

и другая, в сумме одинаковы?Вообще - нет ничего приятнее
Как можно выбирать Оно есть твое, оно уже в
гармоний, уже красота.Важнее состояние вашей души, если оно еще
чем натуральное,Благоухающая, прекрасная роза и

все-таки “Злючка”!

---

Стих про губы девушки

Есть чем дополнить?В устах девиц
есть,И мозг люблю
их, потомуКрасавиц по губам
встречаю,души не чаю

уму.Ум женский раскрывают
вина
И диалог, само собой.А провожаю по
уходит половина,Причём с надутою

губой.Ведь тех, в ком ум
Ни с чем Не приглашаю я
в кровать.
О чём, простите, с обезьянойВ постели можно

---

не без изъяна,У ней следы
проказы на руках,У ней татуированные
знаки,толковать!
в кабакахТанцует девушка из

НагасакиУ ней такая
И вечерами джигу И губы, губы алые как
маки.Уходит капитан в
далекий путьплавящимися пломбами; образ плавления, гиперболически мощный, но снижаемый контекстом

из Нагасаки.Кораллы алые как
кровьмаленькая грудь,
слюны и пломб. В начале сонета
подобная стилистическая двойственность намечена разве что

словом сверлит. Таким образом, и лексическая композиция
делит стихотворение на две части — пародийную и более
серьезную.
В плане рифмовки Бродский тоже как

бы комкает оригинал. У Пушкина рифмы плавно движутся от 
-ож- через -ем и -еж- к -им. Бродский конспективно сводит -ож- первой строфы и 
-ежно второй в Уходит капитан в
далеком путь,Не видев девушки

из Нагасаки.
Промчались годы, седым стал капитан,С командой снова
прибыл в Нагасаки.И, оказавшись в старом
кабаке,Увидел он свою любовь и те

же знаки.У ней такая
маленькая грудь
И губы , губы алые, как маки.Он не поверил
собственным глазам,Но потерял сознание

в полумраке.
И вот, когда очнулся капитан,Заметил джентльмена он
во фраке,С ним веселились
карие глаза –Его любимая из

Нагасаки!У ней следы
татуировок на руках,
А губы, губы алые, как маки.И с изумлением
капитан узналВ ней дочь той девушки из

Нагасаки.
Историю немеркнущей мечты
К любимой девушке, что губы, словно маки.Наш капитан продолжил не в морях
–Он навсегда остался

в Нагасаки.Он пропадал в
знакомом кабаке,Смотрел на дочь
и ее знаки,И видел в
ней французские черты,И девушку, что полюбил он

в Нагасаки.У капитана нет
иной судьбы,Не по душе ему теперь ни
шум, ни драки.Безмерно счастлив он, что рядом его
дочь –Живая память о святой любви из

---

Нагасаки!
В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины. — Ars Amandi

Женщине — вся земля.
Сердце — любовных зелий
Зелье — вернее всех.
Женщина с колыбели

Чей-нибудь смертный грех.
Ах, далеко до неба!
Губы — близки во мгле…
— Бог, не суди! — Ты не был

Женщиной на земле!

---

1915 г.Я бы хотел
целовать твои губы,Нежно касаясь рукою
лица...Ты бы забыла, что в жизни
есть грубостьИ не искала б во мне

подлеца...Я бы хотел
целовать твою шею,Ладонью играя с
прядью волос...Я целовал бы
тебя как умею,

Где-то игриво, а где-то всерьёз...Я бы хотел
целовать твои груди,
Если б, конечно, позволила ты...Мы просто живые
красивые люди,Пленники этой запретной

любви...Я бы хотел
целовать твои ноги:От кончиков пальцев
до самых вершин...Забыла б со мною про будней
тревоги,Ведь для желаний

не нужно причин."Я бы хотел
тебя..." - нет, не подходит!
Правильно будет "Тебя я хочу..."Время уходит, а ты не
приходишь...

---

Может нет смысла? Но я подожду...
Красивая, как ангел,
Спустившийся с небес.
Чарующий архангел,Как из волшебных

пьес.
Глаза твои — алмазы.Горят во тьме
ночной.А губы твои
— стразы.

Блестят, как свет дневной.Ох, как же ты
прекрасна...
Как утренний рассвет!
Ты, девушка, потрясна,

Тебя красивей нет!
А можно я, пока читаешь тыС улыбкой эти
строчки,Скажу, что в мире
все цветыВ одной растут

лишь точке?И точка та
— твоя душа.Ты можешь мне
не верить,Она цветет там
не спешаВ любой из

дней недели.Ты снова в
сердце. Значит, май!И в пламенном
волнении
Любовь зовет: «Проснись, вставай,Я просто в

предвкушении!».Ты нежностью своей
пленишь,Как только ты
умеешь.И если просто
ты молчишь,Теплом в глазах

согреешь.Любой ведь парень
скажет так:Ты даришь лучик
света.Но мне везет
не просто так,Ведь ты моя

планета.Такую точно не
найду.
Похожую? Не надо!
Хоть иногда я, как в бреду,

Бушую, как торнадо.Избытком чувств я
рвусь к тебе,А я не
равнодушен.Я пламя, я огонь во
тьме!

Спасибо, что не тушишь.
Ты женственна, нежна, как шелк,
И гранями сапфира
Сияешь. Боже, я нашел

Единственную в мире!И запах тонкий
не духовВ моем воображении
—Весенним ветром сладких
сновТы пахнешь и

сиренью.
Ещё, ты знаешь, я скажу...
Ну, честно, ты не смейся.
Когда не рядом, я брожу

По дому, хоть убейся.
Уже скучаю, ты представь,Я без пяти
минуток.А если десять
— всё, оставь,

Я потерял рассудок.
Не знаю, правда, почемуВ тебе такая
сила?За ней и в бездну я
шагну,

Меня ты раскусила.
Твои походка, профиль, стан
Свели с ума, конечно.
Я рад, я горд, я, как пацан,

Влюблен уже навечно.
Поэтому ты дорога,
Не знаешь, как бесценна.
И пусть там, за окном, пурга,С тобой мне

офигенно!Какая же ты
милая, хорошая!
Манят улыбка, волосы, глаза.На лучик солнца
яркого похожая,

И взгляд такой, как будто бирюза.Какая же ты
нежная и милая!
Так нравятся походка, стать и взгляд.Ты просто в
мире самая красивая!И волосы твои

как водопад.
Стройна, легка, умна, великолепна...Да сразу так
всего не перечесть,И выглядишь ты
так всегда эффектно.Как здорово, что ты на

свете есть!Твои глаза как
небо:Смотрю в них
и тону.И волосы как
море —

Любуюсь на волну.
И милая улыбка,
И легкий, нежный смех.И даже через
годыТы будешь лучше

всех!Смотрю и вижу
— королева,Богиня точно во
плоти.
Глаза, как омут, завладели
Моими мыслями. Смотри,В округе нет
тебя милее.
Ты словно девушка-весна,И звезды в
небе побледнели,
Звезда сегодня ― ты одна!
Фигура, голос и походка,Ресничек взмах и
жест руки...Смотрю и вижу
— королева,Сама богиня во

плоти.
Самая классная, непостижимая,
Нежная, сладкая, очень игривая,Страстная, радостная и красивая
—

Это всё ты, дорогая и милая!
Яркая, дерзкая, неутомимая,Очень эффектная и
шаловливая,
Самая лучшая, неповторимая.В мире одна

ты! Ты незаменимая!Ты красива, как роза в
саду,
Ты, как солнце, что греет планету,Я улыбки твоей
всегда жду,Ведь она дарит

столько мне света!Мне так просто с тобой и
легко,Словно вечно друг
друга мы знали!Мое чувство к
тебе велико,Оно крепче железа

и стали!Ведь прекрасней ты
всех на земле,Ты шикарней богини
любой!От души говорю
я тебе,Что всегда хочу быть лишь с

тобой!
Ты прекрасна, словно роза.
Ты, как солнца луч, нежна.Над тобой не
властны грозы.Ты как воздух

мне нужна.Лучше всех на
этом свете.
Нет второй такой, как ты.Словно ангел на
планете,

Воплощение мечты.
Красивая и умная,И это не
отнять.Тобою восхищаюсь я
—Готов сто раз

сказать.
Ты необыкновенная!Ты просто лучше
всех.
Ты яркая, веселая,

Приятен звонкий смех.
Любимая ты, верная,Поддержка мне во
всём,
Нарядная и стильная,И каждый день

притом.В беседе ты
тактичная,С друзьями ты
приветлива.
Ты счастье безграничное,

Ты ласкова, кокетлива.
Легко преодолеешь ты
Преграды все, что сложатся.Построишь средь людей
мосты —

Добром всё приумножится.Как васильки глаза
твои —Так синевой и
светятся.А как шаги
твои легки!Как повезло нам

встретиться!И губ твоих
тот алый цветС цветами лишь
сравнил бы я,Как будто красных
роз букет.Я просто млею

от тебя.
И кожа, будто шелк, нежна,
Руки касаться рад.Осанка так твоя
ровна,Хорош и твой

наряд.
Прекрасны локоны волос.
Я просто восхищенИ тихим голосом
твоим

Безумно вдохновлен.
Любимая, товарищ, друг,
Отважна ты, сильна,
Преображаешь всё вокруг,

Но так хрупка, мила.
Ты леди, очарован я
И красотой манер.
Сражает грация твоя.Другим ты всем

— пример.Ты как богиня
красоты,
Ты просто совершенство!Ты заполняешь все
мечты.

Быть рядом — вот блаженство.Улыбкой ты чаруешь
всех!
В глазах — вся гладь озер.
Признанье ждет тебя, успех.Ты сладкий мой

ликёр.С тобою я
поэтом сталИ стих смог
сочинить.Вознес тебя на
пьедестал,Чтоб всей душой

любить.
Как прекрасна ты, мила,
Словно солнышко, чиста.Щек твоих красив
румянец
И глаза блестят, как глянец.Ты красива и
нежна,Словно ангел для

---

Он капитан и родина его...

