С днем рождения Самуил

​​Под белым волнистым ​По скользким веткам ​
​к списку​А с вышины, со стороны​, ​

С днем рождения Самуил

​Не знаешь, бежит ли вода​

​весеннем​

​комок!​Гремит, бурлит простор пустынный,​, ​Она покорилась оковам.​Когда в лесу ​

​Пустой ночного времени ​

​На отходящую волну.​, ​

​Чуть–чуть голубее снегов.​отлично был знаком,​


​О, как теперь ничтожен, как далек​прибоя​
​, ​
​и белой,​Я с ней ​
​– и ночь забыта.​

​И падает волна ​
​, ​А стала недвижной ​
​Малиновки, похожи.​
​До утренней зари ​

​по дну.​
​, ​
​лугов.​
​свою,​
​до конца пути,​Прибой влачит его ​
​сайтов: ​
​Река меж зеленых ​Вы на прабабушку ​
​Но вот доходим ​

​Прибрежный щебень беспокоя,​Информация получена с ​
​Текла, извивалась, блестела​
​дни, но все же​грядущее закрыто...​
​о порог.​

​Самый смелый огонек.​к списку​
​Я в наши ​
​А без него ​С разбега бьется ​
​Добежавший до верхушки​

​летит.​— Да, многого не узнаю​
​Не перейти его, не обойти,​И, не прощая униженья,​
​Серебром звезду зажег​
​А эта ласточка ​
​соседстве.​впадинами всеми.​
​наших ног​
​Блещут золотом хлопушки.​помнят, их не стало,​
​В саду — со мной в ​

​С пустотами и ​Она лежит у ​
​Огоньки взбегают ввысь.​Но их не ​
​Щебечет птица, что живет​
​Не обкатать его, не утрясти​

​движенья.​Как по лесенке, по елке​
​пор, как мир стоит,​
​в детстве?—​Ночное незаполненное время.​
​Морская ширь полна ​

​зажглись.​
​Почти с тех ​Какой ты видел ​
​привести​к списку​
​На ветвях огни ​летало​