меня.Он капитан, и родина его
- Марсель,
Он обожает споры, шум и драки,
Он курит трубку, пьет крепчайший эльИ любит девушку

из Нагасаки.У ней следы
проказы на руках,У ней татуированные
знаки,И вечерами джигу
в кабакахТанцует девушка из

Нагасаки...У ней такая
маленькая грудь
И губы, губы алые, как маки...Уходит капитан в
далекий путьИ любит девушку

из Нагасаки.
Кораллы, алые как кровьИ шелковую блузку
цвета хаки
И пылкую, и страстную любовьВезет он девушке

из Нагасаки.
Вернулся капитан издалекаИ он узнал, что джентльмен во
фраке
Однажды, накурившись гашишаЗарезал девушку из

Нагасаки...У ней такая
маленькая грудь,И губы, губы алые как
маки,Уходит капитан в
далекий путь,Не видев девушки

---

из Нагасаки...
О губы, Вам готов пропеть
Я оду, как гурман известный,Мне лишь минуту
потерпеть,И тест пройду
преинтересный,
Хочу, мечтаю, грежу, жду,Губ милых вкусом
насладиться,Ты только жди
и я приду,Чтоб в поцелуе

сладком слиться.
Твои губы, прекрасные губы,Не дают мне
покоя во сне,
То касаются нежно, с испугом,То бесстыдно елозят
везде…
То прошепчут, устало, устало,О любви и
о ласке прося,То покажут змеиное
жало,

То зловеще, с улыбкой грозят…Чем пахнут губы
женщины любимой,
Наверное весенними цветами…Их губы красоты
неутолимой,Которую не описать

словами!Чем пахнут губы
женщины любимой?
Наверное красивыми мечтами…А может пахнут
утренней росой?А может сердцу

милыми словами…Чем пахнут губы
женщины желанной…А может они
пахнут диким медом?И ангелы кружиться
будут рядом,

Божественным хрустальным хороводом…Чем пахнут губы
женщины желанной?
Страстными любовными ночами…
Пахнут чистотою первозданной,Пахнут расставанием и

печалью…
Твои губы, как большой рубин,Образ твой невинный
украшают.Манят постоянно всех
мужчин,
Формами своими привлекают.
Твои губы — розовый бутон.И они достойны
восхищения.Словно незабытый страстный
сон,Вызывают жажду и

волнение.Ах, женских губ малиновая
сласть…
Нежны… капризны… с чувственным изгибом…!
Немудрено… таинственная власть…!И царствуют они

над грубым миром…!
Уста в уста… дыхание одно
Две половинки… целое… едино…!Что было в
прошлом…? Будет…! Все равно…

Что есть сейчас… милей… неповторимо…!
Прелестный… чмок… и сладостный искусИ в сердце
вновь нежнейшее волнение…
Но не тушуйся… не робей… не трусьОтбросим прочь нелепое

смущение…!Ах, женских уст малиновая
власть
Нежны… капризны… чувственны… и мИлы…
Мы им покорны… целиком и всласть…И пьем из

уст таинственную силу…

С.К.Твои губы как
краешек чашиЯ его поцелуем
украшуИ лаская до
страстного стонаЯ забуду земные

законыБез тебя я
так долго томилсяЧто мой сок на живот твой
пролилсяИ от пота
намокли ладониЯ всего лишь

больной тобой хроникНо желанья увы
не угаснутИ не будет для нас это
грязнымИ не будет для нас это
скверным

Предаваться любви постепенноИз моих ускользая
объятийТы наденешь опять
И любит девушку цвета хаки
И пылкую, и страстную любовьВезет он девушке

из Нагасаки.Вернулся капитан издалека,
И он узнал, что джентльмен во фраке,
Однажды накурившись гашиша,Зарезал девушку из
Нагасаки.У ней такая

маленькая грудь,И губы, губы алые как
маки.у них,
Готов весь мир на задних лапах
Стоять, коснуться, чтобы их.
Они наполнены желаньем,
В них красоты особый шарм,
И я волнительным признаньем
Несу любовь твоим губам.

Какие прекрасные губки, —
От них потеряют рассудки
Все особи сильного пола!
Губки свергали с престола
Могущественных королей.
Ты губки свои не жалей
Сначала капризно надуть,
А после к любимым прильнуть.

Обращайся с нею нежно,
Никогда не три небрежно,
Помни — очень не груба
Возле рта твоя губа.

Талызин Владимир

Родник живительный сокрыт в бутоне губ твоих,
Чужая чаша пусть вовек не тронет губ твоих…
Кувшин, что след от них хранит, я осушу до дна.
Вино все может заменить… Все, кроме губ твоих!

Я целую твои губы,
Они пахнут молоком.
Я котёнок, я не грубый,
Я с тобой, как с мотыльком…
Язычок, словно клубничка,
Сладкий, вкусный — невозможно,
Я кусаю эротично: очень жадно, осторожно…
Словно крылышки, реснички
Нежно веют ветерком.
Так приятно, не привычно ощущать их языком!
Утонуть хотим мы в ласках.
Я хочу и хочешь ты.
И в твоих я вижу глазках,
Мы в преддверии мечты!..

Нет слаще губ твоих в природе
И одинаковые вроде
У женщин эти части тел,
Но от твоих я улетел.
К ним поцелуй всегда стремится,
Как, в высоту, из клетки птица.
Я губ нежней твоих не знаю,
И нежность их подобна раю.

Ваши губы, словно розы,
В дом внесенные с мороза,
Будто яблока бочек,
Или солнышка кусок.

Будто вишенки на блюдце,
Хороши и спЕлы.
И целуют, и смеются
Весело и смело.

Словно яркие софиты
Всех нас ослепляют.
Всех красавиц знаменитых
Просто затмевают.

Февраль опять показывает зубы,
Мороз, метели, стылая вода.
И только горячи любимой губы,
Нежны и ароматны как всегда.
stoun

Сочной ягоды губ твоих
Слаще нет — знаю точно я!
И она лишь для нас двоих,
Эта ягода сочная.
И цветок этот аленький
Для меня — наваждение:
Аккуратный и маленький,
Дарит он наслаждение.
Как же часто мне хочется,
Чтоб улыбка их тронула!
Для меня, как пророчество,
Нежных губ твоих формула.

В них жар любви порой пылает,
Припухлость сладкая дразнит,
Кто их познал, не забывает,
И долго в памяти хранит.
Прекрасней губ, чем губы эти,
Средь женщин долго не найти,
Они прекрасней всех на свете
Живые губоньки твои.

Своими сладкими губами
Вскружила голову мою.
Тебя забыть, я не сумею,
И даже думать не хочу!

Хочу упасть в твои объятия,
Тебя ласкать и целовать.
И закружиться в вихре страсти,
Подняться в небо и упасть.

Когда стоишь со мною рядом,
И слышу я дыхание твое,
Все звуки Мира замирают разом,
И сердце разбивается мое.

Не знаю, что там дальше будет,
Да и не хочу я это знать.
Пускай нас Мир с тобой осудит.
Но, люди, Вам ли не понять?

Когда сбивается дыханье,
Когда в груди испепеляющий пожар,
И в голове сумбурные желанья.
Любовь не всем дана, а жаль.

Зверховский Артём

Я жива ещё!..
И не надейся
на моих разгуляться поминках!
Только в клочья разорвано сердце,
да надежд лепестки в нём поникли.

Но я знаю — не раз пожалеешь,
что безжалостно, с корнем ты вырвал
тех желаний росточек нежнейший.
Я жива!..
И желания живы!

Жизнь-гадалка тасует нам даты:
час — за мигом,
за днями — недели…
Будет ландышевый аромат мой
над твоей плыть греховной постелью.

Чьи бы ни целовал ты губы,
в сны к тебе я укором явлюсь.
И покой твой навеки погубит
губ моих карамельный вкус.

Залетаева Ирина

Руки помнят о тебе и губы
Тоже помнят.
Позабыть ли томный шелест юбок
В мраке комнат?

Гумилёв Николай

К рубинам губ твоих я с нежностью прильнул,
И аромат души твоей я сладостно вдохнул.
В объятьях пылких ты от поцелуев таешь.
Тебя любя в пучине жгучей страсти утонул…
ВолшебниК

Хочу коснуться нежных губ твоих…
Хочу почувствовать горячее дыханье…
И разделить все счастье на двоих,
И прикасаться, прикасаться неустанно!..

Ласкать тебя своим горящим взглядом,
И путаться в застежках в попыхах…
Сходить с ума от чувства, что ты рядом
И целовать куда попало в торопях…

Почувствовать губами нежность кожи,
Вдохнуть всей грудью сладкий аромат…
И понимать, что все это возможно,
Ловя глазами твой зовущий взгляд…

Исследовать губами твое тело,
И каждый миллиметр целовать…
Единственная, милая, родная!..
Прости, себя мне больше не сдержать!..

Лекс Алексов

Безумно красивые губы
Чарующе глаза…
Небесная, ты откуда
Миров из каких ты пришла?

На землю спустилась капризу
Движения звезд уступив
Волшебная, дивною музой
Как в сказке явилась в пути

Пусть многое я позабуду
Но в сердце пребудут всегда
Безумно красивые губы
Чарующие глаза

Ник-Николс

Целуя губы ты ощущаешь чувства, а если они — холодны…
Губы или чувства, спросишь ты?
А если тело?!
Когда больше, этот человек — не обнимет тебя своей нежностью.
Если он мертв…
Задумайся прежде, чем твоя Весна казнит…
Ты слишком заносчива к своим желаниям, а он простой Человек…
Научись дарить в самом начале Надежду…
А любовь, подарок, который заслуживает не каждый…
А ты рубишь…
Потом удивляешься, что твоя красота уходит…
Уходит Человек, а ты становишься
Пленником своего не исполненного начала…
Глупость человеческая или скорее страх смерти…
Любовь, как попытка прожить с достоинством…
Что ты настоящий(ая)…
А какая ты? Или он?
Он мертв и будто то жив, а ты жива, и мертва…

Delfik

---

Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы…
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли…
По сторонам ледяного лица
Локоны, в виде спирали.

Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей — сколько? —
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!

День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.
— Бабушка! — Этот жестокий мятеж
В сердце моем — не от вас ли?..

1914 г.

---

Ты изменилась: твоя роль
Вернуть минувшую потерю.
В глазах печаль, на сердце боль,
Но я тебе уже не верю...

Я помню первый поцелуй,
Полночной птицы посвист дальный,
Стыдливый шепот сонных струй
И взор твой нежный и печальный.

Мы шли неведомо куда,
Сойдясь несмелыми руками.
Ты тихо мне шепнула «да»,
И губ коснулся я губами.

С небес холодная луна
На нас задумчиво смотрела,
Был воздух тих и ночь черна,
И сердце сладостно горело.

Я целую твои губы,
Они пахнут молоком.
Я котёнок, я не грубый,
Я с тобой, как с мотыльком…
Язычок, словно клубничка,
Сладкий, вкусный – невозможно,
Я кусаю эротично: очень жадно, осторожно…
Словно крылышки, реснички
Нежно веют ветерком.
Так приятно, не привычно ощущать их языком!
Утонуть хотим мы в ласках.
Я хочу и хочешь ты.
И в твоих я вижу глазках,
Мы в преддверии мечты…!

Нежной искоркой тепла,доброй капелькой,
Словом ласковой души,весть-проталинкой
По овражкам, по дорожкам к тихой заводи,
Нарушая паутину тонкой наледи,

Угощая,наслаждая, мягко, искренно,
Обнажая,возрождая сути истинной--
Убеждения--душе зыбкой пленостью.
Заблуждения смывая-- откровенностью...

Надрывая пласт вины ложной грешности--
На свободу!--в дань судьбы неизбежности...
Всплеском чувственная страсть--обнажением...
В благодарности теплу--отражение...
Нежной искоркой тепла...

Я не могу никак забыть
Твой сладкий, нежный поцелуй.
Его, решив мне подарить
Ты балуйся, да не балуй.

Не понял, что он означал,
И не хочу сейчас гадать.
Но я со страстью отвечал,
И больше не намерен ждать.

За поцелуй держи ответ.
Когда его дарила мне
В глазах твоих любви рассвет
Забрезжил, словно луч во тьме.

В них жар любви порой пылает,
Припухлость сладкая дразнит,
Кто их познал, не забывает,
И долго в памяти хранит.

Прекрасней губ, чем губы эти,
Средь женщин долго не найти,
Они прекрасней всех на свете
Живые губоньки твои.

Губы Женщины в нежной улыбке...
Чуть припухшие, влажные, страстные...
Губы Женщины чувственной, чистой...
Губы Женщины-Жажды... прекрасны!
Губы Женщины терпкие, вкусные...
Губы Женщины-Похоти сладкие...
Губы Женщины смелые, властные...
Губы Женщины-Тайны... загадка!

Как хочу целовать эти губы,
Ароматом хмельным упиваться...
Я хочу быть и нежным... и грубым...
Удивлять... Восхищать... Удивляться...
Губы Женщины... Это признанье...
В поцелуе божественном правда...
В поцелуе желанном... желанье...
Поцелуй сексуальный – награда!

Губы Женщины, это – Начало!
Всё, что будет потом, им известно...
Губы Женщины – страсти причал...
Поцелуй откровенный ... Чудесно!
Ни к чему все слова... Просто – звуки...
Ты получишь в ответ всё... губами...
Губы Женщины... радость и муки...
Они знают и скажут всё... сами...

И исчезнут, растают преграды...
Губы Женщины пахнут цветами...
Губы Женщины властвуют нами...
Губы Женщины – Счастья цунами!
Губы Женщины... Вы – вожделенье!
Губы Женщины... Вы – вдохновенье!
Губы Женщины... Вы – откровение!
Губы Женщины... Я ваш... Поэт!

Твои губы, прекрасные губы,
Не дают мне покоя во сне ,
То касаются нежно, с испугом,
То бесстыдно елозят везде…
То прошепчут, устало, устало,
О любви и о ласке прося,
То покажут змеиное жало,
То зловеще, с улыбкой грозят…

Я за улыбку нежных губ,
за милых глаз твоих движенье
прощу, но только не смогу
сердечное унять биенье.

---

Стихи о любви и женщине

Н. Колодин

О женской красоте

Мир держится на женской красоте,
Она своя для каждого мужчины:
По разуму, по сердцу, по мечте –
В том суть любви, и нет иной причины.

Со всеми, кто влюблен, мне воспевать
Красу девиц и женщин ярким словом.
И никакой усталости не знать
В таких делах душа моя готова!
Для женщин ей так радостно рождать
Слова любви - пусть эта радость длится,
И пусть душа нисколько не боится
Восторг красой всех женщин повторять!

Царевна

В мягкой кофточке снежной,
Будто ангел, бела,
Взгляд душевный и нежный,
И улыбка светла,
Речь свободна, певуча.
Будто льется ручьем,
Нет кокетливой тучи
На лице молодом.
И так царственны илечи,
Губ всевластна краса –
И мужчины при встрече
Не отводят глаза...

А.Кухтина

Наш праздник

Плачет капелью весна,
Слезы ее так прекрасны!
Вот наступил и для нас
Женский заслуженный праздник.

Как хорошо, что он есть,
И для ума, и для сердца.
Чтоб на минутку присесть,
Праздно вокруг оглядеться.

Сколько вниманья, цветов,
Искренних слов, поздравлений!
Каждый мужчина готов
Мысленно встать на колени.

Ох, этот мартовский день!
Праздник на грани искусства.
Как он сближает людей!
Как обостряет их чувства!

В ком-то любовь оживет,
Кто-то от счастья заплачет.
Кто-то тихонько вздохнет.
Вспомнив рассаду и дачи.

Кто-то решится на шаг,
Женщине скажет: надейся!

Восьмое марта

Пусть будут женщины прекрасны, как цветы!
своё платье
И к полудню
исчезнешь как дым

Я останусь в постели нагимНу а вечером
в трубке гудкиТолько жаль что
они короткИИ гудки те
в моём телефонеСнова чувства к

Женская печаль

тебе похоронят.У губ твоих
особый запах,И вкус особенный
За спиною мужской монолитной
Беззаботно душой отдыхать.

Ах, как хочется быть неумелой.
Неспособной к проблемным делам.
Ведь проблемы - не женское дело,
Ты о них позаботишься сам.

Ах, как хочется быть интересной,
Восхищённые взгляды ловить.
Но тебе лишь дарить свои песни.
Лишь тебя обожать и любить.

Ах, как хочется в доме уютном
Все своими руками творить.
Ах, как хочется хоть на минутку
Просто женщиной слабою быть!

Т. Мирчук

Я - женщина

Я - женщина. Все вынести должна:
Измены боль и горечь пораженья.
Я из ребра мужчины создана
И прочностью наделена с рожденья.
Храню в себе начала двух начал,
Два полюса в себе соединяю.
Хожу босой по острию меча,
Сама себе ни в чем не изменяя.
И Ад и Рай во мне сошлись навек.
То в бездне я, то от блаженства таю.
Я падаю, но вновь беру разбег.
Теряю все и снова обретаю.
Я над собой без устали тружусь,
Пусть не дарует мне Творец прощенья.
Я - женщина. И этим я горжусь –
В природе нет создания совершенней.

Г. Пересторонин

В праздник

В этот день как щедро не воспеть их,
Матерей, невест, любимых жен!
Красотою, славятся столетья,
Безупречен лик святых мадонн.
С них писали редкие полотна.
Вдохновляли лучших мастеров,
Воспевались издавна в работах
Материнство, верность и любовь.
И хотя ваятели умели
Оживлять и камень, и металл,
Уступало мраморное тело,
Когда рядом был оригинал.
Совершенство в сопряженье линий,
Красота приковывает взор...
Потому при встрече с ней мужчину
Обжигает молнией - восторг.

А.Семенов

Посвящение женщине

Я не скажу,
Что ты всегда прекрасна,
Всегда мила, желанна и добра.
Я не скажу,
Да будет людям ясно,
Что ты всегда разумна и мудра.
Я не скажу,
Что ты неповторима.
Что в целом свете лучше не найдешь.
Я не скажу,
Что ты непостижима
И это будет правда,
А не ложь.
Но я скажу,
Не опуская взора
Перед твоими крыльями бровей,
Что ты моя надежда и опора
От первых дней
И до последних дней..
Что лишь тобой живу
На этом свете.
То проклиная в гневе, то любя;
И в грозный час
По вздыбленной планете
Иду на смерть и гибну за тебя.
И потому, наверное, порою
Ищу любви и нежности твоей.
И говорю, склоняясь пред тобою:
- Ты мать моя.
Ты - мать моих детей.

Я расскажу о женщине простой

Я расскажу о женщине простой.
Она не знала модных туалетов.
И не носила перстень золотой.
И не читала чувственных поэтов.
В простой наряд всегда облачена,
Она носила твердые мозоли
И без стихов была посвящена
Во все земные радости и боли.
Она умела верить и любить
И за любовь с достоинством бороться,
И честь и совесть бережно хранить,
Как чистоту глубокого колодца.
Ее характер нежен был и крут,
И наша блажь была ей незнакома.
И даже самый маленький лоскут
Она хозяйски берегла для дома.
Но не скупой та женщина была.
В нелегкий час без жертвенного слова
Добром своим, душевна и светла,
Она была пожертвовать готова.
И потому с любовью все вокруг
Тянулись к ней, судьбу благословляя...
Не скарбом, нет, а делом добрых рук
Она всю жизнь свой жребий украшала.
И хоть она иначе не могла,
Охваченная воодушевлением,
Не горьким рабством жизнь ее была,
А, жизни ради, - самоотверженьем.
И знать не зря в поспешной смене дней,
Любя себя, бравируя гордыней,
Свои глаза мы обращаем к ней
И перед ней встаем, как перед святыней.
Лицо ее в морщинках дорогих.
Спадает с плеч косыночка цветная.
Не матерь божья в ризах золотых,
А просто мама - женщина простая.
И нас объемлет чувство доброты
И обжигает остро боль утраты...
Какие были у нее цветы!
Какие вишни высились у хаты!