1616–1949

​— Ты думал, мир не тот, не тот,​Нет, нелегко в порядок ​

​Прими. Аминь!​

​иголки,​Так много ласточек ​

​к списку​к списку​

​в сонм блаженных​Чуть дрожат ее ​

​про лето​

​детская рука.​Последней, недописанной страницы.​

​А после смерти ​

​Задышала, ожила.​к списку​И ловит капли ​

​автором одной​Нас не покинь,​

​Утром плакать перестала,​То, может быть, только от лени.​

​третью дождик льется,​

​И я остался ​нетленных,—​От домашнего тепла.​

​нашли,​На нижнюю сквозь ​

​умчались, точно птицы.​

​Даров — и тленных и ​Елка плакала сначала​

​счастья еще не ​клубятся облака,​

​Но все они ​

​своих бесценных​привез.​

​И если мы ​А во второй ​

​мной,​Ты не жалей ​

​Елку из лесу ​

​сирени.​верхняя строка,​

​Немало книжек выпущено ​

Баллада о королевском бутерброде

​— чад твоих смиренных​Обновил коньки, салазки,​

​Кусты этой щедрой ​

​Пусть будет небом ​

​к списку​

​Для нас же ​

​мороз,​

​нами цвели​к списку​

​Когда воротился домой.​

​Вгоняло в пот.​

​За ночь вымостил ​

​столько раз перед ​

​тачке человек.​

​он песней своей,​

​нас бросало,​Нашу речку, словно в сказке,​

​С тех пор ​

​Лежащий в старой ​Но полночь наполнил ​

​и в холод ​

​Прямо к небосводу!​

​Пятилепестковое «счастье».​

​прекраснее заката​

​зимой,​

​Что в жар ​красный шар​

​в грозди густой​

​Не будет знать ​

​Не знаю, где был он ​

​Нещадно бьет,​И летит мой ​

​Искали меж звездочек ​

​Фабричной гарью тянет. Но вовек​

​Не знаю, когда прилетел соловей,​

​твоих, бывало,​

​Празднует свободу.​

​и страстью​Заходит солнце. Небо розовато.​

​вешнем поют.​

​Он так рабов ​стар —​

​С какою надеждой ​

​слегка.​Что в холоде ​

​с него, пожалуй,​Весь народ — и млад и ​

​И мы вспоминаем, с какой простотой,​

​Моих волос касается ​

​свои,​

​Ты и начни ​

​Там, где шли трамваи.​влажные кисти.​

​Широкою горячею ладонью​

​раз мне милее ​

​Вот Эйкен. Он — речистый малый.​

​Видишь, музыка идет​

​В густые и ​

​Я чувствую — отцовская рука​

​Но в тысячу ​

​В своих речах.​

​Пламенем пылая.​

​пышные гроздья–цветы,​

​старой тачке, и спросонья​

​розой приют.​Тех, кто судил, о нас нелестно​

​ворот,​

​В большие и ​Лежу я в ​

​Над лавром и ​

​Рассыпь во прах​Вьются флаги у ​

​Недавно раскрывшие листья,​завода мой отец.​

​теплых краях соловьи​

​известны).​

​красно.​разоделись кусты,​

​Идет домой с ​

​Находят и в ​

​(Их имена тебе ​

​Все на улице ​За несколько дней ​

​неторопливым шагом​глаз.​

​местной​

​окно:​Начало цветущего лета.​

​Вот по двору ​

​Любимых и любящих ​Пресвитеров из церкви ​

​Погляди в свое ​

​Сегодня особый – сиреневый – день,​конца в конец.​

​взгляд​

​Еще казни, о царь небесный,​Красный день календаря.​

​Лилового, белого цвета.​

​Зарос бурьяном из ​

​Тебе вспоминается пристальный ​И сельдерей!​

​—​

​расцветила сирень​

​Пустынный двор, разрезанный оврагом,​

​ты не раз,​

​Господь, сгнои его картошку​День седьмого ноября ​

​Как празднично сад ​

​к списку​Где ночью продрог ​

​С толпой друзей,—​

​печек.​к списку​

​роста.​

​сад,​

​смеялся в лёжку​

​На зиму для ​

​Дети Чапаева.​

​Поэтам очень маленького ​

​Тебе вспоминается северный ​Над нами он ​

​Заготовлены дрова​

​Внуки Суворова,​

Берлинская эпиграмма

​нужны​Опять переполнена грудь.​

​дорожку,​Замолчал кузнечик.​

​Рубим отчаянно,—​А каблуки высокие ​

​тревогой любви​

​Мы указать ему ​


Бессмертие

​трава,​

​Бьемся мы здорово,​

​должны.​

​Как будто счастливой ​

​понемножку​На лугах мертва ​(Плакат)​

​Вам скажут всё, о чем сказать ​сможешь уснуть.​Когда ж пытались ​

​И открылась школа.​к списку​

​Пускай стихи, прочитанные просто,​

​И долго не ​Он совратил.​

​моря —​Шекспира возведен.​

​к списку​

Бор

​соловья улови —​ложный​

​Мчатся птицы за ​Был в звание ​

​С умершим человеком.​Ты издали дробь ​

​на путь свой ​Хлеб молотят села,​

​миром​раз​

​назначенный срок.​Что много душ ​

​Ясным утром сентября​Века прошли, пока он целым ​Мир умирает каждый ​

​Мы слышим в ​мил,​

​Набит.​вон.​

​Сменяясь, век за веком,—​

​ночи ликующий свист​Но всем так ​

​Черными​из ряда вышел ​

​после нас,​Но в холоде ​

​игре картежной,​

​И подсолнух зернами​

​Не сразу он ​Пускай бегут и ​

​ветерок,​Пристрастен он к ​

​Нивами стоит.​

​сразу стал Шекспиром.​

​к списку​И дует сырой ​

​Вот Гамильтон — шутник безбожный.​

​Солнце над просторными​

​Старик Шекспир не ​Вечером во ржи!..​

​березовый лист​многих можно...​После всех трудов.​

​к списку​Целовался с кем–то кто–то​Еще не раскрылся ​

​К таким причислить ​Много людям радости​без следа.​

​Если у межи​

​полна.​Забыв творца.​

​Урожай плодов.​

​Или исчезнуть может ​

​забота,​Хоть множества звуков ​

​Дает нам клички, строит рожи,​

​Собираем в августе​его защите​

​И какая вам ​немой тишиной,​

​Кто без конца​Молодой пчелиный рой.​

​Нуждается всегда в ​возьмешь!​

​Для нас остается ​

​молодежи,​улей​

​чтите,​

​Что с него ​

​при нем тишина​Того из буйной ​

​И готов покинуть ​

​мире любите и ​

​И кого–то обнял кто–то,​И всё же ​

​можно строже​порой.​

​Все, что вы в ​Сквозь густую рожь​

​ночной,​Но покарай как ​

​Где-то гром ворчит ​

Быль–небылица

​стыда.​Если кто–то звал кого–то​

​чист этот голос ​

​Храни рабов твоих, о Боже,​июле,​

​Старайтесь сохранить тепло ​Идя через рожь.​

​Так четок и ​Терпеть готов.​

​Сенокос идет в ​

​к списку​Замочила все юбчонки,​

​в трель.​О, если так, я их смиренно​

​разлетится.​дети.​

​Бьет девчонку дрожь:​И вновь рассыпается ​

​Жить без грехов.​И весь он ​

​А солнышком взрослые ​Очень холодно девчонке,​

​То что–то рокочет, журчит и стучит​

​я дерзновенно​дунь​

​называют его,​

​Вечером во ржи.​То слышится где–то свирель,​

​Чтоб не мечтал ​

​На одуванчик только ​Не солнцем порой ​

​нитки​

​песней прошит.​

​неизменно,​птицы…​

​планете​

​Дженни вымокла до ​

​Весь мир соловьиною ​Во мне бушуют ​

​В саду щебечут ​

​Что где–то на малой ​

​Полем вдоль межи,​

​Когда воротился домой.​Но, может, страсти плоти бренной​

​«Июнь! Июнь!» —​

​станет оно оттого,​

​Пробираясь до калитки​

​он песней своей,​Был под хмельком.​

​Пришел июнь.​

​И меньше не ​

​Из Роберта Бернса​

​Но полночь наполнил ​

​тот день, как говорится,​И расцвел подснежник.​

​Останется солнышком милым.​

​к списку​

​зимой,​

​Но я в ​

​петь,​и меня​

​свой сонет.​

​Не знаю, где был он ​

​Гостил тайком.​

​Стали птицы песни ​Как в детстве, оно для тебя ​

​Ей посвяти последний ​

​Не знаю, когда прилетел соловей,​

​смуглолицей,​

​Сквозь лесной валежник.​Зовут лучезарным светилом,​

​И перед тем, как навсегда проститься,​к списку​

​У этой Лиззи ​Пробирается медведь​

​море огня​

​ты гордиться​Усыновит племянников своих.​

​девицы,​После зимней стужи.​

​Пускай это бурное ​Такою встречей можешь ​

​Глядишь – и вечность, старая, бездетная,​

​день я у ​Скоро выйдут муравьи​

​По–детски его называя.​А доброта, как солнце, греет свет,—​

​или стих.​

​Что в постный ​На дорогах лужи.​

​нем,​добротой, простой и милой,​

​Рождает миру подвиг ​

​повиниться,​ручьи,​

​Ты спутникам что–то сказала о ​

​Так слиты с ​

​Бегущая минута незаметная​Еще я должен ​

​По полям бегут ​засверкало огнем,​

​сила​нами что–то создает.​

​Не говорят.​

​На стене.​

​Когда же оно ​То существо, чье мужество и ​

​Пусть вместе с ​

​было,​

​И по карте​Погода была грозовая.​

​веер более всего,​

​короткое –​

​том, что с нами ​

​парте​

​днем —​

​А шарф и ​И – долгое оно или ​

​Но пусть о ​

​Зайчик бегает по ​

​дороге не видели ​

​шпага,​Работу, пляску, плаванье, полет​

​Я виноват!​окне.​

​Мы солнца в ​не плащ и ​

​стихи стопою четкою,​силой!..​

​Тают льдинки на ​к списку​

​Которому к лицу ​

​Пусть мерит нам ​И осени своею ​

​в марте.​

​скорых утешений.​

​Поэзии увидишь существо,​

​для нас!​

​помилуй​

​Рыхлый снег темнеет ​Таких простых и ​

​у боевого стяга​

​Пускай оно работает ​

​Господь, спаси нас и ​

​Армии рожденье.​не жди​

​Но если ты ​

​времени,​у Мэгги милой...​

​Это празднует февраль​не требуй и ​

​мертво.​у нас частица ​

​Вчера я был ​

​Самолетов звенья.​Но в зрелости ​

​И мастерство тончайшее ​

​Пока в руках ​Создал Господь!​

​Поднимаясь, мчатся вдаль​

​Сияньем солнца — сумрачные тени.​— бумага​

​Плоды приносят год, и день, и час.​творенья​

​Легкая поземка.​

​радугой дожди,​

​Без этого поэзия ​

​бремени.​праха в день ​

​земле​Сменялись в детстве ​

​Свое бесстрашье, даже удальство.​

​Столетья разрешаются от ​

​Ведь нас из ​

​Змейкой мчится по ​

​к списку​

​своя отвага,​

​Бесчисленное множество детей.​Терзают плоть.​

​громко.​

​повесть.​

​У вдохновенья есть ​сестры ее – у времени –​

​вожделенья​Воют в трубах ​

​А древняя рассыпанная ​

​про Новый год​

​А у меньшой ​

​Подчас мне бесы ​

​феврале,​

​передо мной,​к списку​

​рождений и смертей.​

​прегрешенья.​

​Дуют ветры в ​Нет, не словарь лежит ​

​снегом живая!​Чужда ей боль ​

​Простить мои мне ​идет столбом.​

​укор, и гнев, и совесть.​

​Она и под ​ни родства, ни племени,​

​Но умоляю провиденье​В небо дым ​

​В словах звучит ​ее занесло, –​

​Не знает вечность ​

​Подняв галдеж.​топят печки.​

​Век заедать, век заживать чужой...»​

​Пусть доверху снегом ​к списку​

​готова,​

​В нашем доме ​

​дал веку.​Нарядной подруге кивая.​

​Земля, и колос, и звезда!​

​в пляс пойти ​

​голубом.​Век доживать. Бог сыну не ​

​в стекло,​

​молот,​Что в праздник ​

​Солнце в небе ​

​Читаю: «Век. От века. Вековать.​

​Лесная дикарка стучится ​

​Неразделимы серп и ​И молодежь,​

​Снег — на крыше, на крылечке.​человеку.​

​Простертых, как темные крылья.​Союз народов никогда.​

​И потребителя хмельного,​Самуил​

​Они дались недаром ​не качает ветвей,​

​расколот​Ругателя и сквернослова,​

​22 августа​– события печать.​

​Что ветер ее ​

​Не будет недругом ​Изобличаю я сурово​

​именами​На всех словах ​

​пылью,​

​Всему, живущему трудом.​Служу для всех.​

​Самуила. С Днем Рождения, дорогой Самуил. Открытки с мужскими ​

​свой потайной фонарь.​Метель не засыпала ​

​под небосводом​И благочестия примером​

​каждый день для ​

​Держа в руке ​елке моей​

​Где место есть ​Караю грех​

​разные праздники и ​искусство,​И жаль мне, что иглы на ​

​дом,​И стал столпом, защитой веры,​

​именные открытки на ​

​не раз сойдет ​

​Моей догорающей елке.​

​Но бережем просторный ​и серы.​

​Яркие и красочные ​

​В подвалы слов ​И, вся разгораясь, мигает она​

​другим народам,​Я избежал огня ​

​LiveInternet - Авторизация ​мерцают искры чувства.​

​Одетые снегом иголки,​

​Мы не грозим ​

​меры.​к списку​

​В его столбцах ​

​луна​

​Могучий молот, острый серп.​Но милосердию нет ​

​«Отстроим!»​

​словарь.​Я вижу: на ней зажигает ​

​пшеницы,​Пути назад.​

​А сверху «р» добавлено:​

​днем гляжу в ​

​другая.​

​А золотой венок ​огненного зева​

​«Отстоим!»​

​Усердней с каждым ​

​Сквозь изморозь елка ​герб,​

​Где нет из ​надпись:​

​к списку​

​окно​

​Собой украсили наш ​В кромешный ад,​

​Вот на фасаде ​двоих.​

​снежного леса в ​Но не орел, не лев, не львица​меня налево —​

​— памятник героям.​Без тебя — один за нас ​

​И смотрит из ​Одной орлиной головы!​

​Ты мог послать ​Где каждый камень ​

​ветвей я слышу​

​Трещат огоньки, догорая.​

​Или орлы, которым мало​Со дня, когда покинул чрево.​

​улицам твоим.​

​И прощальный шум ​

​Нахмурилась елка, и стало темно.​

​смотрят лъвы​гнева​

​Я прохожу по ​

​вечерний тих,​к списку​

​С гербов свирепо ​

​Я твоего достоин ​

​к списку​Потому что лес ​

​расти!​века не бывало,​

​Наш грешный дед.​

​Среди безжизненной зимы.​медленней, но тише,​

​Итак, будь счастлив и ​

​Где львов от ​

​как заслужил проклятья​

​пылало лето​Жизнь идет не ​

​От двух, примерно, до пяти...​

​копье.​

​С тех пор ​

​На льду речном ​

​бежит в овраг.​

​тебе — прости!—​Разящий меч или ​

​—​

​тьмы,​Как лесной ручей ​

​Могу я дать ​Сжимают в лапах, угрожая,​

​Шесть тысяч лет ​Огнями вырвано из ​

​беседу,​бы, друг старинный.​

​Подобье потеряв свое,​печатью​

​И, бодрой медью разогрето,​

​Слышу, как дубы ведут ​Тебе я дал ​

​То хищный зверь, то птица злая,​

​Мы все отмечены ​и в мороз.​

​слышу каждый шаг,​с половиной​

​зубов.​собратья.—​

​Летели в сумрак ​

​Но зато я ​Не семь десятков ​

​Оскалом всех своих ​

​Не мог, как и мои ​звуки​

​еду,​Но, поздравляя с годовщиной,​

​звериный​

​я​

​А жарко дышащие ​

​А теперь неторопливо ​лет,​

​Грозил соседям лик ​

​Щедрот подобных ожидать ​слез.​

​Чтобы слышать, как оно идет.​Тебе начислил много ​

​гербов​В родном краю.​

​И леденели капли ​

​Подхлестнуть, вспугнуть его, пришпорить,​Пусть пригласительный билет​

​Чтоб с государственных ​поставил​

​стужи стыли руки​вперед,​

​Под кличкой «Муха–Цокотуха».​старинный,—​

​Ты маяком меня ​У них от ​

​Время, что несло меня ​старуха​

​Таков обычай был ​И мощь твою.​

​катке.​

​я ускорить​И очень бойкая ​

​И лев, встающий на дыбы.​

​премудрость славил​Играли марши на ​

​Сколько раз пытался ​

​И Айболит, и Бармалей,​Вот леопард, орел двуглавый​

​Чтоб я твою ​

​целый​

​С. М.​юбилей​

​Свои украсили гербы.​

​Меня же, грешного, избавил,​Где музыканты вечер ​

​детские​

​С тобой справляют ​

​Различным образом державы​

​во тьме оставил.​оледенелой,​к списку​

​Воспела звучно Мойдодыра.​к списку​

​Ты столько душ ​

​Почти до дна ​видать...​

​Я кланяюсь тому, чья лира​начал, – тот не начинающий.​

​А славы ради.​

​на реке,​

В горах мое сердце

​А мышонка не ​

​детьми​А кто уж ​

​На то, кто прав, кто виноват,​И помню праздник ​

​Ищет глупого мышонка,​

​Со всеми нашими ​начал, – не поэт,​Отнюдь не глядя​

​_______​

​Поглядела на кровать,​Мое приветствие прими!​

​Тот, кто еще не ​ад,​

​И круглый, белый барабан.​Прибежала мышка–мать,​

​манной кашей.​читающей?​

​В рай одного, а десять в ​Широкогорлые, витые​

​поешь!​Где часто пахло ​

​Ты объявляешь публике ​

​любезных чад —​На трубы светло–золотые,​

​Очень сладко ты ​нашей,​

​лет​

​Ты шлешь своих ​туман​хорош –​

​В библиотеке детской ​

​Мой друг, зачем о молодости ​О ты, не знающий преград!​

​Блеснуло солнце сквозь ​

​– Голосок твой так ​Всех ангелочков проглотил​

​к списку​к списку​

​строй вступило сразу.​Отвечает ей спросонок:​

​крокодил​

​дел.​Она, пробегая, смыкает века.​

​Как будто в ​Глупый маленький мышонок​

​И этот лютый ​

​Новых событий и ​Пусть эта минута, как все, коротка,​

​И всё вокруг, как по приказу,​

​Мяу–мяу, на кровать.​

​Не фрукт изнеженный, тепличный.​в ожиданье​

​столетье ведет, –​

​саду.​Мяу–мяу, ляжем спать,​

​Задорный, шумный, энергичный,—​

​Видел весь мир ​Который в другое ​

​В осеннем городском ​

​– Мяу–мяу, спи, мой крошка!​

​крокодил,​подглядел,​

​Двенадцатый час, открывающий год,​Услышал трубы полковые​

​кошка:​

​Но вот родился ​Ночи и дня ​

​кончается час,​роду году –​

​Стала петь мышонку ​судил.​

​Тот, кто минуту свиданья​Но если минутой ​

​На третьем от ​

Вересковый мед

​Hашу детку покачать.​

​Ты строго Чарскую ​

​Пробуют голос гудки.​

​любому из нас.​Я помню день, когда впервые –​

​– Приходи к нам, тетя кошка,​

​изданью.​где–то​

​Дана лишь минута ​к списку​

​няньки звать:​

​Дорогу к новому ​Слышу, как в городе ​

​к списку​

​Его не открывало.​Стала кошку в ​

​бранью​

​Первые грузовики.​

​Этот смех, этот голос грудной.​

​существо​Побежала мышка–мать,​

​Другим готовил хлесткой ​

​до рассвета​

​слышу​Когда б живое ​

​поешь!​

​похвалой,​

​Слышу в тиши ​

​И не слухом, а сердцем я ​бывало,—​

​Слишком тихо ты ​Одних колол ты ​

​Сосен прямые стволы.​

​с тишиной.​

​Совсем и не ​– Hет, твой голос нехорош.​

​Лукавый, ласковый и злой,​Строгие лесенки елей,​

​Он смешаться готов ​самого​

​Отвечает ей спросонок:​

​Что не засохли, не прокисли.​

​мглы​и тише,​

​Как будто мира ​

​Глупый маленький мышонок​Зато высказывает мысли,​

​Как выступают из ​Он становится глуше ​

​—​

​А не слышно, что поет...​

​неправ,​

​Вижу, привстав с постели,​

​звук умереть?​было бы мертво ​

​Разевает щука рот,​

​Подчас бывает и ​Нового дня чертеж.​

​Разве должен и ​Всё в мире ​

​ни звука:​Который, книгу разобрав,​

​плане​Но скажи, – если слух умирает,​

​впервые.​

​Hе услышал он ​

​А умный, острый собеседник,​

​Будто на синем ​

​Все стирает, что может стереть.​

​И каждый раз ​

​щука –​

​проповедник,​на тьму похож,—​

​Люди пишут, а время стирает,​он отражен,​

​Стала петь мышонку ​Не плоских истин ​

​На свет и ​Т.Г.​

​В которых сам ​Hашу детку покачать.​

​Загромождающих трактат,​ранний​

​к списку​

​живые,​– Приходи к нам, тетя щука,​

​цитат,​

​За окнами сумрак ​наш вагон.​

​На те миры ​

​няньки звать:​

​Что душит грудою ​

​к списку​Был полон дачный ​

​Помножен мир (иль разделен?)​Стала щуку в ​

​Не прогрессивный паралитик,​башне отбивая.​

​И полевого аромата​Действительное чудо:​

​Побежала мышка–мать,​

​Веселый, буйный, дерзкий критик,​Свои часы на ​

​сторон,​одно​

​уснешь!​молодой,​

​с нами говорит,​ветер с двух ​

​А впрочем, в мире есть ​Этак вовсе не ​

​И вдруг явился ​

​И только время ​

​Влетал к нам ​покуда.​

​хорош.​Почтенный, скучный, с бородой.​

​Пустеет понемногу мостовая.​Полынью пахло, пахло мятой,​

​Не видел я ​

​– Нет, твой голос не ​время Скабичевский,​

​безмолвная царит.​

​земли.​

​давно,​Отвечает ей спросонок:​

​Писал в то ​Над миром ночь ​

​Из древней сказочной ​

​Чудес, хоть я живу ​Глупый маленький мышонок​

​невской.​То мирные, то боевые звуки.​

​и плясуньи​к списку​

​Там и тихо, и тепло.​

​На берегу столицы ​

​спокойный, мерный звон –​В вагон гадалки ​

​года!​Забирайся под крыло:​

​Какой–то прочитав журнал,​Для нас часов ​

​В цыганский вечер, забрели​С читателем двухтысячного ​

​– Куд–куда! Не бойся, детка!​раз тебя узнал,​разлуки.​

​вечер полнолунья,​знать, что я знаком​

​Закудахтала наседка:​

​Я в первый ​Определяют встречи и ​

​И в этот ​Но радостно мне ​

​Нашу детку покачать.​

​на свете.​труд и сон,​

​плыла луна.​стол ходить пешком.​

​– Приходи к нам, тетя клуша,​

​Мы вместе прожили ​Часы нам измеряют ​

​В другом окне ​

​Умеет он под ​

​Надо курицу позвать.​десятилетий​

​эталоном.​заря алела,​

​рода:​Стала думать мышка–мать:​

​А целых семь ​Часам рабочим служат ​

​В одном окне ​

​Читатель мой особенного ​

​поешь!​

​мире без меня,​И механизмы, вделанные в грунт,​

​знает сна.​к списку​

​Очень грубо ты ​

​Ты пожил в ​

​Поручен наблюдателям ученым.​Когда земля не ​Сила, стойкость, жизненность растения.​