Весенний мотив

Ты такая,
                        такая прекрасная.
Ты как яркий мой солнечный свет
Из волшебной и радостной сказки,
Словно юности тоненький след...
Взгляд ловлю.
                        И в твоем присутствии
Я наполнен тобой до краев:
Как мне справиться
                        с радостным чувством, —
И гляжу я в оконный проем...
Постоянный и вечный мечтатель,
Я не раз был Судьбою бит.
Ты скажи, как с собою мне сладить,
Подскажи,
                        как любить — не любить?
Отказаться смогу ли от радости,
Что в мои заронила ты сны? —
Ты такая,
                        такая прекрасная!
Опьянен я дыханьем Весны...

Как стебелёк была хрупка
Любовь —
И тем неповторима.
Я же время торопил и мимо
По небу плыли облака...
Ведь жизнь проста.
Совсем проста!
А я мечтал об идеале, —
Мне виделись такие дали,
Такая мнилась красота...
Всех мнительных таков удел:
Питает зло их корень древний,
И я, сквозь яростную ревность,
Твоей любви не разглядел.

Нет любви. —
И лишаются здравого смысла
И слова, и поступки.
Твой искоса взгляд.
В доме сразу, смотри,
Будто дым возник коромыслом,
Приумолкли стыдливо часы — и стоят.
По углам схоронились участье и счастье,
И куда-то пропала из глаз доброта...
Об пол зеркало бьётся на мелкие части,
А в душе —
Торричеллиева пустота.

Л. Беликова-ГЛАДКИХ

Подарок

Подарю тебе радость и счастье
И улыбок приятных букет.
Много дней без тревог и ненастий,
Ветерка молодого привет.
Подарю тебе песнь соловьиную,
Лебединую верность друзей.
И мелодию нашу любимую,
Шелест листьев седых тополей.
Нам о старости думать рано,
Будь девчоночкой озорной,
Чтобы солнышко постоянно
Улыбалось тебе одной.

Ю.Белинский

Люблю!

Новой истины я не открыл.
Новой ереси не изрек.
Ничего в земле по отрыл.
Ничего из небес не извлек.
И дорогу не ту проторил.
Не постиг, что мне было дано.
И банально слова повторил
Те, что в мире звучали давно.
Появился я видимо зря
В этот мир без опоры земной.
И на небе высоком заря
Появляется зря надо мной.
Я не знаю, каким надо быть,
Но не буду вовек нелюдим,
Потому что живу, чтоб любить,
И еще, чтобы знать, что любим.
Чтобы страсть разливалась в крови
От любимого лика в окне.
И еще, чтобы верить любви,
И любовь чтобы верила мне.
Лишь поэтому день ото дня
Я себя в этом мире терплю...
«Что ты делаешь?» - спросят меня
Я вот так и отвечу: «Люблю!»

Привыкла женщина ко мне,
Всем существом своим припала.
Прилипла женщина ко мне.
Как будто рыба-прилипала.

Она свела меня с ума,
Она меня, как совесть, гложет.
И так прилипла, что сама
Отлипнуть от меня не может.

А я, в любовь устав играть,
Ее объятий избегаю
И тщусь от сердца оторвать
Но... тут же, кровью истекаю.

Н.Колодин

Вешняя любовь

Один лишь взгляд, одно рукопожатье —
И жизни гимн восторженно пою:
Ты так светла в нарядном, ярком платье!
И даришь мне улыбкою зарю...

Моей душе ты солнечна, родная.
Смотрю в глаза твои — не насмотрюсь.
Любовь к тебе такая же святая,
Какой люблю сиреневую Русь!

Живу любя, с душою окрылённой,
В огне любви сгорит слепая грусть.
И в радость мне, любовью озарённом,
Шептать в слезах: «На женщину молюсь!»

В ней — жизнь и свет. Я счастлив
                                               восхищеньем
Её красой. И я покорен ей.
И дай. Господь, чтоб дольше длилось пенье
В честь Женщины возлюбленной моей!

А мне с тобой поговорить

А мне с тобой поговорить, —
Как будто бы воды испить
Из родника лесного:
Так душу чуткую бодрит,
Ласкает, нежит, веселит
Бесед сердечных слово!

А мне в глаза твои смотреть –
Как будто сердцем песни петь
И счастьем упиваться:
Так величава и проста.
Твоя святая красота.
Глазам не оторваться!

А мне тебя поцеловать, —
Как будто таинство познать,
Достойное лишь Бога:
Ах, пусть звенят колокола
О том, что в жизни нас свела
Счастливая дорога!

А.Кухтина

Любовь

Как прекрасна любовь!
                                               Как светла, неподкупна!
Вдруг однажды придет очевидный ответ,
Что любовь от кого-то потребовать - глупо.
Что она просто есть, словно воздух и свет.

Вся она так огромна и так многолика!
Прибежала собака и лижет ладонь...
Наклонилась березка над заводью тихой...
По поленьям скользит недотрога - огонь...

Тут ребенок прижался доверчиво к маме...
Там мальчишка тайком на девчонку глядит...
И зима, укрывая всю землю снегами,
Под ногами любовную песню скрипит...

Входит к женщине в спальню, робея, мужчина…
Умирает цветок... Появляется вновь...
Мать ночами не спит, ждет гуленушку - сына...
Это все называется просто:
                                                                       ЛЮБОВЬ!

Юрий Говердовский

Предчувствие

Узкий месяц тучи прорезает.
Ловит взгляд далёкую звезду.
Я тебя ещё совсем не знаю,
Но уже, похоже, очень жду.

Вспоминаю сладость первой встречи,
Слабый счастья дальнего намёк.
Показалось мне, что в этот вечер
Вспыхнул между нами огонёк,

Задрожал на чёрном небе точкой.
И в ответ прошла по сердцу дрожь,
Словно уверяя – это точно,
Что ко мне сегодня ты придёшь.

Источник : Говердовский, Ю. Ф. Кроме ночи : стихи / Юрий Говердовский. — Москва : Перо, 2018. — С. 147.

Молитва

Ты мне господом Богом дана!
Во Вселенной такая – одна.

Ни фантазий полёт, ни мечты:
Явь, во плоть облачённая, – ты!

По песку ли босая идёшь
Или, за день намаявшись, спишь,
Ты – земная, как снег или дождь,
Как земли предрассветная тишь.

Перед ликом грядущих утрат
Мне становится страшно порой.
И стою у окна до утра,
Жду, когда возвратится покой.

И прошу, чтоб всевидящий Бог
Нас с тобой от беды уберёг.

Источник : Говердовский, Ю. Ф. Кроме ночи : стихи / Юрий Говердовский. — Москва : Перо, 2018. — С. 159.

В твоих глазах – любви стрела…

Несмазанных уключин скрежет.
И чайка лезвием крыла
Лазурь небес и моря режет.

Дельфины крутят колесо,
И это так похоже, знаешь,
На сладостной любви лассо -
То, что на сердце мне затянешь.

Двое

И.Т.

О берег тихо плещется волна,
И, напоённая вечернею печалью,
На небо поднимается луна.

Две пары глаз –
В одной и той же точке.
Качает лодки медленный отлив.
И красота амурской звёздной ночи
Потёмками укутала двоих.

И, кажется, без всякого участья
Проходит мимо них двадцатый век…
Как мало нужно для большого счастья –
Чтоб рядом был любимый человек!

Источник : Говердовский, Ю. Ф. Кроме ночи : стихи / Юрий Говердовский. — Москва : Перо, 2018. — С. 15.

Звёзд хоровод - в чудесном вальсе.
Блестит, застыв, амурский плёс.
А я смотрю – как ленты пальцы
Вплетают в струи русых кос.

Украдкой выйдя из палатки,
Бежишь к реке через луга.
Там над водой зеркально-гладкой
Уселись птицами стога.

И ты опустишься на травы,
Уронишь косу на плечо.
Твой взгляд тревожный и лукавый
Ударит в сердце горячо.

Пусть будут нежными, как ветерка дыханье!О, Вы! Источник вечной доброты,
Любви и ласки, и святого обаянья!Пусть небо мирное
у вас над головой
Смеется солнечными теплыми лучами!

Вы дарите нам

счастье и покой.О, женщины! Как хорошо нам с вами!

Ах, как хочется быть

беззащитной.
Не от горя
- от счастья рыдать,

---

Александр Жолковский

Повторимо всего лишь
слово: словом другим.
Бродский, «Строфы»

1. Пародирование

Традиция. Шестой из «Двенадцати сонетов к Марии Стюарт» Иосифа Бродского — вызывающая перелицовка пушкинского «оригинала»:

Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно. То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.

Я вас любил. Любовь еще (возможно, что просто боль) сверлит мои мозги. Все разлетелось к черту на куски. Я застрелиться пробовал, но сложно с оружием. И далее: виски: в который вдарить? Портила не дрожь, но задумчивость. Черт! Все не по-людски! Я вас любил так сильно, безнадежно, как дай вам Бог другими — но не даст! Он, будучи на многое горазд, не сотворит — по Пармениду — дважды сей жар в крови, ширококостный хруст, чтоб пломбы в пасти плавились от жажды коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!

Это не первая в русской поэзии попытка освоить пушкинский образец преодоления несчастной любви в отчужденно-элегическом пятистопном ямбе. Ср., например, бунинскую вариацию:

Спокойный взор, подобный взору лани,

И все, что в нем так нежно я любил,

Я до сих пор в печали не забыл.

Но образ твой теперь уже в тумане.

А будут дни — угаснет и печаль,

И засияет сон воспоминанья,

Где нет уже ни счастья, ни страданья,

А только всепрощающая даль.