​– Hет, твой голос нехорош.​Пять лет, шесть месяцев, три дня​

​Строжайший счет часов, минут, секунд​ночью белой,​

​вашего рождения​Отвечает ей спросонок:​

​маршаковский.​часах, как в клетке.​

​А было это ​Вам даны до ​

​Глупый маленький мышонок​

​Прими привет мой ​оно живет в ​

​молодой.​

Вот какой рассеянный

​родства.​

​Успокойся, говорю.​

​Корней Иванович Чуковский,​С тех пор ​

​В руках цыганки ​

​Не стыдитесь этого ​– Баю–баюшки, хрю–хрю.​

​к списку​

​лад, и меру, и число.​

​гитара​

​трава.​Hепослушного баюкать:​

​Мешает нам понять, что мы летим.​

​Нашли в нем ​И вторила ему ​

​родстве деревья и ​

​хрюкать,​

​и циферблата​

​пленили наши предки,​седой,​

​С ним в ​

​Стала свинка хрипло ​

​Но круг календаря ​Но вот его ​

​Цыган поджарый и ​

​Остается мыслящим растением.​

​Hашу детку покачать.​

​дням, ни месяцам возврата.​Лениво время, как песок, текло,​

​скрипке старой​

​трижды гением —​

​– Приходи к нам, тетя свинка,​

​Что нет ни ​

​нашими часами.​

​Водил смычком по ​

​Человек — хоть будь он ​няньки звать:​

​Известно нам, что час невозвратим,​

​И солнце было ​Дымили трубками мужья.​

​к списку​

​Стала свинку в ​

​деле.​

​солнечная тень,​

​Шуршали юбками цыганки,​

​равновесья.​Побежала мышка–мать,​

​вернулся в самом ​

​Была нам стрелкой ​семья.​

​От запасов лишних ​

​поешь!​

​Как будто он ​

​Охрипшими спросонья голосами.​Пришла их вольная ​

​не хотел​Очень страшно ты ​

​–​каждый день​

​иль с гулянки​Если б отказаться ​

​– Hет, твой голос нехорош.​месяц снова настает ​

​Нас петухи будили ​С цыганской свадьбы ​

​Покидая Землю, в поднебесье,​Отвечает ей спросонок:​

​И тот же ​

​к списку​в зубах.​

​взлетел,​

​Глупый маленький мышонок​же день недели,​

​Если оно миновало.​С кривыми трубками ​

​нас бы не ​

​мешок!​

​Опять приходит тот ​Долгое время – не время,​

​шли цыгане​

​Ни один из ​Дам овса тебе ​

​лет круговорот:​

​мало.​За ними следом ​

​в руки.​бок,​

​Обманчив дней и ​

​Времени много и ​

​рубах,​Постепенно превратив их ​

​Повернись на правый ​

​прежний.​Дорого вовремя время.​

​И споря пестротой ​

​ног,​

​Спи, мышонок, сладко–сладко,​И верится, что час вернулся ​

​к списку​Блестя цепочками, серьгами​

​Отказались от передних ​– И–го–го! – поет лошадка.–​

​тот же час,​

​Перед твоим судом, простым и строгим.​

​И шали, спущенные с плеч.​

​внуки​

​Hашу детку покачать.​

​Они опять покажут ​

​все мои дела​

​ряда цветные бусы​

​Но его понятливые ​– Приходи к нам, тетя лошадь,​

​на свете безмятежней.​И вот проходят ​

​Да в три ​четырех,​

​няньки звать:​

​Чтоб нам жилось ​

​я многим.​

​Цыганок выдавала речь​

​Человек ходил на ​Тетю лошадь в ​

​нас,​Веселье, чтоб его раздал ​

​были русы,​к списку​

​Побежала мышка–мать,​Порой часы обманывают ​

​Ты, умирая, силы мне дала,​Хоть волосы их ​

​позднюю уходит.​поешь!​

​к списку​«Люблю я сильно, весело и строго».​

​Июньским вечером вошли.​И в осень ​

​Очень скучно ты ​Строен и величав.​

​слова:​поезд финские цыганки​

​весны​– Hет, твой голос нехорош.​

​Пушкинской1 лирики мрамор​Произнесла ты медленно ​

​К нам в ​Выходит лето из ​

​Отвечает ей спросонок:​сплав,—​

​порога​От побережья невдали,​

​приводят.​

​Глупый маленький мышонок​Души и материи ​

​Но помню, как у смертного ​

​На неизвестном полустанке,​годы к нам ​комара.​

​храма –​стала, ты мертва.​

​к списку​Но дни и ​

​Дам тебе я ​Как своды античного ​

​Ты горстью пепла ​

​Маленького внука Ильича.​не слышны,​

​Спи, мышонок, до утра,​Коробиться не должны.​

​смерти не истлело.​Обнимает шею пионера,​

​Часы за шумом ​

Встреча в пути

​– Ква–ква–ква, не надо плакать!​искусства​

​Того, что и по ​

​кумача​к списку​

​квакать:​От пламени стены ​

​он​

​То углом простого ​Бессмертию открытый мир.​

​Стала жаба важно ​Статуи холодны.​

​не мог коснуться ​

​— без меры,​

Вчера я видел

​величавый,​Hашу детку покачать.​

​Полные жаркого чувства,​Но до конца ​

​То оно огромное ​Уже мы видим ​

​– Приходи к нам, тетя жаба,​с днём рождения​

​при жизни тело.​

​Плещет знамя, поднятое им.​квартир​

​няньки звать:​к списку​

​Удавом он сдавил ​

​А над миром, как заря алея,​Из окон временных ​

​Стала жабу в ​Дается нам недешево!​

​сожжен.​

​флагов, недвижим.​не правы —​

​Побежала мышка–мать,​А всё хорошее, друзья,​

​враг твой был ​

​Он лежит меж ​Но вещи мертвые ​

​поешь!​Друзья, всего хорошего.​

​С тобою вместе ​

​гранитном Мавзолее​нищей тьмы.​

​Слишком громко ты ​

​желаю я,​к списку​

​У Кремля в ​

​Среди пустой и ​

​– Hет, твой голос нехорош.​Вам от души ​

​друга.​к списку​

​Живем в закрытом, светлом мире​

​Отвечает ей спросонок:​будет.​знают друг от ​

​цветку.​Нас уверяет, будто мы​

​Глупый маленький мышонок​А сердце умным ​

​О целом мире ​Он отдал горькому ​

​нас в квартире​

Голос в лесу

​Червяка тебе найду.​

​ум у вас,​Живые волны – люди разных стран​

​благоухание​Любая вещь у ​

​саду​

​Пусть добрым будет ​и юга.​

​И все свое ​

​Ни звезд, ни пепельниц, ни книг.​После дождика в ​

​Вам новое добудет.​Штурмует скалы севера ​

​тоску​

​будет ни крапивы,​

​– Га–га–га, усни, малютка!​

​и каждый час​океан​

​И всю счастливую ​

Гроза ночью

​А там не ​утка:​

​Пусть каждый день ​то же время ​

​раннею,​

​смертью только миг.​Стала петь мышонку ​

​Главнейшее условье.​В одно и ​

​Томится лес весною ​Меж ней и ​

​Hашу детку покачать.​пути —​

​к списку​

​Прохладен, хрупок и душист.​

​Любите жизнь, покуда живы.​

​– Приходи к нам, тетя утка,​Оно для дальнего ​

​черти!​глуши нетронутой,​

​Двумя словами: я живу.​

​няньки звать:​

​Копить, крепить здоровье.​Что засмеют вас ​

​Растет цветок в ​во владенье​

​Стала утку в ​Желаю вам цвести, расти,​

​дурак,​

​лист,​Всё, что дано вам ​

​Побежала мышка–мать,​к списку​

​Покойник был такой ​Завернутый в зеленый ​

​Любите зелень, синеву —​поищи!​

​война.​смерти?​

​Природой бережно спеленутый,​

​Цените слух, цените зренье.​

​Ты мне няньку ​И что идет ​

​Вам эту жертву ​У колокольчиков весны.​

​к списку​Лучше, мама, не пищи,​

​И помни, что метет метель​тащить во мрак​

​венчики​

​Еще я дома, но в пути.​тонок.​

​окна​

​Но для чего ​

​По солнце раскрывает ​

​Вами, но в вагоне,​

​– Голосок твой слишком ​Смотри во тьму ​

​прощеный.​плотны,​Еще я с ​

​Отвечает ей мышонок:​Ты каждый раз, ложась в постель,​

​И минул день ​Еще закрыты и ​

​не идти.​И огарочек свечи.​

​к списку​

​суда,​Бутонов круглые бубенчики​

​Но мне обратно ​

Джон Ячменное Зерно

​хлебной корки​Забыт другой — струна твоя нема.​

​Нет снисхожденья у ​

​дрожат.​– как на ладони,​

​Дам тебе я ​

​стало чувства.​

​законы.​

​От ветра каждого ​

​Весь этот мир ​– Спи, мышонок, замолчи!​

​Заглох один — в стихах не ​В аду свои ​

​ниточках жемчужины​Возникло тонкое стекло.​

​в норке:​— поэзия сама.​

​Я знаю, жалость вам чужда.​

​А уж на ​и природой​

​Пела ночью мышка ​Другой твой ключ ​

​На разговор короткий?​Весенней сыростью объят.​

​Но между мною ​

​к списку​своим искусство.​

​Не согласитесь ли, милорд,​

​Чернеет лес, теплом разбуженный,​Мне улыбается светло.​

​Воздушного невидимого моря.​

​Питает жизнь ключом ​С девятихвостой плеткой.​

​к списку​

​Цветная осень – вечер года –​

​прибой​

​к списку​А, понимаю: это черт​

​черновика.​к списку​

​Шумящий ясень чувствует ​Опередишь.​

​с ним рядом?​Хранит веселый жар ​

​был любим.​

​споря.​

​Но он спокоен: ненамного​

​Но кто идет ​

​Но лучше, если строгая строка​Не маска лживая, а сам он ​

​скрипят, друг с другом ​

​Гудит смятенная дорога.​земли.​черновик.​

​нужно, чтоб не грим,​

​И ветви гнутые ​Звенит встревоженная тишь.​

​Его лицо черней ​А ты предпочитаешь ​

​Так и поэту ​собой,​

​на тусклой стали.​

​адом.​ученик,​

​Диэго — донну Анну...​

​в раздоре меж ​Да бледный след ​

​Между землей и ​

​Красиво пишет первый ​Другой к подложному ​

​И листья легкие ​

​редкий дым​

​Постойте! Мы его нашли​к списку​

​свою ревнует панну,​может.​

​Оставив в небе ​

​Пошел налево Вилли.​день смолы.​

​Один к покойнику ​

​А почему,— никто сказать не ​шпале,​

​—​

​От нагревшейся за ​

​Что он — не дон Диэго, а Жуан.​

​Ветвями машет, шевелит листвой,​Прошел, стуча на каждой ​

​не в небесах ​

​пьяна​

​испанец,​сон его тревожит.​

​ним,​Но дух его ​

​И дремучая чаща ​И признается пушкинский ​

​Как будто страшный ​

Дождь

​Пронесся поезд перед ​

​Покоится в могиле.​

​Молодеют, краснеют стволы.​обман,​

​сам не свой, —​Его терпению открыты.​

​прах​весна,​

​Полячке открывает свой ​Сегодня старый ясень ​

​и много верст​Святого Вилли жалкий ​

​А когда наступает ​

​самозванец​к списку​

​Но много дней ​

​к списку​

Дон–Кихот

​Корабельные сосны скрипят.​У Пушкина влюбленный ​

​Костер мой запылал.​знает он защиты,​

​Твое искусство — холмик муравьиный.​снегу на ветру,​

​к списку​Стремителен и ярок,​

​От бурь не ​истории седой​

​Чуть качаясь в ​твоих глаз.​

​ожидал,—​

​звезд,​

​А без гряды ​

​верхушек до пят,​И пристален взгляд ​

​Хоть я и ​утра до первых ​

​вершиной,​Без ветвей от ​

​тих​И вскоре — мне в подарок,​В пути с ​

​Твое искусство высится ​бору,​

​был просторен и ​

​Пригодные дрова.​к списку​грядой,​

​Вспоминал я, как в зимнем ​Когда твой досуг ​

​большого​головой.​

​Над прошлым, как над горною ​

​на заре.​раз, –​

​Как для костра ​

Жаворонок

​Каску вместе с ​

​к списку​И пылает огнем ​

​Всего только несколько ​Раскладывал слова,​

​Ночью отдал партизанам​

​и чести!​шарит меж звезд​

​своих?​

​толково​долой!»​

​Веленья нашей совести ​По ночам она ​

​видел ты близких ​

​Но четко и ​«Шапку с головы ​

​полдень, будут вместе​растет на горе.​

​А часто ли ​От собственных чернил.​

​крестьянам:​

​Пускай, как стрелки в ​

Застольная (Забыть ли старую любовь...)

​Да она и ​до зари.​

​в похмелье​Днем барон сказал ​

​этот час.​рост.​

​Без цели бродил ​И не впадал ​

​к списку​Не потеряйте краткий ​

​Величав ее сказочный ​

​росу,​не варил​

​– «Благодать!».​не казнила нас,​

​Красноперой карельской сосне.​Когда, на былинках тревожа ​

​В котле я ​

​И это слово ​

​Чтоб наша совесть ​статной, прямой​

​два или три,​Свои стихи, как зелье,​

​скажет слово,​Протянутой рукою – стрелкой грозной.​

​Вспоминал я о ​

​Не больше чем ​к списку​

​Порой одно он ​час указывает нам​

​и во сне​в лесу?​

​Человечества не съесть.​На розовеющую гладь,​

​А честь на ​

​Сколько раз наяву ​рассветов ты встретил ​

​Но уверен я, что свинству​крутого​

​поздно.​Собираясь на север, домой,​

​А много ль ​На земле, конечно, есть.​

​Но, глядя с берега ​Раскаянье всегда приходит ​

​к списку​

​открытым окном.​Свиньи, склонные к бесчинству,​по реке.​

​часам.​

​цветы.​В саду за ​

​к списку​О сплаве леса ​

​душе не по ​Как строгие эти ​

​березовый ствол​

​окончилось это веселье!​рыбе,​

​Она живет в ​И двигалась стройно, неслышно, неспешно,​

​И светится чистый ​Вот так и ​

​Народ беседует о ​после срока.​

​суеты​

Звезды в окне

​твой дом,​свалился с похмелья.​

​Что серебрится вдалеке, –​

​А совесть остается ​

​Была ты чужда ​

​И солнцем наполнен ​Жених у постели ​

​Не о закате, не о зыби,​

​Теряя время, мы теряем честь.​Порою печальна, подчас безутешна,​

​пришел,​

​веселье?​

​синью вод.​глубокой:​твои.​

​Всех шорохов, всех голосов.​

​А может быть, летом домой ты ​А знаешь, чем кончилось ночью ​

​Над этой бледной ​

​Слова простые истины ​Я вижу движенья ​

​весенней листве.​веселье?​

​небосвода,​вы можете прочесть​

​качанье негнущихся лилий​

​Иль в первой ​А знаешь, чем кончилось ночью ​

​Под этой синью ​

​На всех часах ​И в каждом ​

​впервые мороз​Мэгги венчался.​

​народ​

​к списку​

​струи.​

​Когда опушил их ​как суженый с ​

​Не часто говорит ​На ободке чеканно–золотом.​

​От легкой воздушной ​

​Быть может, всего только две, –​В то время ​

​О том, как хороша природа,​

​Порою поздно — пробу различаем​на могиле​

​берез?​

​Псаломщик был пьян, а священник качался.​к списку​

​За медную монету, а потом —​

​Колышутся тихо цветы ​видел на свете ​

​жених обвенчался?​

​мы будем строчки?​

​Мы принимаем всё, что получаем,​к списку​

​Ты много ли ​А знаешь, как с Мэгги ​

​Но как считать ​

​к списку​

​И продолжала путь.​

​к списку​жених обвенчался?​

​самый стих?​И больше слушать, меньше говорить.​

​синевы​

​Воспоминаний горестной утраты.​А знаешь, как с Мэгги ​

​Не упразднить ли ​на праздник яркий​

​Смотрела в прорезь ​сердце у меня​

​влюблена она пылко.​точки.​

​Глазами детскими смотреть ​

​Ты, не склоняя головы,​Не вызывавшей в ​

​В бутылку давно ​чему тире и ​

​мы учимся дарить,​

​грудь,​даты,​

​под подушкой бутылка.​

​Им ни к ​

​А в зрелости ​

​Была тебе по ​

​он ни единой ​У Мэгги всегда ​

​запятых.​детстве получать подарки,​

​Лихая, лютая беда​Но не открыл ​

​она пылко?​

​Стихам не нужно ​Мы любим в ​

​Когда, как темная вода,​три счастливых дня,​

​Ты знаешь, во что влюблена ​Пожалуй, можно без размера.​

​к списку​к списку​

​Мелькнуло два иль ​она пылко?​

​стихам размер?​

​часы.​

​сложить.​апрелю.​

​Ты знаешь, во что влюблена ​

​А для чего ​Н очень краткие ​

​Из пережитых горестей ​

​тем перелетел к ​она получила.​

​рифмы у Гомера.​Находим долгие минутки​

​может значащее слово​А вслед за ​

​Вот именно это ​

​Ведь нет же ​весы,​

​А он не ​

​Пересмотрел июнь, потом январь,​ей досталась кобыла.​

​Нужна ли рифма, например?​

​Но, положив их на ​прожить,​

​Перелистал последнюю неделю,​С крысиным хвостом ​

​к списку​сутки,​

​Иному век случается ​календарь.​

​венцу получила?​был когда–то.​

​Что разделяют наши ​сурова:​

​Трепал сегодня ветер ​

​Ты знаешь, что Мэгги к ​За то, что в моде ​Пусть равномерны промежутки,​

​бывает к нам ​к списку​

​венцу получила?​

​Ты старомоден. Вот расплата​напрасный счет.​

​Но часто жизнь ​Блеснет чешуей иногда.​

​Ты знаешь, что Мэгги к ​

​к списку​

​Часов и дней ​букваря.​

​краснопёрая рыбка​

​к списку​Свои походные костры.​

​Ненагруженное, пустое,​За первые страницы ​

​И в ней ​Ночное тепло растерять.​

​И, верно, видел пред собою​

​течет​нам награда​

​вода,​боится —​

​коры.​

​А иногда оно ​И первые рассказы ​

​Играет и дышит ​Раскрыть свои крылья ​

​И треск обугленной ​

​застои,​не зря,​

​зыбко​

​крышу опять.​шум прибоя​Бывают у него ​

​Тому, что буквы созданы ​Лишь где–нибудь в проруби ​И села на ​

​Он слушал буйный ​Вы наполняете его.​

​и рады​реки.​

​Взлетела случайная птица​

​Крыму.​Какого рода содержимым​

​По–детски мы удивлены ​

Чудо из чудес

​Пропавшей под снегом ​Вдали отразила вода.​

​Напомнил Горького1 в ​

​того,​«Вода», «огонь», «старик», «олень», «трава», –​

​Едва намечая извивы​Зарей освещенные стекла​

​запах дыма​Оно зависит от ​

​них значенье –​тростники,​

​Покрылась налетами льда.​

​А мне смолистый ​

​Мы знаем: время растяжимо.​

​И понимать, что есть у ​

​Из снега торчат ​намокла,​

​тьму,​

​к списку​

​слова​Чернеют прибрежные ивы,​

​Скамья над обрывом ​Стреляя звездами во ​

​Едва родившейся луны.​Мы начинаем складывать ​

​льда.​к списку​

​небом Крыма,​серп невинный​

​Когда, изведав трудности ученья,​И верстами крепкого ​

​Взлезал, как по ступеням.​Горел костер под ​

​Глядит на взморье ​рифмуются, а с правдой​

​покровом​

​босиком​

​Простую речь: «А скоро будет ​

​классических размерах, –​Когда вы долго ​

​Не горбясь, не сутулясь,​Бывает в самом ​

​чудес,​

​к списку​Вам солнце летнее ​

​Как будто к ​утром дома,​

​сада​весна.​

​помнит, увядая,​и берез,​

​И в музыку ​За краткий век ​открытых ваших глаз​

​И жизни нет, и нет самой ​светило,​

​Ваш краткий век, ушедшие друзья,​Бессменно служит зеркалом ​

​Не существо, а только вещество.​Как призрачно мое ​

​гладкой​

​Снежинки падали с ​

​Кусты в пушистых ​

​Не нарушая очертаний,​Вовек сверкать не ​

​Как ни цветиста ​

​И все же ​к списку​

​И все, что мог, постиг,​

​в нем нет,​

​Не будет даже ​для ваших глаз,​

​к списку​Считай его своим, но не присваивай.​

​просторами ночи,​И месяц, и семьдесят лет.​

​в минутки,​тише​

​–​

​Как золотые письмена.​к списку​

​выпьем, старина,​

​—​Я пью за ​

​Товарищ юных дней.​

Корабельные сосны

​раз​

​Но не один ​За счастье юных ​

​До дна!​старую любовь,​

​За счастье прежних ​

​До дна!​любовь​

​Забыть ли старую ​небес.​

​песен.​живет.​

​трели,​И целый мир ​

​И с этого ​бой?​

​вонзивший Дон–Кихот.​Крылом дырявым мельница ​

​Мы слышим, как со скрипом ​раз открыли Дон–Кихота,​

​Пора в постель, но спать нам ​

​По цветникам, скамейкам,​быстро​

​И снова все ​

​В твою давно ​Дождись, поэт, душевного затишья,​

​В бочонке, где клокочет Джон​у вдовы​

​сердец.​

​Недаром был покойный ​в котле,​

​костер.​Джон​

​Он был в ​

​ток.​Свалил беднягу с ​

​Зима недалека.​

Ландыш

​Поник под бременем ​

​врагам,​

​Все так же ​В ручьях воды ​

​Чтоб славный Джон, боец лихой,​Что навсегда погибнет ​

​обдает метель?​

​бедняжке крылья?​ей в городе ​

​Забитый снегом, одичал балкон.​к списку​

​—​

​Жестоким было сердце, слабой — воля.​

​школе,​Да будет мягким ​

​Шопотом смиряя буйный ​легкий шум,​

​к списку​

​Так много радости ​В грозе, в катящихся громах​

​к списку​В двух звуках, кукушкой пропетых,​

​Кукушка встречает рассвет.​Вы слышите голос ​

​стволов?​Теплым дымом домашний ​

​строй стволов,​

Ленин

​к списку​Иль временный привал ​

​Четыре лапы и ​На верхней ветке ​

​Лизал он шерстку ​

​На дереве у ​

​А для других ​к списку​

​Был не слишком ​Протянула мне лапу ​

​принадлежит ему.​

​Он так живет ​

​Он должен знать ​

Летняя ночь на севере

​Все умирает на ​

​Фонтанкой и Невою...​

​О том, кто речь держал ​бродит Достоевский.​

​Весь Летний сад ​

​говорят вагоны.​Беседуют между собой ​

​Вот этот дом, нам прослуживший век,​

​И так стоят ​Зато единственным крылом​

​к списку​

​назад,​

​«Это город Ленинград».​«Что за станция ​

​немножко​Бологое иль Поповка?»​

​в окошко,​говорят:​

​сном..​Рассовал их под ​

​перрон,​в кассу​

​С улицы Бассейной!​

​трамвала​

​Глубокоуважатый!​И, двери открывая,​

​Вот какой рассеянный​ходу​

​–​С улицы Бассейной!​

​Стал рубашку надевать,​к списку​

​Дорого дни уходящие ​цвета​

​меня и у ​Что чувство видимой ​

​Встречая ночь весеннюю.​хочет петь.​

​Луна восходит яркая.​Столько света и ​

​Ты жила и ​Как шаги твои ​

​Самый легкий твой ​

​не тревожит,​Моя святая тайна ​

​Не бреющих бороды.​«Правду сказал я, шотландцы,​

​сомкнулись.​

​И бросил в ​пучину вод –​Совестно будет при ​

​Мальчику жизни не ​

​звучал:​куплю,​

​Поговорить с тобою​

​ними,​

​Сын и отец ​

​Гневно король промолвил:​

​из пленных​

​К берегу моря ​Щурясь на белый ​

​вассалы​моем​

​А рядом реют ​Приют себе нашли.​

​В своих могилках ​Лето в стране ​

​На поле боевом​

​Безжалостный к врагам,​

Минута

​И пили всей ​А был он ​

​копил.​Не пожалел я ​

​Где ветви в ​

​дум.​Проходит народ молчаливый,​

​гуде,​

​идет меховое,​

​ель.​

Молитва святоши Вилли

​увидел: стояла​

​В горах мое ​В горах мое ​

​Прощайте, долины и скаты ​судьбою гоним,​

​внизу.​

​По следу оленя ​

​Тех путей, что намечает взгляд.​

​Есть колеса дня, колеса ночи.​А в Четверг ​

​Потому что есть ​

​Струей горячей света.​И словно каплей ​

​Химки...»​

​Гостить к тебе ​меня​

​к старым!​

​Хоть нелегко бывало ​Или завод Гужона...​

​Нет среди вас ​при царе,​

​И уж последнюю ​качал​

​Второй в столице ​И натирал мозоли.​

​Вы обучались школе?​Коль учится примерно,—​

​Растет не по–кадетски.​

​Когда суворовец — мой внук —​нами​

​госпожа​

​Не помню по ​вход.​

​детства только труд​

​А весь доход ​бы!​

​свободно.​

​продать​Нельзя продать на ​

​породы,​опять​

​на ведре​

​моде твердый,​

​твердый знак!—​

​ведерке.​

​вдоль бортов,​

​флотилии​

​Его баржи тянул ​

​он осетров​

​он​Владели Сандуновы.​Другой ответил: — Точно!​

​— А чаем торговал ​

​И дом на ​

​И сам держал ​Тит Титыч Разуваев.​

​Мой дед арендовал​Хоть нашу братию ​

​над головой —​

​Этаж — путейский генерал,​в Ницце,​«Гастрономе»?​

​—​

​Имения и средства.​богачом​

​И, помолчав, заговорил:​И стало холоднее,​

​удар​к мастерству.​

​В деревне под ​

​Сказали дети: — Странно!​«Владимир» был отличья знак.​Владимира на шее?..—​

​Второй — в мундире золотом,​

​то же.​— Лакей господским был ​

​Спросил один из ​Гонял оттуда нас ​Катались мы в ​

​К подъезду не ​Была хозяйкой дома,​

​Сказал невозмутимо​

​Спросили мальчики: — Чего?​И не спеша ​

​газета.​

​ли вы,​

​разговор​Их окатил для ​

​Вчерашние афиши...​Как забурлила в ​

​В прохладе и ​

​навес —​

​весенний.​

​В одно из ​

​нам привез?​И слышу я ​

​шкаф​Встает за садом ​

​На них через ​

​Так и деревья. Стали в ряд,​

​окном​

​Но для кого ​любовь нынче несу ​

​к списку​

​–​Был ребенком, стал я стариком.​

​в вышине,​сушь.​

​кору.​Сто ворот зовут ​на простор,​

​всегда предстоящим –​

​не вечен.​Ибо не знал ​

​к списку​Кричат со стен ​

​я люблю​Никто, никто, – сказал он,​

​Никто, никто, – сказал он,​

​Я так его ​

​подносе​

​Могу вам тоже ​

​хотела.​Придворная корова​

​Сказала: «Ну конечно!» –​Сказала: «Ну конечно!» –​

​Просил я только ​

​в кровать.​

​«Глупости!»​

​«Ах да, мой друг, по поводу​

​Тотчас же королева​На тонкий ломтик ​

​«Сто раз прошу ​Придворная молочница​

​Что нынче очень ​

​Доставить к их ​И говорит корове,​Покуда я не ​

​Придворная молочница​

​Чтобы ее величество​(Из Александра Алана ​

​молодой листвы,​На голых веточках ​

​Апрельский дождь прошел ​и в скромном ​

​кончины очертила​

​По–русски значит: «потрясай копьем».​Соратником его мы ​

​Пускай поэт, покинув старый дом,​

​назад,​

​— Это город Ленинград.​— Что за станция ​

​немножко​Бологое иль Поповка? —​

​в окошко,​

​говорят:​Покупать бутылку квасу.​

​Он отправился в ​

​то ни стало​— Глубокоуважаемый​

​Однажды на трамвае​на кровать,​

​Ко дню рождения ​

​Вас не более ​

​сил и беречься ​

​Не меж собой ​рифмы и размера,​

​О вольных и ​

​к списку​

​Стоят, стряхнув зимы покров,​

​весной​Казалось чудом из ​

​пчел.​

​счастья, словно в детстве.​

​переходит сон, –​Как хорошо проснуться ​

​Как хорошо, что у деревьев ​Еще совсем недавняя ​

​Осенний сад не ​

​Сухие листья кленов ​отразили​

​у вас.​

​Но в глубине ​навсегда остыло,​

​Вам все равно, взойдет ли вновь ​любви, моих любимых.​

​десяток лет​

​и прозванье, –​про зиму​

​А улеглись постелью ​

​трубках.​–​

​Какая ровная кайма,​А правда голая, как меч,​

​к списку​дети.​

​миг.​

​Я думал, чувствовал, я жил​

​И пусть меня ​

​Поблекнут все цветы.​

​Как он угас ​

​актер.​

​Искусство строго, как монетный двор.​

​Так поезд несется ​круглые сутки,​

​Лукавое время играет ​голос у времени ​

​Многоугольники и дуги ​

​Они сверкают вечерами,​Бернса​

​С тобой мы ​За дружбу старую ​Твоя рука — в моей.​

​нас,​Переплывали мы не ​

​Траву родных полей,​вина —​

​—​

​Мы пьем за ​выпьем, старина,​

​—​Забыть ли старую ​

​к списку​Метет ветвями синеву ​

​Ему для звонких ​Среди колосьев он ​

​Он щедро сыплет ​

​Ведут беседу двое: я и книга.​за собой.​

​Кого он встретит? С кем затеет ​В нее копье ​

​Что будет дальше, знаем по картинке:​испанской пылью,​

​Мы в первый ​

​к списку​

Надгробное слово ему же

​крышам,​Как весело и ​

​Проехал грохот грома,​

​четверостишье​к списку​Не высыхает дно​

​За кружкой сердце ​

​Со дна людских ​

​И души веселит.​Бушует кровь его ​

​Швырнули их в ​воде не тонет ​

​Кружили на ветру.​Везут его на ​

​нож,​

​—​

​И, тяжко нагружен,​

​Грозит он копьями ​

​Ячменное Зерно.​

​склон,​Могилу короли,​

​И было решено,​Ее под крышей ​

​Зачем судьба дала ​И для чего ​

​Торчат, как метлы, ветви за домами.​пути умей.​

​Этот короткий путь ​тиранов на престоле​

​Напутствием послужит каждой ​к списку​

​крышу дома,​А потом пронесся ​

​Раскатами ночное небо!​

Надпись на книге переводов (В одно и то же...)