Бунин сохранил многие черты оригинала, хотя и переосмыслил его. У Пушкина к концу контрапунктно нарастают как отчужденность, так и вовлеченность лирического субъекта, сквозь спокойную доброжелательность проглядывает вспышка ревнивой страсти. Бунин, напротив, идет от любви к полному забвению и прощению, чему вторит движение от крупнопланового чувственного пятна в начале (взора лани) к размытой импрессионистической дали в конце, поддержанное развитием рифменного вокализма и другими средствами.

Реинтерпретация, как видим, совершается с полным пиететом, который вообще характерен для многочисленных вариаций на ту же пушкинскую тему, включая во всех отношениях вольные, принадлежащие Серебряному веку. Они могут с эстетским вызовом смаковать покинутость субъекта или напряженность любовного треугольника (а то и квадрата), но сохраняют искренность чувства и органичность формы. Все это еще не пародии — в отличие от сонета Бродского, где пародиен самый сюжет объяснения в любви к статуе, ибо взаимодействие между живой страстностью и холодной статуарностью — один из инвариантов Пушкина. «Сонеты к Марии Стюарт» вообще напичканы снижающими отсылками к самым разным текстам, а Шестой специально посвящен систематическому обнажению поэтики «Я вас любил…».

Обнажение приемов. 

Пушкинский словарь осовременивается и вульгаризуется. Вместо быть может Бродский ставит возможно, вместо души — мозги, вместо безнадЕжно — безнадЁжно, вместо так искренно — глуповатое так сильно. Появляются разговорные черт, все разлетелось на куски, не по-людски, канцелярское и далее и откровенно просторечное вдарить. Черт и все даже повторены, чем нарочито убого имитируются изящные пушкинские параллелизмы.

Обнажает Бродский и композиционный принцип оригинала — подспудное нарастание страсти к концу. Подспудность выражена у Пушкина формальной усложненностью структуры, в частности — синтаксической сложностью двух заключительных строк с их однородными членами (так искренно, так нежно), придаточным (так… как…), пассивом (любимой другим) и тяжелой инфинитивно-объектной конструкцией (дай вам Бог… быть), прорываемой анаколуфом (повелительным дай, грамматически недопустимым в придаточном предложении).

Бродский мог бы прямо начать с такой сложности, но в 6-м сонете он, подобно Пушкину, приберегает эффект затрудненности на конец, где далеко превосходит оригинал. Последние 5 (если не 7) строк образуют единое предложение, содержащее однородные члены (жар, хруст), придаточное (чтоб…), деепричастный оборот (будучи…), инфинитивную конструкцию (жажды коснуться) и вводные слова и предложения (по Пармениду; “бюст” зачеркиваю). Сонет кончается явным crescendo с восклицательным знаком, мимолетным обнажением бюста и поцелуем (хотя и всего лишь в виде воспоминания о желании).

Утрирует Бродский и общее риторическое увязание утвердительного лейтмотива Я вас любил… в многочисленных оговорках. У Пушкина подобные отрицательные, уступительные и т.  п. частицы (но, не, пусть), а также модальные словечки, ко­торыми насыщена первая строфа оригинала (еще, быть может, не совсем и др.), подрывают признание в неугасшей любви не только по существу, но и структурно, сбивая цельность интонации. Пародируя этот эффект, Бродский увеличивает число таких частиц (НО сложно — НЕ дрожь, НО — НЕ по-людски — НО НЕ даст — НЕ сотворит, не говоря о глаголе ЗАЧЕРКИВАЮ) и выделяет их постановкой в ключевые позиции. А главное, он нанизывает многочисленные переносы: начинает с усиления (до точки) скромной остановки после лейтмотивного Я вас любил; затем как бы копирует и лишь лексически снижает (заменой на возможно) второй пушкинский перенос (быть может), а в действительности резко его усиливает, подменяя вводное слово к группе сказуемого вводным предложением, удваивающим подлежащее: Любовь еще (возможно, что просто боль), чем мотивированы скобки в первой же строке; и далее позволяет переносам, тире, вводным словам, обрывам и остановкам совершенно завладеть текстом и достичь кульминации в целом вводном предложении (“бюст” зачеркиваю).

Игра с оригиналом. Один из утонченных структурных эффектов оригинала — подготовленная неожиданность его финальной рифмы. Часто рифмующее слово заранее вводится в предыдущий текст. Возьмем альбомный парадокс Пушкина «Бакуниной»:

Напрасно воспевать мне Ваши именины

При всем усердии послушности моей;

Вы не милее в день святой Екатерины

Затем, что никогда нельзя быть Вас милей

Финальное милей предсказывается не только рифмой (моей), но и словом (не) милее, готовящим его лексически, грамматически и фонетически.

Этот прием настолько распространен, что сама неожиданность становится ожидаемой. Написанная по этой схеме, II строфа «Я вас любил…» выглядела бы примерно так (с финальным любим, полностью предсказанным комбинацией любил + томим):

*Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно.

Как не был никогда никто любим

Однако Пушкин, обожавший сюрпризы в рифмовке (ср. его знаменитое морозы/ (риф)мы розы), не удовлетворился подготовленной неожиданностью первого порядка и передернул рифмы вдвойне. Вместо любим он поставил в рифму другим, но ожидавшееся любим не выкинул, а лишь передвинул из рифменной позиции в предрифменную (в форме любимой), чем освежил прием: ожидания и обмануты (рифма не та), и выполнены, хотя и неожиданным образом (рифма есть; ожидавшееся слово включено в строку). Еще важнее, однако, тематическая уместность эффекта: доминанта стихотворения (которое по содержанию посвящено отказу от банальной концепции любви, сюжетно построено на отдаче любимой сопернику, а текстуально движется от я к другому, появляющемуся в конце) оказывается спроецированной в план рифмовки: ожидаемое рифменное слово вытесняется неожиданным, в буквальном смысле ‘другим’.

У Бродского это изящное словесное уступание места грубо обнажено. Поэт прямо заявляет о вычеркивании напрашивающейся рифмы в пользу другой, так сказать, сублимированной. Правда, Бродский играет с другими словами (хруст – бюст – уст вместо любил – томим – любим – другим) и не воспроизводит пушкинскую структуру в точности: бюст лишь частично подготовлен хрустом. Зато неприемлемость зачеркиваемого слова выпячена переносом из сферы подспудных рифменных ожиданий, с одной стороны, в предметный план — в виде непристойности, а с другой, в языковой — в виде неграмотности (*коснуться бюст?).

2. Инвариантная подоплека

Возникает вопрос: сводится ли суть 6-го сонета к виртуозному пародированию оригинала на всех уровнях или же Бродский вносит в него что-то свое и тем самым апроприирует его? Перечитаем сонет еще раз, на этот раз на фоне других текстов его автора.

От боли в мозгу мотивные связи протягиваются к разлуке, устам, вискам, костям и творчеству:

В моем мозгу какие-то квадраты, даты, твоя или моя к виску прижатая ладонь… затасканных сравнений лоск прости: как запоздалый кочет, униженный разлукой мозг возвыситься невольно хочет.

Готовым оказывается не только весь тематический комплекс, но и рифменное сцепление мозга с виском. Что касается сверлящего характера боли в сонете, то он соответствует форме мозговых извилин (ср.: Твой мозг перекручен, как рог барана), предвещает мотив пули в висок (ср. выше стреляет в мозг) и отлит в готовую идиому.

‘Разлетание к черту на куски’ не только готовит выстрел, но и представляет характерный для Бродского мотив ‘распада, развала’:

Что-то внутри, похоже, сорвалось, раскололось; в бесцветном пальто, чьи застежки одни и спасали тебя от распада.

Строки 4 – 7. Мысленная примерка самоубийства и сопутствующей ему дрожи тоже неоднократно встречается у Бродского, часто в комбинации с кровью, разлукой, виском, зубами пастью и под знаком ошибки:

То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом; Но не ищу себе перекладины: совестно браться за труд Господень. Впрочем, дело, должно быть, в трусости. В страхе. В технической акта трудности. Это влиянье грядущей трупности.

Несмотря на жалобы на сложность с оружием, самоубийство применяется в стихах Бродского довольно часто:

И жажда слиться с Богом, как с пейзажем, в котором нас разыскивает, скажем, один стрелок;Здесь пуля есть естественный сквозняк. Так чувствуют и легкие и почка

За навязчивыми картинами самоубийства стоит одна из центральных тем Бродского — тема ‘пустоты, грани небытия’, часто выступающая в форме физического страха смерти и боли, подстерегающих человека. Характерны образы:

риска быть подстреленным; разыскивающего нас стрелка; моря крови, готового ринуться в брешь; пули как сквозняка; боязни грядущей трупности; гангрены, взбирающейся по бедру полярного исследователя; короля червей, который загодя ликует, предвкушая трупы; рыбы, на чешуе которой уже лежит отблеск консервного серебра; головы, ожидающей топора, и т.п.

Особенно живо поэт представляет себе боль в голове/ шее:

Во избежанье роковой черты, я пересек другую — горизонта, чье лезвие, Мари, острей ножа. Над этой вещью голову держа не кислорода ради, но азота, бурлящего в раздувшемся зобу, гортань… того… благодарит судьбу.

Сама апелляция к Пармениду стоит в ряду многочисленных у Бродского ссылок на авторитеты, часто в тире или скобках, ‘по’ которым описывается данная ситуация и мир вообще: на Аристотеля, Катона, Архимеда (как на закон о вытеснении, так и на рычаг); на Гоббса, Малевича (белое на белом); Цельсия (температура); и на целую когорту «великих» по самым разным вопросам (см. «Письмо в бутылке»).

Мотив ‘мир по Иксу’ — еще одно воплощение общего релятивизма Бродского. Вспомним сказанное выше об игре в альтернативные варианты бытия, а также такие образы, как недостоверность мира в хмурый день; зависимость взгляда на вещи от снов, причем смотря кто спит; зависимость правды от искусства и существования шахматных фигур от логичности ходов; и, наконец, склонность Бродского набрасывать альтернативные идиллические сценарии жизни.

Релятивизм этот, однако, относителен. Бродский убежден в абсолютности смерти, пустоты, ‘ничто’ и в уникальной неповторимости жизни, любви, всего, что минутно и что бренно. Вновь и вновь варьирует он образы невозвратимости встреч с любимыми местами и женщинами; вечно занятого телефона; выхода вон из совместной жизни; тоски расстегиваться врозь; невозможности встать вдвоем в разлуке, так как одного светила не хватает на двоих; неизбежности лежать врозь и после смерти, будь то в раю или в аду; отсутствия жизни на других планетах и т.п.

В то же время его упорно занимает идея возврата, повторения, тождества. Она присутствует как возможность или сон; как встреча в уме или в ином измерении. Но повторимым parexcellence оказывается лишь искусство, слово, перо. Эти мысли часто являются как реакция на разрыв с любимой или эмиграцию, но этим не ограничиваются, восходя к основам жизненной философии поэта.

Роль ‘Эвклида = не-Лобачевского’ и берет на себя в 6-м сонете ‘ (не-)Парменид = Гераклит’, ‘по’ которому ничего не бывает дважды, так что тем более исключительной оказывается страсть, живописуемая в финале (ср. еще: Я любил тебя больше, чем ангелов и самого… в темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало, повторяя).

Комплекс ‘страсть – жар – хруст в кости – уста’ тоже повторяется. Он представлен в «Горении», где уста рифмуются с (обнажая) места (то есть, практически с бюстом), а горячо с ожог. А в «Ломтике медового месяца» (устриц) хруст рифмуется со (страсть, достигшая) уст в контексте обрывка жизни вдвоем и слов. Одно из стихотворений «Мексиканского романсеро» строится на соединении образов боли в губе, слова, творческого дара, расколовшегося внутреннего мира и жанра (правильней — жара); в стихотворении «Я был только тем, чего…» воспоминания о любимой включают мотивы касания, сотворения, голоса, жара. Встречается вне 6-го сонета и сближение уст и бюста: снег, что ундине уста занес, мой нежный бюст превратил в сугроб («Письмо в бутылке»), и даже рифма уст бюст (в стихотворении «Einem Alten Architekten in Rom»).

В нашем сонете уст и бюст привлечены в качестве альтернативных рифм к хруст, причем бюст вычеркивается. Дело, разумеется, не в непристойности бюста — Бродский иной раз загибает и не такое. Но чаще он одновременно и скрывает, и обнажает непристойность — как по общехудожественным соображениям, так и ради специфического для него акцента на авторской воле:

И уже седина стыдно молвить где; о теплe твоих — пропуск — когда уснула; извиваясь ночью на простыне — как не сказано по крайней мере — я взбиваю подушку мычащим “ты”.

Одним из первых в русской поэзии экзистенциалистский жест словесного произвола как ответа на окружающую пустоту опробовал, по-видимому, Мандельштам:

Я пью, но еще не придумал, из двух выбираю одно: Веселое асти-спуманте иль папского замка вино («Я пью за военные астры…»).

О Мандельштаме, с его пристрастием к образу шевелящихся губ поэта, помазанных пустотой, напоминает и связанный с выпячиванием авторского присутствия выбор именно уст. По сюжету речь идет об органе поцелуев, но подспудно — об органе поэзии.

Бродский вообще любит кончать стихотворение образом губ:

Когда книга захлопывалась и когда от тебя оставались лишь губы, как от того кота; рыба рваной губою тщетно дергает слово; разомкнуть уста любые. Отыскать чернила И взять перо; крича жимолостью, не разжимая уст.

Даже в первом из этих примеров («Келомякки», IV), где губы явно эротичны, книга и интертекст — чеширский кот из «Алисы в стране чудес» — индуцируют связь с устами, творящими поэзию, которые представлены в остальных приведенных концовках. А иногда Бродский сознательно сближает обе функции уст: Там есть места, где припадал устами тоже к устам и пером к листам.

Участие уст поэта подразумевается и в финальном поцелуе сонета — именно во рту у поэта рождается жажда коснуться… бюст… уст. В пользу поэтических уст свидетельствует также употребленный с ними глагол касания, особенно если сравнить 6-й сонет со следующим пассажем из «Разговора с небожителем»:

Уже ни о ком не видя места, коего глаголом коснуться мог бы, не владея горлом… Слюной кропя уста взамен кастальской влаги, кренясь Пизанской башнею к бумаге….

Здесь очевидна отсылка к «Пророку» Пушкина, как очевидно и то, что в слове коснуться Бродский контаминирует действия будущего поэта (пушкинское глаголом жечь) и серафима, снаряжающего его в творческий путь (пушкинские моих зениц [ушей] коснулся он; и он к устам моим приник).

Таким образом, целый комплекс образов (‘жар + жажда + коснуться + уста’) делает «Пророк» вторым, наряду с «Я вас любил…», интертекстуальным источником сонета.

Подмена уст целуемых устами творящими закономерна — как ввиду очевидной метапоэтичности сонета, так и потому, что именно поэтическому слову дано в мире Бродского преодолевать разлуку, развалины и невозвратность момента — повторимо всего лишь слово: словом другим. Ибо бисер слов, написанных умирающим от гангрены полярным исследователем, покрывает фото супруги, к ее щеке мушку даты сомнительной приколов, и таким образом переживает их обоих. Как поэт объясняет любимой:

Дорогая, несчастных нет! нет мертвых, живых. Всё — только пир согласных на их ножках кривых. Видно, сильно превысил свою роль свинопас, чей нетронутый бисер переживет всех нас. Право, чем гуще россыпь черного на листе, тем безразличней особь к прошлому, к пустоте в будущем. Их соседство, мало проча добра, лишь ускоряет бегство по бумаге пера… Но мы живы, покамест есть прощенье и шрифт(«Строфы»).

3. Пушкин по-бродски

Обрывание. Если сонет так богат инвариантами Бродского, то пушкинский оригинал в нем должен быть не только спародирован, но и потеснен чисто структурно. Как мы помним, важнейшее сюжетное изменение состоит в вынесении на поверхность страстного утверждения любви, образующего новый финал. Дополнительный простор создается, в первую очередь, большей длиной сонета, предоставляющей в распоряжение Бродского шесть «лишних» строк, а также вольностями в обращении с оригиналом.

В синтаксическом плане именно первые девять строк написаны сравнительно короткими фразами, тогда как в финале Бродский дает волю своему витиеватому красноречию. Разумеется, весь синтаксис, с самого начала, — типичный для Бродского разорванный, «цветаевский». Но в начале сонета он как бы подверстывается к пушкинскому, а в конце выходит за классические рамки.

Что касается словаря, то к концу практически исчезает вульгарная лексика и появляются архаизмы и поэтизмы: Бог, будучи, сотворит, по Пармениду, сей жар в крови, коснуться, уст. Нейтрально-серьезная лексика проходит через весь текст (любовь, оружие, задумчивость, зачеркиваю), но в финале особое значение получают слова двойной стилистической принадлежности — низкие и высокие одновременно. Таковы: горазд, архаичное в контексте будучи и разговорное в контексте на многое; животная пасть, привлеченная к объяснению в любви; жажда, то ли духовная, то ли связанная с выделением слюны, которое угадывается за …Уже туман поплыл белёсый.Поправив ленту на косе,Вернёшься к спящему покосуПо жгучей утренней росе.

Источник : Говердовский, Ю. Ф. Кроме ночи : стихи / Юрий Говердовский. — Москва : Перо, 2018. — С. 21.Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры?Напишите — решим!class='pos-banner-btn_2'type='button'рифменную серию -ожно, которую заключает каламбурным совмещением обоих пушкинских рядов в своем безнадЁжно. В качестве мужской рифмы восьмистишия он использует –ги/ -ки-, то есть почти точную копию заключительной рифмы оригинала. Так рифменная четверка Пушкина оказывается сжатой до пары, которая и растягивается, с неизбежной пародийной монотонностью, на все восьмистишие.

Разделавшись с рифмами оригинала, Бродский обращается к новым созвучиям: -аст, -ажды и -уст. Оба гласных и все три комплекса в целом (за исключением звука -ж-) находятся на периферии пушкинского текста, ни разу не попадая под рифму и редко под ударение. Рифменное движение заключительного шестистишия образует четкий рисунок, основанный на эффектном сужении от широкого и звонкого -ажды к глухому и сдержанному — «сублимированному» — -уст.

Все это напоминает обращение с Пушкиным Маяковского:

Как это у вас говаривала Ольга? Да не Ольга! из письма Онегина к Татьяне. – Дескать, муж у вас дурак и старый мерин, я люблю вас, будьте обязательно моя, я сейчас же утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я («Юбилейное»).

Конверсия и апроприация. 

Первая группа образов (боль… сверлит… мозги, застрелиться, оружие, виски, вдарить, дрожь) утрирует несчастность любви, а вторая (жар, кровь, ширококостный хруст, пломбы, пасть, жажда, коснуться, бюст, уст) — ее уникальность и, значит, некий триумф. Переход от первой группы ко второй построен на сходстве и контрасте. Сходство в том, что и в начале, и в конце речь идет об отрицательных физиологических состояниях, служащих аккомпанементом любви, причем в обоих случаях в них вовлекается не только физиология, но и техника (оружие, пломбы). Контрастный же ход состоит в том, что негативные физиологические ощущения начинаются в мозгу и висках, а затем через кровь и кости сосредоточиваются во рту, чтобы, наконец, разрешиться, улетучившись через губы в виде поцелуя/ поэтического слова; в начале металл угрожает страждущему телу, а в конце телесная страсть плавит металл.