​нас​свалилась груда...​даль.​

​ответ.​росистой поляной​

​лесной,​

​За тремя рядами ​зовет​Ты увидишь сквозь ​

​принадлежат деревья!​

Надпись на урне

​Моя сосна — его укромный дом​И улетел куда–то без усилья.​И вдруг, услышав шорох, в два прыжка​

​И чистился, чесался, точно кошка.​Вчера я видел: съежившись в комок,​

​— деревья как деревья,​И была она, кажется, рада.​Цвет сосновый, смолою дыша,​

​Настоящим сменяется летом.​И этот мир ​

​Но, сознавая жизни быстротечность,​осужден:​

​к списку​В углу между ​

​раз подробно рассказал​А по Разъезжей ​

​Невский.​

​Так много сердцу ​

​говорят,​Приобретает нечто человечье.​

​березы.​Давно утратила она.​

​С улицы Бассейной!​

​А приехал я ​

Надпись на часах

​говорят:​

​Потянулся и сказал:​Он опять поспал ​

​остановка –​

​И опять взглянул ​

​А с платформы ​

​И заснул спокойным ​чемоданы,​

​Побежал он на ​

​А потом помчался ​Вот какой рассеянный​

​Нельзя ли у ​Вагоноуважаемый​

​вокзал​

​пятки.​Вместо шапки на ​

​Стал натягивать гамаши ​Вот какой рассеянный​

​на кровать,​осенним.​я, и земля, мне родная,​

​Небо могучего синего ​

​Возраст один у ​

​тяжела,​

​скрипеть,​Всё этой ночью ​

​не спит.​—​

​руки.​быстрой.​

​не может​Ветер жизни тебя ​

​умрет​

​в стойкость юных,​С обрыва отец–старик:​

​Волны над ним ​

​Мальчика крепко связал​И бросят в ​

​совесть​не мешал!​

​Резко и четко ​

Начало дня

​Жизнь я изменой ​раздался:​

​Вереск звенел над ​мед!»​

​Стояли на земле.​Но ни один ​

​лет.​

​Вышли они из–под камня,​

​Но вот его ​«Опять в краю ​

​коне,​

​Малютки–медовары​

​Вересковый мед.​_______​

​На вересковом поле,​

​землей.​варили​

​Забыт давным–давно.​

​По строчке я ​

​набрать​принес,​

​Весь мир обнимающих ​вперед.​

​В столичном немолкнущем ​Как ей платье ​

​В горностаи одетая ​

Начинающему поэту

​В полутьме я ​Гоню я оленя, пугаю козу.​

​Прощайте, потоков лесных голоса.​снегов,​

​По белому свету ​сердце, а сам я ​

​сердце... Доныне я там.​нас короче​

​– Среда.​

Наш герб

​Нам сулят, – неделя молода.​

​Протекли меж пальцев, как вода,​

​в глаза​

​Прошибла старика слеза,​

​Вдвоем поедем в ​три дня​

​Не забывает он ​И не вернемся ​

​Мы прожили недаром.​Дом камергера Хитрово​

​Семнадцатого года!​Так я учился ​

​А кончил забастовкой,​

​И дочь хозяйскую ​

​деревне пас.​

​день–деньской​— А сами, дедушка, в какой​

​— А может, выйдет генерал,​в пример,​

​Хорошенький кадетик,​И хвастал перед ​

​В саду гуляла ​

​господ —​

​сад закрыт был ​

​Мы знали с ​народ,​

​Лишь выгодно продать ​Он мог его ​

​— Владелец волен был ​

​— Да что вы, дедушка! Завод​Хоть крепкой был ​

​Вернуться надо нам ​И у Багрова ​

​Теперь не в ​— А вы забыли ​

​По букве на ​

​На белых ведрах ​От всей своей ​

​народ,​

​И не ловил ​Гонял до Астрахани ​

​А банею торговой​

​маляров.​

​Потертые копейки.​капитал​

​— не позже,​А в «Гастрономе» торговал​

​Людьми и называли.​— для господ.​

​А у него ​

​Этаж сенатор занимал,​В Париже или ​

​И даже в ​

​В семиэтажном доме ​дом,​Он был первейшим ​

​Старик подумал, покурил​Казалось, вечер вдруг настал,​

​Тут грозный громовой ​И здесь пристроил ​

​то время пас​

​эти времена...—​— Не понимаешь? Вот чудак!​

​— Зачем он, дедушка, носил,​в ливрее,​

​Почти одно и ​

​Спросил постарше пионер.​— Что значит, дедушка, «лакей»?​

​А сзади — на запятках.​

​раз​

​знакома.​

​Дочь камергера Хитрово​

​— Не учрежденье, а лицо!—​Аделаида Хитрово.—​

​Старик подумал, покурил​И на стене ​

​— Ну, так не скажете ​

​И начал долгий ​Как будто кто–то из ведра​

​столбах​

​Бежали по панели.​

​дверей​Ушли ребята под ​

​И хлынул дождь ​Шли пионеры вчетвером​И что ты ​

​ряд.​Глядят в зеркальный ​

​Приехал, как домой.​первый взгляд​

​час.​Бывало, в детстве под ​

​ревниво и свято,​Нашу с тобою ​

​в сосновый бор.​Но, как прежде, для меня свои ​

​мне знаком.​Да мелькают белки ​

​Муравьиным спиртом пахнет ​Смолы проступают сквозь ​

​прямых стволов​Всех, кто утром выйдет ​

​Миг этот будет ​я, что век мой ​

​Был я беспечен,​И подпись выразительная: «Сидоров».​

​повторится ныне!»—​

​За то, что к чаю ​Намылив руки мылом.–​

​кровати.–​Прекраснейшее масло!​

​И масло на ​И сливочного масла​

​Сказать вам не ​опять.​

​Придворная молочница​На это королева​

​Не называл капризным...​И снова лег ​

​Король ответил:​Сказала невпопад:​Наверно, будет рад!»​

​намажете​Представила доклад:​

​А также пастилу!»​

​«Скажите их величествам,​Отборнейшего масла​

​корове​Корове,​

​На завтрак королю.​

​Просил ее величество,​

​к списку​В наряд из ​

​Оставив капли огневые​к списку​

​А гордый стих ​Со дня его ​

​Шекспира​

​планеты.​

​сонеты.​А приехал я ​

​говорят:​

​Потянулся и сказал:​

​Он опять поспал ​остановка —​

​И опять взглянул ​

​А с платформы ​в кассу​

​Вокзай остановить?​Во что бы ​

​Вожатому сказал:​Оказалось, это брюки.​

​Сел он утром ​

​С уважением,​Это займет у ​

​Вам тоже набираться ​

Ночной костер

​прохожий,​Живую речь без ​

​и созвучьях новых,​Невестами вернулись.​

​Расправившись, надели.​Но чудо каждою ​

​Прозрачным, оголенным,​И сад, пронизанный насквозь жужжаньем ​

​Вы просыпаетесь от ​празднично в явь ​

​к списку​Струившая зеленоватый свет...​

​Такая звонкая, такая молодая,​

​дальше не унес.​

​Как птицы, скачут, и бегут, как мыши,​

О моде

​Вселенную вы сердцем ​

​сиял в зрачках ​мало,​

​Иль наше солнце ​

О рифме и прочем

​Несознанных веках небытия.​

​Мне жаль моей ​Хотя она седьмой ​

​Забудет тело имя ​к списку​

​беспорядке,​

​Таится в белоснежных ​Вокруг белеющих прудов ​

​Как поработала зима!​вянет.​свете.​

​В догадках теряются ​На свой бессмертный ​

​Все миллионы лет.​Нет, будет мир существовать,​

​и луны,​

​Когда исчезну я,​

​Роль короля играющий ​к списку​

​Путем неуклонным своим.​Глядишь – на счету его ​

​Колесики наших часов.​И поступь и ​

​Припоминая, узнаешь​

​Меж переплетами окна.​

​Перевод из Роберта ​дней!​

​дней.​вновь.​

​Но море разделило ​юных дней.​

​мы вдвоем​

​По кружке старого ​За дружбу старую ​

​И доверху налей.​С тобой мы ​

​За дружбу старую ​

Партизанский плакат

​о ней?​А буйный лес, качаясь, будит бурю.​

​среди лазури,​небесный свод​

​С земли — своей постели.​

​Так беззаботно, на лету​отчий дом.​

​путь ведет нас ​

Пешеход

​дороге...​в неравном поединке​Над рыцарем, сидящим на коне.​

​Нас ветер обдает ​по вечерам!​

​Пролетный дождь стучит.​По всем железным ​

​мы слышим,​

​По небу голубому​Чтобы легло одно ​

​Бернса​до конца времен​

​Докучный рой забот.​Отвагу подымает он​

​на столе​Безжалостно растер.​

​костей,​

​Но и в ​

​Потом, подбрасывая ввысь,​

​правёж,​

​Его подрезал острый ​

​Настало время помирать ​идет.​

​летний зной​выходит Джон​

​Травой покрылся горный ​Велели выкопать сохой​

​он,​

​Иль прятать клюв, когда колючей пылью​

Плакат 1941 года

​декабре?​

​на пустом дворе.​Не просветлев, темнеет небосклон.​

​Жить и в ​

​спеша, не забудь:​Как часто у ​

​наказ​

Пожелания друзьям

​грома.​

​Поливая двор и ​

​гул протяжный.​громе, что потряс​

​Мы знаем, что таится в ​

​Как будто дров ​Есть очень далекая ​

​Звучит, как вопрос и ​

​В лесу над ​У первой платформы ​

​здесь юность живет​к себе и ​

​бор, –​Не только мне ​

​заменяют крылья.​

​повис он, словно мост,​

​головкой.​

​зверек​

​среди кочевья.​

​Для нас они ​

​сосне: «Хороша!»​

​цветом.​дороге. Весна​

​рассчитывает вечность​

​рожден.​Но человек суровей ​

​живою.​живет петровский век​

​Мне в сотый ​

​Острова,​

​Страницей Гоголя ложится ​

​в ряд,​Мосты и переулки ​

​Всё то, чего коснется человек,​Прикрыла голый ствол ​

​Сухие, немощные ветки​Вот какой рассеянный​

​сутки,​А с платформы ​

​Увидал большой вокзал,​«Это город Ленинград».​

​«Это что за ​немножко​

​Закричал он спозаранок.​перед окном​Внес узлы и ​

​С улицы Бассейной!​Покупать себе билет.​Трамвай остановился.​

​Мне надо выходить.​

​Вагоноуважатый!​Он ехал на ​

​Натянул себе на ​С улицы Бассейной!​

​Говорят ему: «Не то!»​

​Оказалось, это брюки.​

Послание К. И. Чуковскому

​Сел он утром ​

​Нежится, греясь под солнцем ​Все же и ​

​понемногу мы стынем,​

​к списку​Нам потому не ​

​Осталось гнуться да ​каркая.​

​Вечерний лес еще ​Оставляя свое послесловье ​

​Из твоей говорящей ​и звонкой и ​

​Даже чуткое сердце ​

​к списку​Пускай со мной ​

​Не верил я ​ответил​

​скал.​

​Готовить старинный мед!..»​свяжут​

​Мне продавать свою ​

​Если бы сын ​

​Голос его воробьиный​Старость боится смерти.​

​И вдруг голосок ​

​скалы.​Как вы готовили ​

​А маленькие люди​

​допрос,​

​И мальчик пятнадцати ​Оставшихся в живых.​

​не пьем!»​

​Король глядит угрюмо:​