Физиологической теме контрапунктно сопоставлено композиционное движение другой важнейшей серии инвариантов Бродского. Через все стихотворение проходит мысль об альтернативности и призрачности жизни, причем, как и в случае с физиологией, прочерчивается зигзаг от негативного начала к позитивному концу. Первым, едва заметным звеном цепи является альтернативная пара ‘то ли любовь, то ли боль’, полученная перевиранием пушкинского быть может. Затем следуют уже совершенно явные и сугубо бродские мотивы: потенциальность самоубийства, альтернативность висков, потенциальная множественность миров, творимых ‘по Иксу’, и, наконец, альтернативность возможных рифм и концовок, причем реальная неповторимость любви и определенность авторского выбора слов знаменуют поворот от релятивистских колебаний к по-релятивистски же произвольному — экзистенциалистскому — разрешению проблемы.

Эта мотивная цепь не случайно начинается с перевирания пушкинской вводной конструкции в 1-й строке. Релятивизм Бродского имеет своим поэтическим источником характерную пушкинскую самоотрешенность, первым проявлением которой в «Я вас любил…» является как раз быть может, а последним — решение уступить любимую другому. Иными словами, бесцеремонная перекройка оригинала не нацелена на пародию ради пародии, а представляет собой крайнее, но закономерное развитие пушкинских принципов. Попробуем сформулировать, как звучит 6-й сонет в целом — по отношению к пушкинскому тексту и сам по себе.

встреча телесного с бестелесным, бесформенного с формой, зримости с беззвучием; геометрическая вложенность жизни и любви в пространство, пространства во время, а времени — в смерть и пустоту; абстракции, воображаемые линии, арифметические действия и другие школьные и научные понятия, скрытые под реальностью или выводящие за ее пределы; выход из комнат, прошлых связей, жизни; точка зрения с другого континента, с луны, из будущего, из ниоткуда или в никуда и в ничто; пристрастие к жанру эпитафии и многое другое.

Все эти мотивы многообразно связаны друг с другом: одной из масок бестелесности являются научные абстракции, в частности, ‘геометрическая вложенность’ в пустоту; абстракции выводят за пределы реальности, в никуда, и мотивируют точку зрения из ниоткуда, позволяющую увидеть жизнь беззвучной, бесплотной — и опять сначала. К этому кругу мотивов относится и образ безличной страсти в пустоте; ср. чеширские губы любимой и далее в том же стихотворении программные строчки:

Необязательно помнить, как звали тебя, меня….  безымянность нам в самый раз, к лицу, как в итоге всему живому, с лица земли стираемому беззвучным всех клеток «пли»... И наше право на «здесь» простиралось не дальше, чем в ясный день клином падавшая в сугробы тень… будем считать, что клин этот острый — наш общий локоть, выдвинутый вовне («Келомякки»)

Особенно сходен с несотворимой дважды, но безадресной страстью 6-го сонета следующий фрагмент из стихотворения «Ниоткуда, с любовью…», которое в «Новых стансах к Августе» помещено непосредственно после «Сонетов» и образует с 6-м сонетом своего рода двойчатку, ибо трактует те же мотивы в более серьезном ключе.

Ниоткуда, с любовью, надцатого мартобря дорогой, уважаемый, милая, но не важно даже кто, ибо черт лица, говоря откровенно, не вспомнишь, не ваш, но и ничей верный друг вас приветствует… я любил тебя больше, чем ангелов и самого и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих, поздно ночью в уснувшей долине, на самом дне в городке, занесенном снегом по ручку двери.

Именно такой гибрид венчает 6-й сонет. Подобно пушкинскому оригиналу, структура которого тоже собрана в фокус в его финальном стихе, сонет завершается эмблематической строчкой: Коснуться — “бюст” зачеркиваю — уст! В ней есть все: герой и героиня; человеческое тело и камень статуи; объект плотской страсти и орган поэзии; поцелуй под занавес и чисто литературная правка текста; буквальные прикосновения и побуждение к творчеству через отсылку к «Пророку»; сублимация страсти à 1а Пушкин и чеширские губы для концовки; обнажение пушкинского отказа от напрашивающейся рифмы и демонстрация авторской воли в выборе слов; вводная конструкция и интенсивная фонетическая подготовка слова уст.

Последнее слово несет, помимо названных выше, еще один важный эффект. Оно четко отделено от предшествующего текста: синтаксически и графически — благодаря тире; семантически — благодаря зачеркнутости предыдущего слова; фонетически — благодаря перебивке цепи повторов комплекса у-с-т резко отличным зачеркиваю. В результате слово уст предстает в виде точки, венчающей затянутый заключительный период. Контраст с длиной периода (да и всего сонета) доведен до максимума односложностью последнего слова, узостью гласного и глухостью согласных. Напряженный период разрешается еле слышным коротким выходом — согласно принципу, сформулированному в другом стихотворении, сходя на конус, вещь обретает не ноль, но Хронос («Я всегда твердил, что судьба — игра…»).

Этому структурному воплощению излюбленной Бродским ‘геометрической вложенности в пустоту’ вторит финальный иконический эффект: поскольку единственный гласный слова уст — губной, «Я вас любил…» Бродского заканчивается в буквальном смысле слова выпячиванием губ в объемлющую пустоту. Аналогичным физическим, тематическим и фонетическим жестом венчаются и «Сонеты» в целом: я благодарен бывшим белоснежным листам бумаги, свернутым в дуду.

4. Заключение

Кощунственно написанное поверх одной из святыньрусской классики, «Я вас любил…» Бродского имеет богатую интертекстуальную подоплеку, как традиционную, так и современную. В своем обращении с Пушкиным Бродский опирается на целый спектр установок, характерных для русской поэзии XX века: футуристическую десакрализацию à 1а Маяковский, по-ахматовски стоическое приятие условий человеческого состояния, отчаянную страстность и рваный синтаксис Цветаевой и дерзко вельможащуюся позу Мандельштама. Но та смесь сильных чувств динозавра с кириллицей, которая получается в результате, принадлежит именно Бродскому. Смесь эта не более цинична и не менее искренна, чем сплав порнографии, романтизма и металитературности в набоковской «Лолите». Анализ страсти, взятой в крайних ее проявлениях, характерен для литературы XX века — в этом смысле в один ряд с «Лолитой» можно поставить такие разные — тексты, как роман Пруста, «Эдичку» Лимонова или «Нинку» Высоцкого с рефреном А мне плевать, мне очень хочется. Но он не составляет ее монополии — достаточно оглянуться на «Мадам Бовари», «Манон Леско», а то и на Катулла. Новым является, по-видимому, сочетание такого анализа с рефлектирующим обнажением условной природы искусства, приводящее к сознательно экспериментаторскому анатомированию патологической страсти.

Принадлежа в этом смысле XX веку, Бродский и его сонет все же восходят к типично пушкинским установкам: изображению страсти сквозь призму бесстрастия; расщеплению ‘я’ на ‘человеческое, земное, любящее, страдающее, бренное’ и ‘поэтическое, полубожественное, посмертное, спокойно возвышающееся над смиренно идущими под ним тучами и собственными страданиями’; к лирическим отступлениям, убивающим сюжет; и вообще к «высокой страсти… для звуков жизни не щадить». Однако, опираясь на опыт русского футуризма и, шире, модернизма вообще, Бродский простирает эти тенденции далеко за классические пределы. Его сонет — это пушкинское «Я вас любил…», искренно обращенное Гумберт Гумбертычем Маяковским к портрету Мерилин Стюарт работы Веласкеса – Пикассо – Уорхола.

ПРИМЕЧАНИЯ

Ср. «О, быть покинутым — какое счастье!..» Кузмина, «Пусть голоса органа снова грянут…» Ахматовой, «Мне нравится, что вы больны не мной…» Цветаевой. Об интертекстуальном потомстве «Я вас любил…» см. статью Жолковский 1994:117-128.

В частности: к Данте (Земной свой путь пройдя до середины…), Шиллеру (автору «Марии Стюарт»), стихам самой Марии Стюарт, Пушкину, Гоголю, Ахматовой (Во избежанье роковой черты…) и разнообразным русским клише — пословицам, романсам и т. д.; к Моцарту (айне кляйне нахт мужик), Мане («Завтрак на траве»), фильму «Дорога на эшафот» с Сарой Леандр; к парижской архитектуре и топографии и многому другому.

Сонетная транспозиция пушкинского восьмистишия подсказывается как тематикой (‘возвышенная любовь’), так и метрикой стихотворения (пятистопный ямб — один из двух основных размеров русского сонета). В рифмовке Бродский следует принятой уже у Пушкина свободе сочетания опоясывающих рифм с перекрестными (AbbAbAbAccDeDe, как в пушкинском сонете «Мадонна»), далеко, впрочем, не достигая вольности ряда других своих «Сонетов» (5-го, 8-го, 9-го, 11-го, 15-го); ср. Прим. 38. Кстати, пушкинский текст отмечен влиянием ряда стихов Делорма (Сент-Бева), в том числе двух его сонетов (Викери 1972).

Ср. у Ахматовой: Отчего все у нас не так? («Мы не умеем прощаться…») и По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей («Тайны ремесла», 2).

 Ср. в 5-м сонете: Число твоих любовников, Мари, превысило собою цифру три, четыре, десять, двадцать, двадцать пять. Среди интертекстуального потомства «Я вас любил…» множество ‘других’ встречается у И. Анненского: А потому, что я томлюсь с другими («Среди миров», 1901); Пастернака: Иди, благотвори. Ступай к другим… («Разрыв», 6, 1918); Ахматовой: («Сказал, что у меня соперниц нет…», 1921; под отрицанием).

 Ср. еще: Здесь это связано с риском быть подстреленным с ходу; и где у черепа в кустах всегда три глаза и в каждом пышный пучок травы, ср. также ясно воображаемый продырявленный кумпол и беззвучное всех клеток: “пли”, стирающее с лица земли все живое.

 Ср. еще: страх перед смертным часом, пришиваемый сердцу, как вырванное с мясом; холод, трясущий сердце, мне в грудь попав; зависть к вещи, не знающей ужаса, даже если вещица при смерти; статью о человеке, попавшем под колесо (с облегченьем подумать: это не про меня); уготованность смертного жребия, как мяса с кровью; сознание, что глаза скормить суждено воронам; войну, как расползание смерти по карте; ночного мотылька, подобно пуле, посланного природой из невидимого куста; мостовую, которую пересекаешь с риском быть заклеванным насмерть.