​Над морем на ​

​земли​Но некому готовить​

​И мертвый – на живом.​К скалистым берегам.​

​В пещерах под ​В котлах его ​

​Из вереска напиток​моих тетрадь​

​Ведерко слез лесных ​Я из лесу ​

​Я слышу приливы, отливы​

​Идущие взад и ​

​к списку​И казалось, что знает сама,​

​с зимнего бала,​

​к списку​лечу по скалам.​

​леса,​Прощайте, вершины под кровлей ​

​доблести край.​

​В горах мое ​В горах мое ​

​Помни же, что путь у ​

​Поворотный день ее ​

​Понедельник, Вторник очень много​пролетели,​

​И солнце хлынуло ​

​снимке!​мы будем щук,​

​«Пред лагерями на ​

​наук.​

​новым временам​и столько лет!​

​время оно​

​в Октябре​винтовкой.​

​пошел,​стельки​

​Когда гусей в ​Сучил я дратву ​

​Другой сказал: — Наверно!​

​Но офицер советский.​Ну, мой скромнее не ​

​барчук,​

После праздника

​Как офицерик, был одет.​

​И редко — только летом —​

​Он был усадьбою ​Нам в этот ​Кому копили средства.​

​На Каме трудится ​Дороги, рельсы, поезда,—​

​карты проиграть​Не шляпа, не ботинки!​

​Затон и пароходы...​

​холерный год,​

​Но это — только к слову.​

​царе,​вашем букваре.​

​седьмого!​Была фамилия «Багров» —​

​Назвал своей фамилией.​доход​

​Его плоты сплавлял ​

​На этих пароходах,​И рыбные заводы.​

​Лапшина,​

​Сказал один из ​кассою считал​

​Имел он знатный ​К семи часам ​

​хозяев.​

​Но почему–то только нас​

Последний сонет

​А ход парадный ​Полковник с матушкой–вдовой,​

​Сдавать изволила внаем.​

​Она полвека провела​мужской,​

​До революции одна​Оставил свой московский ​

​Про господина Хитрово.​Прохожих не жалея.​

​Другой сказал: — Природа!..​

​А тумаки давали!..​меня в Москву​— Нет, я гусей в ​

​В России в ​Смущаясь и краснея.​

​шее.​Что первый был ​

​Но тот, ребята, и другой —​«камергер»?—​

​в перчатках.​

​рядом с ней,​С домовладелицей не ​

​А дочка мне ​

​Махорочного дыма.—​Какое учрежденье?​

​До вашего рожденья​

​А третий: — Моссовета.​

​— А тот, где надпись «Гастроном»​

​— Да, здешние — с Арбата.​

​Запасся папиросой​Встряхнувшись, точно утки,—​

​Как потемнели на ​

​все быстрей​

​Они сидели у ​

​грома​

​ударил гром​

​подъезде​

​в сад​

​Деревья–дети стали в ​

​Ее огнем озарены,​загородный дом​

​Когда я брошу ​Вчера в полночный ​

​к списку​

​твою берегу я ​

​его двое.​

​Сто ворот зовут ​

​годам.​Этот лес полвека ​

​Шевелятся, зыблются, кипят.​

​глушь,​стоят в бору.​

​Меж высоких и ​

​к списку​

​В смерть, как бессмертные дети, не верьте.​

​Ибо не знал ​Года четыре​

​мелом: «Я в Берлине»​«Год восемнадцатый не ​

​Тиран и сумасброд,​Никто, никто, – сказал он,​

​И вылез из ​

​Отличнейшее масло!​

​Сказала: «Благодарствуйте!»​каши,​

​Я ничего дурного​В коровий хлев ​

​Молочницу позвать.​подать!»​

​свете​Король вздохнул: «О Господи!» –​

​На завтрак мармелад?»​

​И, будто между прочим,​

​Король, его величество,​Но если вы ​

​королеве​

​Предпочитают мармелад,​

​Ответила спросонья:​Известное количество​

​Пошла к своей ​Скажу​

​масла​

​Его величество,​до головы.​

​одета​унес,​

​правде и свободе.​Свергались троны, падали цари...​

​и три​Недаром имя славное ​

​В другие дни, в другом краю ​

Разговор с малиновкой

​Я перевел Шекспировы ​

​сутки,​А с платформы ​

​Увидал большой вокзал,​

​— Это город Ленинград.​— Это что за ​

​немножко​

​Закричал он спозаранок.​А потом помчался ​

​трамвала​Глубокоуважатый!​

​И, двери открывая,​

​руки —​историй для детей.​

​сайтом.​Уважаемый читатель,​

​уже появился​к списку​

​Слова, что бегло произнес ​

​за окном​

Рассвет в Финляндии

​О старых рифмах ​кров​

​Смотри, деревья пух сквозной,​

​зеленым.​

​этот лес​

​И стены светлые, и ярко–желтый пол,​

​вагон.​Но где так ​

​воспоминанья нет.​– летняя прохлада,​

​листве погребена​

​Пока их ветер ​

Свадьба Мэгги

​к списку​Тревог, печалей, радостей и дум​

​И звездный мир ​Здесь, на земле, вы прожили так ​

​вдали,​в неисчислимых,​

​Свидетелем, что существует свет.​плоти тленной,​

​А дальше что? А дальше – ничего...​лес.​

​В таком случайном ​И проволока проводов​

​стройных зданий.​к списку​

​Цветник словесный быстро ​Понять, что творится на ​

​акта,​заслужил​

​весь мир обнять,​Не станет темноты.​

​Не станет солнца ​

​тот самый час,​шкуркой горностаевой​шторами спим.​

​что есть мочи​монет.​

​тайно, как мыши,​к списку​

​полукруге,​теснится в раме​

​дней.​За счастье прежних ​

​За дружбу прежних ​

​тобой сошлись мы ​

​ручей.​

​Мы взяли с ​

​С тобой топтали ​

​дней!​

​дней.​

​Побольше кружки приготовь​дней!​

​дней?​И не грустить ​

​лес,​

​Замерзший бор шумит ​Но нужен весь ​

​высоту​

​к списку​Навек мы покидаем ​

​В наш первый ​

​он скачет по ​

​И будет сбит ​Ворочаются мельничные крылья​

​и горам.​

​Как хорошо читать ​

​по лейкам​

​листьям,​А миг спустя ​

​к списку​передать,​

​Перевод из Роберта ​

​Так пусть же ​из головы​

​При жизни молодец,—​Вскипает в кружках ​меж камней​

​Не пощадив его ​На сумрачное дно.​Злодеи поутру.​

​И, как бродягу на ​Взялись за старика.​

​Согнулся старый Джон.​

​Но осень трезвая ​

Сказка о глупом мышонке

​С пригорка в ​А из земли ​

​земли.​

​Ячменное Зерно.​Трех королей разгневал ​

​забора на панель​

​Назначено природой в ​

​Скакать по бревнам ​моей оконной раме.​

​твоей.​

​Даже по делу ​каждому из нас.​

​Пусть этот нестареющий ​

​С высоты сорвавшегося ​Дождь шумел негромко, нараспев,​

​Яростный удар и ​

​Как в этом ​

​удаль.​гром впотьмах​

​Она говорит нам, что где–то​

​голос стеклянный​Рожденный самой тишиной.​

​Едва остановится дачный​

​Не твоя ли ​

​Так и тянет ​

​Подступает к дороге ​

​Теперь я знаю: за моим окном​Ему в полете ​

​Меж двух ветвей ​

​Вертя проворной маленькой ​Сидел хвостатый рыженький ​

​Иль временный привал ​

​моим окном.​

​Но сказал я ​С красноватым чешуйчатым ​

​Всё цветет по ​

​Как будто жить ​

​Подписанном, когда он был ​море,​

​Озарено его душой ​

​А там еще ​

​вокзал,​

​О Блоке вспоминают ​Нева.​

​И, у платформы выстроившись ​

​речью.​к списку​

​и морозы​

​Прижатая к сосне–соседке,​

​Ленинград!»​

​Еду я вторые ​

​Дибуны или Ямская?»​в окошко,​

​говорят:​Почесался и сказал:​

​Он опять поспал ​

​полустанок?» –​

​Сел в углу ​

​вагон,​Вот какой рассеянный​

​буфет​

​Вожатый удивился –​то ни стало​

​«Глубокоуважаемый​

​Однажды на трамвае​

​Вместо валенок перчатки​Вот какой рассеянный​

​пальто –​

​руки –​

​На улице Бассейной.​

​Вон и береза, тревоги не зная,​

​дней бледно–синим.​

​День ото дня ​

​Она живущему дала.​Власть безграничная природы​

​пению​

​Как старый ворон ​

​к списку​

​Ты, как щедрое солнце, зашла,​

​И казалось, что сыплются искры​

​А была ты ​

​гладь.​

​Мой вересковый мед!»​

​не страшен.​

​ждал беды.​

​И эхом ему ​С прибрежных отвесных ​

​шотландцев​Пускай его крепко ​

​Гибель ему нипочем...​

​я выдал,​Карлик сказал королю.​

​глаз позволь!​

​валы.​

​Стоя у края ​Если не скажете, черти,​

​Не шевелясь, в седле.​Их привели на ​

​Старый горбатый карлик​

​Последних медоваров,​

​А меда мы ​

​С дорогой наравне.​

​едет​

​В горах родной ​Вереск опять цветет,​

​мертвом​

​пиктов​Малютки–медовары​

​Пьянее, чем вино.​

​(из Роберта Стивенсона)​

​Так и стихов ​Роняли капли слез.​

​Ведерко, полное росы,​

​уличный шум​

​Я слышу, как думают люди,​

​и пряма.​

​головою,​

​Словно только что ​внизу!​

​По следу оленя ​Прощайте, поникшие в бездну ​

​сыном твоим!​

​Отечество славы и ​

​Гоню я оленя, пугаю козу.​

​(Из Роберта Бернса)​так летят.​

​порога.​

​Хитрое колесико – Среда.​

​Быстро дни недели ​

​Внезапно кончилась гроза.​С товарищем на ​

​С тобой ловить ​пишет деду:​

​Проходит полный курс ​

​Идем мы к ​

​За столько зим ​Кто знал во ​

​И сдал экзамен ​Прошел я под ​

​Потом на фабрику ​Когда кроил я ​

​первый класс,​В сапожной мастерской​

​сказал.​офицер,​

​портретик.​Мне нынче вспомнился ​

​Румяный маленький кадет,​Сад охраняли сторожа.​

​розы, лилии.​детства.​

​Не знали мы, рабочий люд,​

Словарь

​Какой–нибудь компании:​Дома, леса, усадьбы,​И даже в ​

​Завод — не кресло, не комод,​завод,​

​Скончался он в ​Была когда–то буква «ять»...​ходу он при ​

​Два знака в ​Нет буквы для ​

​семерке,​пароход​

​А он подсчитывал ​водах.​

​Он не ходил, старик Багров,​

​затон​А спички были ​

​Фамильным и цветочным!—​

​Но сам за ​Натянутые вожжи.​

​рысаке​Служил он у ​

​Людьми не признавали,​Для нас, людей, был черный ход,​

​Еще повыше — мировой,​

​дом​Не здесь, а за границей.​

​И в парикмахерской ​

​она​наследство​него,​

​захлестал,​— Ну и гремит!— сказал маляр.​

​медали,​

Солнышко

​Мой дед привез ​Медали с орденами?​Так назывались ордена​

​спросил,​

​С Владимиром на ​только в том,​

​А камергер — вельможей,​— А что такое ​

​В цилиндре и ​

​Не на подушках ​Но, озорные дети,​

​я самого,​

​кольцо​«Хитрово»?​

​— Была владелицей его​

​Другой сказал: — СССР.​— Чей это дом? Который дом?​

​— Вы, верно, жители Москвы?​Вошел старик, очки протёр,​

​два маляра,​Вода, сбегая с крыши,​

​Как два потока ​дома.​

​От молнии и ​

​Как вдруг вдали ​Разговор в парадном ​

​– Скажи, когда ты выйдешь ​На цыпочки привстав.​Заря передо мной.​

​Я в этот ​давно, –​

​Проснется гость, прибывший в дом​не могу.​

​Долю мою и ​

​Бремя любви тяжело, если даже несут ​И меня, как в детстве, до сих пор​

​По своим мальчишеским ​сосне.​не спят –​

​лесную даль и ​Полумрак и зной ​

​в сосновый бор.​смерти.​

​настоящим,​

Суворовцы–чапаевцы

​смерти,​

​Был я бессмертен.​

​А сверху надпись ​

​к списку​

​Никто не скажет, будто я​

​халате.–​

Счастье

​Никто, никто, – сказал он​Король воскликнул: «Масло!​

​Придворная молочница​

​И молока для ​

​дело?​

​побежала​приказала​

​На завтрак мне ​

​Никто меня на ​«О Боже мой!»​

​Хотите ли попробовать​величеству​

​Фруктовый мармелад,​

​За это предложение,​И тут же ​

​Двуногие–безрогие​Ленивая корова​

​«Велели их величества​

​Придворная молочница​Схожу,​Нельзя ль доставить ​

​Король,​Сверкала с ног ​

​Еще весною не ​Но ветер облака ​Служил и служит ​

​вокруг светила.​

​и тридцать раз ​

​Защитником свободы, правды, мира.​

​другом,​Ленинград!​

​Еду я вторые ​Дибуны или Ямская? —​

​в окошко,​говорят:​

​Удивился и сказал:​Он опять поспал ​

​полустанок? —​

​Покупать себе билет.​

​Нельзя ли у ​Вагоноуважаемый​

​вокзал​В рукава просунул ​

​Поздравляем замечательную сказочницу, автора множества волшебных ​

​сможете продолжить пользование ​

​Добровольное анкетирование​

​аппетит держится ..., но металлический вкус ​С дождем, который скоро прошумит.​

​дождь!»​Приятно вдруг услышать ​

​слушаете споры​

​Как сестры, что под отчий ​деле.​

​Что будет он ​

​Когда был черный ​шлет миллион приветствий,​

​станции подходит ваш ​Где все, казалось бы, вам издавна знакомо,​

​О прошлых днях ​Что эти листья ​

​Что в огненной ​С ветвей срываясь, устилают крыши,​

​преобразили шум.​

​страданий и усилий,​

​Цвела земля, и небо расцветало,​земли...​

​Рождая жизнь бурливую ​

​Исчезнет без следа ​

​вселенной,​Пусть будет так. Не жаль мне ​существованье!​

​И строго окаймили ​небес​

​полушубках.​Легла на кровли ​перестанет.​

​ваша речь,​они ухитряются как–то​

​Как зритель, не видевший первого ​

​И этим право ​

​Но я успел ​тишины,​Ушедшие друзья.​

​Исчезнет мир в ​

​Да не прельстится ​Пока мы за ​

​Секундная стрелка бежит ​Не требуя крупных ​

​Шуршат и работают ​Вселенной огненный чертеж.​

​В оконном тесном ​Так много звезд ​

​За счастье прежних ​До дна!​

​старую любовь,​И вот с ​

​С тобой через ​крутой подъем​дней.​

​За счастье юных ​За дружбу прежних ​

​дней.​За счастье прежних ​

​И дружбу прежних ​любовь​

​И кажется, – не буря будит ​к списку​Его домишко тесен,​

​Взвиваясь круто в ​неведомый кругом.​

​торжественного мига​Последний рыцарь, тощий, длинноногий,​Но вот опять ​

​махнет,​в вышине​

​Блуждаем по долинам ​

​неохота.​По ведрам и ​

​По всем зеленым ​молчит.​

​раскрытую тетрадь.​Чтобы дыханье бури ​

​Ячменное Зерно!​

​От радости поёт.​Он гонит вон ​

​Джон​Под обручем бурлит,​

​А сердце мельник ​Ячменное Зерно!​

​колодец погружен,​Дубасить Джона принялись​

​ног,​

​И тут–то недруги опять​

​забот,​

​Качая головой.​буен и упрям,​

​полно,​

​Не вышел из ​Джон​

​к списку​Чтобы слетать с ​

​ютиться​Невесело, должно быть, этой птице​

​Декабрьский день в ​

​Тоже частица жизни ​

​к списку​

​Любой семье и ​

​сердце, твердой — воля!​гнев​

​Торопливый, радостный и влажный.​

​Грянул гром нежданно, наобум —​

​и гнева,​Мы любим собственную ​

​Мгновенный свет и ​Не радость слышна, не печаль.​

​В тиши ее ​

​прозрачный,​к списку​

​кров.​

​Словно в озере, дом и двор.​

​Где вплотную, высок и суров,​среди кочевья.​

​пушистый хвост​очутился ловко.​

​белую брюшка,​моего окошка​

​— укромный, мирный дом​Шумят деревья за ​

​приманчив для взгляда.​

​сосна​

Часы

​к списку​— наперекор всему,—​

​о смертном приговоре,​земле и в ​Всё то, чего коснется человек,​

​перед вокзалом.​Сегодня старый маленький ​

​– Онегина глава.​Давно стихами говорит ​

​балконы,​

​Почти умеет пользоваться ​они втроем...​

​Она в метели ​Вот однокрылая сосна...​

​А приехал в ​Закричал он: «Что за шутки!​

​такая –​И опять взглянул ​

​А с платформы ​Увидал большой вокзал,​«Это город Ленинград».​

​«Это что за ​

​диваны,​Влез в отцепленный ​

​Покупать бутылку квасу.​Он отправился в ​

​Вокзай остановить?»​

​Во что бы ​Вожатому сказал:​

​С улицы Бассейной!​

​Он надел сковороду.​Говорят ему: «Не ваши!»​Надевать он стал ​

​В рукава просунул ​Жил человек рассеянный​

​ценим.​Стало за несколько ​

​лета,​

​свободы​

​к списку​А неспособным к ​

​И где–то дерево скрипит,​столько тепла!​

​дышала любовью,​были легки!​

​всплеск услыхать.​Как зимою озерную ​

​–​

​А мне костер ​От сына я ​

​Замер последний крик...​открытое море​

​А я научу ​нем.​

​жалко,​

​«Тайну давно бы ​

​Выдам заветную тайну!» –​С глазу на ​

​В море катились ​молчали,​

​«Пытка обоих ждет,​Слова не произнес.​

​крутому​свет, –​Приметили двоих​

​Цветет медвяный вереск,​чайки​

​Король по склону ​тесных,​

​настало,​Лежал живой на ​

​Погнал он бедных ​

​семьей​

​слаще меда,​

​к списку​сил.​

​ранние часы​

​к списку​Но даже сквозь ​

​Подобном падению вод,​

​Как она высока ​Чуть качала она ​

​За окном, где кружила метель,​сердце, а сам я ​

​сердце... Доныне я там.​

​лугов,​

​Навеки останусь я ​

​Прощай, моя родина! Север, прощай, –​

​лечу по скалам.​к списку​

​Потому и годы ​она уж у ​

​среди недели​к списку​

​этой​Вот он, суворовец — мой внук,—​

​приеду.​И вот что ​

​Я не учен. Зато мой внук​нам,​

​Да, изменился белый свет​ни одного,​

​Как большинство народа,​из школ​

​В скрипучей колыбельке.​

​я кончал,​Я проходил свой ​

​— В какой?​Один из маляров ​

​Он тоже будет ​

​Прислал мне свой ​

​Мундиром с галунами.​С племянником–кадетом.​

​фамилии...​Цвели в нем ​

​И не видали ​— в Германии.​

​Принадлежал иной завод​

​Всё продавали господа:​

​Завод кому угодно,​

​рынке.​


​А дети продали ​


​К покойному Багрову.​Он красовался гордо.​А был в ​Сказал старик сурово.—​— Тут что–то дедушка, не так:​На каждой их ​

Ближайшие именины Самуила

​И самый крупный ​

​народ,​


​В привольных волжских ​
​По Волге пароходы.​Купец Багров имел ​
​— Конфеты были Ландрина,​Перлов,​
​Маросейке.​в одной руке​

​Он приезжал на ​Подвал.​
​подчас​Фотограф в мезонине.​
​Два этажа — княгиня.​А свой семиэтажный ​
​— Нет, наша барыня жила​

​В авторемонтной мастерской,​
​— Да неужель жила ​
​И дочери в ​
​— Итак, опять же про ​

​И дождь сильнее ​Сорвался с небосвода.​
​За это не ​Ромнами.​
​— А были, дедушка, у вас​«Андрей», «Владимир», «Анна» —​
​Один из мальчиков ​
​При шпаге, с анненским крестом,​

​У них различье ​слугой,​
​малышей.​
​лакей​
​карете.​

​пускали нас,​
​Его не знал ​
​Старик и выпустил ​Что это значит ​
​заговорил:​

​— Ничей,— ответил пионер.​
​Чей этот дом, ребята?​
​С короткого вопроса:​шутки.​
​Вошли в подъезд ​желобах​
​смотрели,​В подъезд чужого ​

​От градин, падавших с небес,​воскресений,​
​к списку​вопрос:​
​Одна береза, две сосны,​и прудом​
​окно.​

​И ждут они ​
​Мы ждем, – когда у нас​
​и зачем – сам я сказать ​
​я один.​

​о природе​
​Иглы, шишки, белки, муравьи.​
​И теперь брожу, как по следам,​
​Словно стрелки, от сосны к ​
​В чаще муравейники ​

​А зайдешь в ​
​под хвойный кров.​
​Сто ворот зовут ​Даже за час, за мгновенье до ​
​Вы, что умеете жить ​

​я о будущей ​Года четыре​
​слова фашистских лидеров.​
​Хороший бутерброд!»​
​Съезжая по перилам.–​Спускаясь вниз в ​

​люблю!​Послала королю.​
​дать!»​
​Возьмите простокваши,​Сказала: «В чем же ​
​И тут же ​И тут же ​

​масла​«Еще никто, – сказал он, –​
​Король сказал:​
​Обещанного масла...​
​Пошла к его ​

​хлеба​прощения​
​Сказала: «Вы подумайте!»​
​многие​столу!»​
​Лежащей на полу:​

​сплю!»​
​Сказала: «Разумеется,​Спросила у молочницы:​
​Милна)​
​Березка капельками света​берез.​

​впервые,​
​переводе​
​Земля урочный путь ​
​Три сотни раз ​

​признаем,​Заговорит на языке ​
​А приехал в ​Закричал он: — Что за шутки!​
​такая —​
​И опять взглянул ​

​А с платформы ​
​Увидал большой вокзал,​
​— Это город Ленинград.​
​— Это что за ​


​буфет​Мне надо выходить.​
​Вагоноуважатый!​​Он ехал на ​​Стал рубашку надевать,​​Софьи Прокофьевой​​2 минут, после чего Вы ​​от осложнений ...Привет маме :))​
​i-r-i-na56, У меня пока ​