Ср. также: Лязг ножниц, ощущение озноба, Рок, жадный до каракуля с овцы, что брачные, что царские венцы снимает с нас. И головы особо. Оба примера — из «Сонетов» и потому акцентируют обезглавливание. В других случаях выпячиваются кастрационные обертоны всей этой группы мотивов. Смерть нависает над жизнью, любовью, способным к любви телом: Речь о саване еще не идет. Но уже те самые, кто тебя вынесут, входят в двери… чую дыханье смертной темени фибрами всеми и жмусь к подстилке. Боязно! То-то и есть, что боязно. Даже когда все колеса поезда прокатятся с грохотом ниже пояса, не замирает полет фантазии; Я прошел сквозь строй янычар в зеленом, чуя яйцами холод их злых секир, как при входе в воду… я пересек черту (ср. воображаемое серпом по яйцам в другом стихотворении); Состоя из любви, грязных снов, страха смерти, праха, осязая хрупкость кости, уязвимость паха, тело…

 Ср. в особенности: Перемена империи связана с гулом слов, с выделеньем слюны в результате речи, с Лобачевской суммой чужих углов, с возрастанием исподволь шансов встречи параллельных линий… с затвердевающим под орех мозгом… С больной десной… И здесь перо рвется поведать про… и т. д. Как и в 6-м сонете, мотивы разлуки, мечты о встрече и ‘мир по Иксу’ сочетаются с образами мозга, слюны, гула слов, пишущего пера.

 Ср. еще: я, скрывающий во рту развалины почище Парфенона; Средиземное море шевелится за огрызком колоннады, как соленый язык за выбитыми зубами. Одичавшее сердце все еще бьется за два. За сегодняшним днем стоит неподвижно завтра, как сказуемое за подлежащим; ср. также больную десну и зубчатую пасть, появляющиеся в контексте тем творчества, эмиграции и самоубийства; и рифму пасть/ часть (речи) в контексте зубов, жизни и смерти, разлуки, творчества и шуршания, раздающегося в мозгу вместо неземного до (откуда недалеко до мозга и вычеркивания в 6-м сонете). Есть и обратное сравнение — домов с зубами: Тело в плаще, ныряя в сырую полость рта, по ломаным, обветшалым плоским зубам поднимается к воспаленному небу. Весь этот мотив можно соотнести с мандельштамовским описанием Парижа: И тесные дома — зубов молочных ряд На деснах старческих — как близнецы стоят («Язык булыжника мне голубя понятней…»).

 Об этом жесте и его связи с инвариантами Мандельштама см. Жолковский 1986 

 Сам переход от книги к поцелуям тоже интертекстуален, восходя к дантовским Паоло и Франческе, возможно, через «Осень» Пастернака (Я с книгою, ты с вышиваньем… И на рассвете не заметим, Как целоваться перестанем) и «Она пришла с мороза…» Блока, где отсылка к Данте дана
впрямую и, вдобавок к книге, есть кот: Оказалось, что большой пестрый кот С трудом лепится по краю крыши, Подстерегая целующихся голубей. Ср. также оставались лишь губы с чтобы были одни сплошные губы в «Облаке в штанах» (с другим местом из «Облака» перекликается частое у Бродского ‘сжимание/  разжимание уст’, ср. у Маяковского пришел поэт, легко разжал уста).

 Кстати, в 6-м сонете коснуться… уст управляется словом жажды — первым существительным 1-й строки «Пророка» (Духовной жаждою томим…); ср. очевидную отсылку к этой строчке в приводившемся выше фрагменте с рифмой жажды дважды.

 Связующим звеном между этими двумя подтекстами (вовлекаемыми таким образом в квазидиалог друг с другом), могло послужить общее слово томим.

В перекличке 6-го сонета с «Пророком» не исключено участие пастернаковской вариации «Мчались звезды…» (Плыли свечи. И, казалось, стынет Кровь колосса. Заплывали губы… Море тронул ветерок с Марокко) с ее образами оплывания (ср. плавились у Бродского), касания (тронул), губ, крови, страсти колосса (ср. пасть и общий гиперболизм предпоследней строки сонета), творчества. Между прочим, у Пастернака встречается и рифма уст/бюст в контексте быстро хлынувшей крови, рта, гипсовости и вдохновения («Весенний дождь»).

Возвращаясь к пушкинскому коснуться в его связи с темой вдохновения, отмечу, что то же самое есть и в «Поэте» (Но лишь божественый глагол До слуха чуткого коснется), кончающемся творческим бегством в широкошумные дубровы, то есть возможным интертекстом к оригинальному эпитету Бродского ширококостный.

Из Мандельштама: нежные губы… крови сухая возня; Не утоляет слово Мне пересохших уст… На дикую, чужую Мне подменили кровь. Меня к тебе влечет… Вишневый нежный рот; Холодок щекочет темя… Как ты прежде шелестила, Кровь, как нынче шелестишь… Шевеленье этих губ; Не своей чешуей шуршим, Против шерсти мира поем… Чтобы розовой крови связь И травы сухорукий звон…; Пенье-кипенье крови Слышу и быстро хмелею; рифма в хруст/ наизусть; Чтоб губы перетрескались, как розовая глина… Не табачною кровью заката пишу, Не костяшками дева стучит — Человеческий жаркий искривленный рот; Покуда в жилах кровь, в ушах покуда шум; Он улыбается своим широким ртом, Он мыслит костию и чувствует челом.

Из Цветаевой: Мне нравится, что я больна не вами… И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами… что вы при мне Спокойно обнимаете другую; Что ты любим! любим! любим — любим —… И так потом, склонивши лоб на стол, Крест-накрест перечеркивала имя; Искала я у нежных уст румяных — Рифм только, а не уст… Была — как снег, что здесь, под левой грудью — Вечный апофеоз; Ипполит! Ипполит! Болит! Опаляет… В жару ланиты… Нельзя, не коснувшись уст… Нельзя, припадя к устам, Не припасть и к Психее, порхающей гостье уст… С рокового двухолмия — в пропасть твоей груди!… В вощаную дощечку — не смуглого ль сердца воск?!… Ипполитову тайну устами прочтет твоя Ненасытная Федра.

 Зачин Я вас любил взят из 5-й 7-й строк Пушкина, безнадежно — из 5-й, так + однородные наречия — из 7-й, как и т. д. — из 8-й.

 Оборотной стороной этого обрывания Пушкина является сплочение двух основных частей сонетной формы в единый словесный поток, вообще характерное для «Сонетов»: из 20 случаев граница между восьми- и шестистишием полностью соблюдена в семи (в 3-м, 7-м, 12-м, 14-м, 16-м, 18-м, 19-м), а в остальных имеет место либо синтаксический перенос (в 1-м, 4-м, 6-м, 10-м, 17-м), либо рифменный перехлест того или иного рода (в 5-м, 8-м, 11-м, 20-м), либо и то и другое вместе (во 2-м, 9-м, 13-м, 15-м). В 6-м сонете перенос через эту границу подготовлен двумя предыдущими: между катренами (сложно с оружием) и между строками (6-й и 7-й), но зато особенно острым (не дрожь, но задумчивость).

 Ср. пастернаковский голос поэта, который, властный, как полюдье, Плавит все наперечет. В горловой его полуде Ложек олово течет… В миг, когда дыханьем сплава В слово сплочены слова («Художник», 3), а также мандельштамовское И губы оловом зальют («1 января 1924 г.»), дополнительно связанные друг с другом отсылкой к средневековым реалиям (сбору дани, алхимии, жестоким казням). О мотиве ‘заливания рта поэта расплавленным металлом’ см. Ронен 1983, с. 252 – 254.

 Драматизм финального -и- усилен введением соответствующего согласного (велярного взрывного г) в последнюю рифму (другим), а также обилием и/ы и велярных в двух заключительных строках: таК ИсКренно, таК… КаК… БоГ любИмой бЫть друГИм.

 В самый конец вынесено закрытое -у- в сочетании с двойным глухим исходом -СТ. Этот комплекс подготовлен двойным проведением его в финальной строке (коснУТЬСя, бЮСТ), заметностью у в остальном тексте (оружием, задумчивость, будучи, хруст, не считая множества безударных у) и присутствием -ст и другой рифменной паре шестистишия (даст горазд). Со своей стороны, рифмы на -аст и -ажды четко противопоставляют финальному у широкое а, причем широта и вокальность даже нарастают, достигая максимума в паре дважды/ жажды, с ее женскими (то есть двугласными) клаузулами, открытыми слогами в конце, полным отсутствием глухих и обилием ударных а (в 13-й строке). Заметим, что женские
рифмы с окончанием на ‘гласный + ж + звонкий + гласный’ подготовлены рифменным рядом -ожно, чем повышается преемственность рифмовки.

  О пушкинском мотиве ‘превосходительного покоя’…» см. Жолковский 1996

Жолковский 1996  — А. К. Жолковский. ‘Превосходительный покой”: об одном инвариантном мотиве Пушкина/ А. К. Жолковский и Ю. К. Щеглов. Работы по поэтике выразительности. М.: Прогресс-Универс.1996. С. 240-260.

Крепc 1984 — Михаил Крепс. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor, Ardis, 1984.

Ронен 1983 Ронен 1973 — Omry Ronen. Лексический повтор, подтекст и смысл в поэтике Осипа Мандельштама/ Slavic poetics: Essays in honour of Kiril Taranovsky. The Hague: Mouton, 1973. P. 367-387.

Херрнстайн–Смит 1968 — Barbara Herrnstein Smith. Poetic Closure: A Study of How Poems End. University of Chicago Press, 1968.

Штокмар 1958 — M. П. Штокмар. Рифма Маяковского. М., Советский писатель, 1958.

---

Информация получена с сайтов:

, , , , , , , , , , , , , ,